Искушая судьбу - Жаклин Рединг

Хотя не существовало никаких доказательств этого голословного заявления, Мара с самого детства не сомневалась в могуществе Садбх и всегда уважала ее необычные и таинственные способности. Именно Садбх передала Сайме свои знания о тайных свойствах трав.

И именно Сабдх предсказала пришествие Кромвеля и не отступала от своего пророчества даже тогда, когда никто не мог поверить в то, что этот монстр может восстать с востока и поразить Ирландию в самое сердце.

И именно Садбх узнала Мару.

Она должна была предвидеть это. Надо же было быть такой дурой, чтобы не подумать о том, что Садбх может быть еще жива и что именно она способна раскрыть ее маскировку.

И теперь, по собственной же глупости, все планы Мары могут рухнуть в одночасье.

Чтобы пройти сквозь толпу, собравшуюся возле колодца вокруг Адриана и Мары, Садбх понадобилось некоторое время. Она опиралась на посох, вырезанный из узловатой ветки дерева, и каждый раз, когда она вынуждена была переносить на него тяжесть тела, руки ее тряслись. Пока Сабдх медленно ковыляла сквозь толпу, глаза всех собравшихся были устремлены на нее.

Все молчали. Притихли даже птицы. Маре казалось, что все могут слышать, как стучит ее сердце.

Что делать? Если Садбх раскроет сейчас ее истинное лицо, она потеряет все – Кулхевен, гобелен, даже жизнь. Добиться столь многого и так легко отдать все!

Будь проклято такое невезение!

Садбх остановилась прямо перед ними и молча окинула ее взглядом с ног до головы. Ростом она была Маре под подбородок, но ее вид внушал невольный трепет.

Мара смотрела на нее, мысленно умоляя старуху не выдавать ее секрета. Она всегда верила в то, что Садбх обладала магической силой. Разве она может забыть тот день, когда та спасла жизнь Конора Макферпосона, которого, после того как он съел полную пригоршню ядовитых ягод, росших у ручья, выворачивало наизнанку. С помощью нескольких капель таинственного снадобья и непонятного кельтского заклинания Садбх тогда удержала в теле его, несомненно, отходящий к праотцам дух.

Как никогда раньше, Маре хотелось верить в магическую силу Садбх.

Чтобы получше рассмотреть ее, Садбх пришлось ладонью прикрыть глаза от солнца. С того времени как Мара видела ее в последний раз, она, если это еще возможно, постарела еще больше. Седые пряди волос вылезали из-под пожелтевшего от времени полотняного чепчика. Простое платье настолько выцвело, что приобрело какой-то грязно-серый цвет, обвязанный вокруг пояса фартук был сильно поношен. Ее губы из-за отсутствия зубов выступали вперед, а кожа была такой бледной, что под ней ясно можно было видеть паутину вен.

Но глаза, эти черные бездонные глаза, остались по-прежнему ясными и всевидящими.

– Ты знаешь, кто я такая? – спросила Садбх дрожащим голосом, пристально смотря на Мару.

Прежде чем ответить, та взглянула на Сент-Обина, как будто спрашивая у него совета.

– Нет, мадам, извините, но не знаю. Видите ли, я в Кулхевене недавно и…

Садбх, протянув дрожащую руку, заставила ее замолчать.

– Я Садбх. В Кулхевене меня знают все, потому что я прожила здесь всю свою жизнь. – Она взяла руку Мары и вложила что-то в ее ладонь. Пальцы тряслись, а руки, несмотря на теплую погоду, были холодны как лед. – Кулхевен видел много смертей. Слишком много. Пришла пора обновления. Кулхевен должен быть исцелен. – Она улыбнулась, и вокруг глаз пошли многочисленные морщинки. – Я думаю, что ты та, которая может исцелить его. Если когда-нибудь тебе понадобится моя помощь, приходи. Я помогала многим хозяйкам Кулхевена.

Мара взглянула на свою руку и увидела то, что дала ей Садбх. Это была маленькая веточка какого-то растения с белыми цветами, издающими сильный перечный запах. Она вопросительно взглянула на Садбх.

– Это веточка тысячелистника, который отгоняет злых духов от того, кто хранит ее.

И Садбх снова улыбнулась ей.

Только сейчас Мара поняла, что ее секрет останется нераскрытым, и облегченно вздохнула:

– Благодарю тебя, Садбх. Я очень признательна тебе за твою доброту Она открыла висящий на цепочке у пояса золотой филигранный футляр для благовоний и положила в него веточку – Она всегда будет со мной.

Тогда Садбх повернулась к собравшимся:

– Подойдите поприветствовать новую хозяйку Кулхевена. Вам нечего бояться ее, Она наш сланетур.

Медленно и сперва неохотно обитатели деревушки начали выходить из толпы. К первым присоединились другие, и вскоре уже все они обступили своего лорда и его жену, представляя сначала себя, а потом и свою семью. Мара улыбалась, старалась запомнить тех, кого не знала, и восстановить в памяти лица, знакомые с детства. Интересно, думала она, если ее узнает еще кто-нибудь, сможет ли этот человек сохранить все в тайне, как это сделала Садбх.

На, по-видимому, ни у кого больше не возникло ни малейшего подозрения в том, что она не та особа, за которую себя выдает, – не англичанка» на которой только что женился их лорд. Мара поняла, что сказала им Садбх, чтобы заставить приветствовать ее, – что она их спаситель, их избавитель. Знала она и то, что Сент-Обин не настолько понимает кельтский язык, чтобы понять сказанное. Но даже неважно, что двигало этими людьми. Самое главное в том, что они приняли ее, подошли, чтобы поприветствовать, пусть даже и из благоговения перед словами старухи.

И Мара поклялась себе во что бы то ни стало избавить этих людей от жалкой участи, которая была им уготована. Даже если это будет стоить ей жизни.

На обратном пути к замку Арабелла была в приподнятом настроении, которое, как понимал Адриан, было вызвано тем, что эти люди с готовностью признали ее.

Признали? Да они, скорее, приветствовали ее, каким бы чудом это ни казалось. Даже он был поражен.

Нет, ошеломлен – никогда в жизни Адриан не видел ничего подобного. Он прожил в Кулхевене почти год и до сих пор не удостаивался такого приема, тогда как его жене понадобилось на это несколько, минут.

Несколько месяцев Адриан осторожно пытался завоевать доверие селян, разрушить стену недоверия к англичанам, возникшую после того, как Кромвель кровавым ураганом прошелся по Ирландии. Понимая их чувства, он был терпелив, медленно и методично пытаясь завоевать их доверие. Это была кропотливая и трудная работа, потому что, даже осознавая, в какие тяжелые условия люди были поставлены, он мало чем мог им помочь.

И совсем не потому, что у него не было, средств, чтобы помочь им, – просто любой землевладелец-англичанин, охотно помогающий своим арендаторам, немедленно вызвал бы подозрения, которых он должен был избегать. Существовали законы, запрещающие любые проявления доброй воли по отношению к ирландцам. Поэтому каждый шаг к взаимопониманию давался ему с большим трудом.