Машина порядка (Москва, 2008) - Павел Святенков

Конечно, «hand-picked successor» — это не лесть. Это удар по самолюбию человека, который уже избран новым хозяином Кремля. В условиях, когда президенту принадлежит у нас почти неограниченная власть, постоянные намеки ведущих западных лидеров на то, что новый глава российского государства будет тотально несамостоятелен, зависим, не могут не оказывать влияния — прежде всего, на самого Медведева.

Если предположить, что психологи в штатском при американской администрации составили психологический портрет Дмитрия Медведева и нашли его слабые стороны, то все становится на свои места.

Конечно, можно предположить и случайность, дескать, американские кандидаты просто читают газеты и перехватывают друг у друга популярную формулировку. Но ведь в нападках на Россию они как с цепи сорвались. Почему бы не предположить, что эта кампания не то чтобы скоординирована, но хотя бы исходит из общих интересов американского правящего класса?

А если так, то получается, что американцы активно ссорят Медведева и Путина. Утверждения о слабости-подконтрольности способны задеть даже очень скромного человека. Даже Обама, который лично не «наезжал» на Медведева, утверждал, тем не менее, что встречаясь с новым российским президентом, западные лидеры фактически будут вести переговоры с Путиным.

Западники как бы говорят Медведеву: «Ты че, не мужик? Тебе что, нравится, чтобы тебя считали слабым и подконтрольным и при встречах на высшем уровне принимали за Путина?»

А если нет — устанавливай личную власть, гони Путина.

Строго говоря, именно так они играют в ситуациях двоецарствия. Например, когда в Китае власть была поделена между Ху Цзиньтао и Цзянь Цзэминем, американские лидеры часто задавали вопросы типа «Кто принимает решения в Пекине?» или «Кому звонить, если начнется ядерная война?» В конце концов, это привело к тому, что Ху Цзиньтао принял решение сосредоточить власть в своих руках и отправить на преждевременную пенсию предшественника.

Так что заявления американских кандидатов в президенты не такие уж и невинные. Они дают старт грядущему обсуждению, кто же правит в Кремле — будто бы слабый и «ручной» Медведев или же сильный Путин? И к кому обращаться по ключевым вопросам международных отношений?

Скорее всего, попытка испытать будущих соправителей на прочность будет предпринята. Сама логика российской политической системы требует, чтобы властитель был один.

Так что вполне возможно, что Путину и Медведеву придется под давлением Запада вступить в борьбу друг с другом.

Для того, чтобы избежать кризиса, обоим понадобится большая мудрость. Будем надеяться, что она у них найдется.

Слово о нации

Нация — понятие странное. Престарелые собачницы говорят о своих собачках — «все понимает, но сказать не может». Вот так же порой и мы, теоретики, пытаемся дать понятие нации — и отступаем. Зело трудно оно. Причем любой «человек с улицы» интуитивно чувствует, что такое нация. Но как только пытается оформить свои воззрения хотя бы устно — начинается кавардак. Точно так же путаются, впрочем, не только обычные люди, но и специалисты.

На днях в поисках истины я закончил читать книгу Крейга Калхуна «Национализм». Увесистый томик содержал массу определений, от общепринятых до анекдотичных. Не содержал он только никакой теории. Прочтя книжку, я узнал, сколь ошибочно думали о нации мои великие предшественники, но нисколько не приблизился к истине. Однако от чтения бывает и польза — книга помогла мне оформить собственные мысли, которые смутными тенями бродили в голове не менее года. Ныне настал час изложить их письменно.

Определения нации многообразны. Обычно ее определяют как общность, основанную на культурном, религиозном, языковом и еще невесть каком родстве. Однако ни один из данных компонентов не гарантирует существования нации. Больше того, не гарантируют ее существования даже все они, собранные вместе. Больше того, исследователи практики «нацбилдинга» (то есть технологии построения нации) резонно замечают, что религиозно-культурноязыковая общность есть следствие, а не причина существования нации. Если нация создает свое национальное государство, то ей требуется национальный язык, национальная письменность, национальная религия, а также национальное сало и горилка — куда ж без них. Хорошо, когда эти прекрасные вещи есть до создания нации. Но первопричина — не в них.

Иные определяют нацию как осознавший себя этнос. Это определение чрезвычайно завлекательно. В самом деле, этносы («народы») и впрямь существуют. Великие народы создают великие нации. Да что там нации — великие империи! На первый взгляд — вот оно, определение! Но тут же начинаются проблемы. Этнос — понятие племенное. Этнос — «порода» людей, такая же, как бывает у собак. (Автор коленопреклоненно просит собак не обижаться на это определение и не подавать на него в Гаагский трибунал — это скромное сравнение не имеет ничего общего с «языком вражды»). Противоречие этого определения состоит в том, что «осознать себя» в качестве кого бы то ни было может любой, обладающий сознанием. Сразу возникает вопрос — может ли разумный комар, осознав себя русским (или китайцем, мордвином, французом), немедленно вступить в этнически понимаемую нацию.

Если под этносом понимать «осознавший себя народ», то его определение не должно отличаться от определения нации. Тем самым этнос и нация должны признаваться одной и той же сущностью. Между тем это и интуитивно не так, и не подтверждается на практике — история знает примеры сосуществования разных этносов в рамках одной нации. Если же под этносом понимать группу лиц, имеющих определенные биологические характеристики (определенный цвет лица, форму носа, черепа и т. п.), то непременно придется отказать от теории «нации как осознавшего себя этноса» или осознавшего себя сообщества культурно-религиозно-лингвистически близких людей. Ибо, действительно, если русский лишь тот, кто осознает себя русским, тогда русским может по праву стать «негр преклонных годов». Если же осознающего себя русским негра принять нельзя, то нельзя и вести речь о нации как осознавшем себя субъекте.

Третья теория нации придерживается мнения, что нация — это союз во имя будущего. Приведенное здесь определение — мое, хотя и ранее были авторы, которые придерживались схожих взглядов. Это определение позволяет преодолеть противоречия, которые имеются в определении нации как осознавшей себя общности. В предыдущем случае прием в нацию должен осуществляться на основании только лишь личного заявления. Если я говорю — «осознал себя таджиком», значит, так тому и быть. Проверить искренность моего заявления невозможно. Нация тем самым превращается в фантастический проходной двор, 300 млн. китайцев, приехавшие на денек погостить в Приморский край и заявившие, что все они — русские, должны быть немедленно приняты в качестве таковых. Между тем представление о нации как о союзе позволяет сортировать людей не по их личным заявлениям, проверить истинность которых невозможно, и не по знанию языка или религии, но исключительно по делам. Действительно, негр и китаец, отстаивающие интересы русского народа (например, участием в войне против Анголы или Китая), являются русскими. Точно так же являются американцами те японцы, которые жили в США и боролись против Японии в ходе Второй мировой войны. Разумеется, война — крайняя ситуация, но логика понятна. Критерий — дела.

Однако и это определение имеет недостатки. Прежде всего, союз людей во имя чего-либо не всегда является нацией. Например, Ассоциация мороженщиков, созданная для того, чтобы лоббировать увеличение продаж своей продукции, будет несомненно соответствовать приведенному выше определению. Действительно, эти люди будут делом отстаивать интересы «морозильного» цеха. Будут ли негр, президент Ассоциации мороженщиков и китаец, вице-президент оной, доказавшие свою преданность делами, сотоварищами в рамках «нации мороженщиков»? Очевидно, что нет. Больше того, мороженщикам и в голову не придет считать себя нацией. Интуитивно мы также понимаем, что это не так. Будем же искать дальше.

Существует и еще одна важная концепция нации, связывающая ее с наличием или же отсутствием свободы. Сторонники этой концепции говорят, что нация возникает в момент изгнания суверена, в момент революции, в момент, когда колонизаторы, подгоняемые восстанием, «отплывают за море». Логика в этом рассуждении есть, и немалая. Действительно, разве не в результате свержения короля Франции возникла французская нация? Разве причиной появления на белый свет американцев не является крах британского владычества? Все это правда. Но есть обстоятельства, заставляющие поставить под сомнения правоту и этой концепции. Дело в том, что она связывает появление нации строго с Новым временем и капитализмом. Между тем нации существовали и в древнем мире. Разве Рим не изгнал Тарквиния Гордого? Разве Спарта, равно как и Афины не похожа на нацию в современном смысле? Многие античные города-государства прекрасно ложатся в вышеприведенную концепцию. Жаль только, что она не объясняет, каким образом в Древнем Риме могла возникнуть нация, причем в тот момент, когда кругом не было никакого капитализма? Возникла, и все тут.