Жизнь и дипломатическая деятельность графа С. Р. Воронцова - Оксана Юрьевна Захарова

Г.В. Розен, братья Бенкендорфы – Константин и Александр, A.A. Закревский, A.C. Ментиков, А.П. Ермолов, П.Д. Киселев, И.В. Сабанеев, П.М. Волконский, Д.В. Давыдов, Алексей и Михаил Орловы. И каждый из них имел прозвище: брат Михайла, Мазепа, Лимон, Калиостро, Петрахан, Проконсул и другие. Сообщество «своих» – это не политическая оппозиция, а общественное объединение, члены которого были едины в своих понятиях о долге.

Ф. Крюгер. Портрет П.Д. Киселева

Неизвестный художник. Портрет П.М. Волконского

Первый шаг в военной карьере М.С. Воронцова свидетельствовал о его искренней приверженности тем нравственным принципам, которые старался привить ему отец. Будучи пожалован в 1798 году в камергеры, граф М.С. Воронцов мог быть произведен в свои девятнадцать лет в генерал-майоры. Но он просит разрешения начать службу с нижних чинов.

Впоследствии Л.А. Нарышкин и граф А.П. Апраксин рассказывали, что когда при вступлении на военную службу они решили воспользоваться правами, данными камергерскому званию, то им прямо указали на графа М.С. Воронцова и объяснили, что они должны «впредь довольствоваться обер-офицерскими чинами». 2 октября 1801 года просьба Михаила Семеновича была удовлетворена.

Его определили поручиком в лейб-гвардии Преображенский полк, где за сорок лет до того начал военную карьеру его отец.

К. Гампельн. Портрет Д.В. Давыдова

Обстоятельства складывались удачно для М.С. Воронцова. В 1802 году его дядя А.Р. Воронцов стал канцлером Российской империи. Тогда же в Санкт-Петербург приехал с дочерью С.Р. Воронцов, которому при дворе был оказан весьма радушный прием. М.С. Воронцов, который пользовался искренним уважением сослуживцев, заслужил также лестные оценки представителей высшего петербургского общества. Социальный статус, образование, личные качества открывали перед ним возможность дальнейшего продвижения по службе в самом Петербурге, вплоть до ближайшего официального выступления России на европейском театре военных действий. Но он желал принимать участие в активных боевых операциях. В автобиографии М.С. Воронцов пишет, что ему наскучило возглавлять парады и маршировать по улицам Санкт-Петербурга, и он решил отправиться в Грузию, где шла война с горскими народами.

Весна Александровского царствования – это не только оживление на бальном паркете, но и в российском законотворчестве. С 13 марта по 13 июня 1801 года в империи появились двадцать четыре именных указа. Семен Романович Воронцов положительно воспринял указ 5 июня 1801 года, в котором Сенату предоставлялось право сделать доклад о своих обязанностях. По его мнению, в огромном государстве, где большая часть населения малообразованна, нужны постепенность, последовательность преобразований, без скачков от деспотизма к анархии. Подобных взглядов придерживалась и Е.Р. Дашкова. Известно ее высказывание, прозвучавшее в ходе беседы с французским философом Д. Дидро: «Просвещение ведет к свободе; свобода же без просвещения породила бы только анархию и беспорядок» [6]. Одновременно она высказала мнение о том, что народ нужно готовить к реформам. Когда низшие классы будут достаточно просвещены, тогда они будут достойны свободы и не нанесут вреда существующему порядку в государстве.

Александр Романович Воронцов вместе с П.В. Завадовским, Н.С. Мордвиновым, Д.П. Трощинским входил в так называемый «Непременный совет». Завадовский и Мордвинов были сторонниками Сенатской реформы (П.В. Завадовский подготовил основной ее проект), А.Р. Воронцов, как и другие сенаторы, предложили свои варианты.

Г. Доу и Т. Райт. Портрет Н.С. Мордвинова. 1932 г. С оригинала Д. Доу

Александр Романович Воронцов предлагал преобразовать Сенат в некоторое подобие конституционного учреждения, считая, что тогда он сможет служить гарантией от личного произвола императора.

Ж.-Л. Монье. Портрет ПЛ. Строганова

П.Ф. Соколов. Портрет В.П. Кочубея

Сенату предоставлялись права контроля над самодержавной властью. Через него должны были бы проходить все повеления императора. Если Сенат найдет их «неудобными и для народа отягощенными», то по предоставленному ему праву сделает «самодержавной власти представления».

Как известно, проекты расширения прав Сената встретили критику членов «интимного» комитета: H.H. Новосильцева, В.П. Кочубея, A.A. Чарторижского, П.А. Строганова. Позднее С.Р. Воронцов в одном из писем к Ф.В. Ростопчину писал, что император «имел несчастье быть окруженным деятелями, которые были так самолюбивы и тщеславны, что возмечтали в силах превзойти Великого основателя Русской империи. Эти господа стали упражняться над бедною Россией, издавая каждый день постановления» [7].

Он считал, что «опыты уместны только в физике и химии, а пагубны в юриспруденции, администрации и политической экономии». Несмотря на столь резкую его оценку деятельности «молодых друзей» императора, стоит обратить внимание на то, что почти все члены ближайшего окружения Александра I были, в свою очередь, хорошо знакомы с С.Р. Воронцовым и в разное время находились под его началом в Англии. Так, В.П. Кочубей был четыре года причислен к миссии в Лондоне, а H.H. Новосильцев провел все царствование Павла I в Англии, где слушал лекции по физико-математическим и медицинским наукам. Семен Романович отмечал способности и высокий уровень образования обоих, но личная привязанность не могла повлиять на его мнение или на характеристику служебной деятельности любого должностного лица. Подобного правила придерживался и государственный канцлер А.Р. Воронцов, после ухода которого со службы вступил в управление Министерством иностранных дел A.A. Чарторижский.

Состояние политических дел начала нового царствования историк С.М. Соловьев охарактеризует следующим образом: «Он (государь) наследовал войну с Англией, вражду с Австрией, сближение с Францией и Пруссией и некоторые тяжелые для России обязательства относительно государств второстепенных».

2 апреля 1801 года английские корабли во главе с адмиралом Нельсоном стали громить Копенгаген. Император поручил С.Р. Воронцову объявить английскому правительству о намерении не заключать мир (помимо союзных государств) и требовать прекращения нападений на Данию и Швецию. Русское правительство не торопилось снять запрет с торговых английских судов и подтвердило морскую конвенцию с союзными державами в духе екатерининской системы «вооруженного нейтралитета».

А.Р. Воронцов в Петербурге, будучи приглашенным присутствовать в 1-м департаменте Сената, и С.Р. Воронцов в Лондоне пытались смягчить категоричные требования России. В мае 1801 года было снято эмбарго, а английским купцам и судорабочим (арестованным при Павле I) возвращена свобода с последовавшим за этим денежным вознаграждением за понесенные убытки [8].

1 октября 1801 года Россия заключила мирный трактат с Францией.

В силу своих представлений и воззрений С.Р. Воронцов не одобрял подобную политику русского правительства. Он оставался убежденным сторонником прочного союза России с Англией, который был особенно необходим именно теперь, когда Франция грозила войной всему миру.

Свою позицию (интриганство и лицемерие были не в его характере) он излагал в письмах (от 6 мая