Зачарованный терем - 2 - Нюра Осинина

на семь лет. Я никогда не смотрела на него как на мужчину, потенциального мужа. Посмотри на нас магическим зрением, ты будешь удивлён. Я тебе об этом говорила в день свадьбы, да ты не прислушался. А вот с Радимом, другое дело. Я сразу почувствовала в нём мужчину, за которого могла бы выйти замуж при другом развитии событий.

Елисей слушал меня, не перебивая, а я продолжала:

- Конечно, он мог увести меня в Ладонию, и это бы меня сгубило. Ведь я не могла бы его любить так, как тебя. Я бы скучала по тебе, по нашим встречам в моих снах. Ты мой Истинный. Я люблю тебя так сильно, что не стоит меня ревновать к кому-либо. Я вся твоя, и телом, и душой. А ещё я люблю всех членов Теремного братства. И я буду бороться за их жизни и счастье. Моей любви хватит на всех. И я люблю этот мир. Он стал моим, и я принадлежу ему.

Елисей облегчённо вздохнул, повернулся ко мне, обнял и начал целовать страстно, по-хозяйски.

- Никому не уступлю, ни с кем делиться не хочу. Разве только чуть-чуть, ма-а-ленькой крошечкой твоей души. Без них тебя бы не было.

Я простила Елисею его Сокола. Но осадок остался. А осадок на то и осадок, чтобы осесть на самое дно подсознания. Сознание же постаралось запихнуть этот осадок на самую глубину и там запечатать, чтобы не всплыл.

Я постаралась как можно быстрее забыть этот случай и никогда не вспоминать, и не напоминать об этом Елисею. Потому что он мой Истинный и любимый.

Я люблю. Любовь прощает всё.

Елисей тоже никогда не вспоминал при мне об этом случае, зная, с какой болью я перенесла четыре месяца нашей разлуки, когда не было большой уверенности, что он вернётся. Было просто ожидание и работа.

***

Лютень не так дождлив, как гомозулень, радует редкими солнечными тёплыми денёчками. Девы Лебеди не упускают их, устраивая коллективные полёты, кружась в небе красивым хороводом. На страже всегда кружит в вышине Ладон. Мне остаётся только любоваться с земли. Я уже не летаю.

***

Через два с половиной месяца, двенадцатого ладеня мы отмечали годовщину нашего прибытия в мир Сурейн.

Ещё с вечера я обговорила с Гордеем меню на весь день – день моего рождения – меню первого дня нашего вселения в Зачарованный Терем.

Когда на завтрак, перед закрытыми в столовую дверями (в первую смену) собрались только Девы из Пророчества и, прибывший по моему призыву, Ольх, девчата удивлённо переглянулись, пожимая плечами, и вопросительно уставились на меня.

- Ну, что смотрим? Заходите, – пригласила я.

В столовой девчат и Ольха ждал сюрприз.

На не накрытом скатертью столе стояли тринадцать глиняных мисок с гречневой кашей, заправленной сливочным маслом. Рядом с мисками лежали деревянные ложки, стоял горшочек с мёдом. Глиняные кружки, наполненные травяным чаем, стаканчики и бутылка красного вина из боруники.

Девчата опешили, глазки подозрительно заблестели.

- Ой, Аня! Это же… – не совладав с эмоциями, Лина не смогла договорить.

Молча, все расселись по своим прежним местам. Я – во главе стола, по правую руку – Таня, по левую – Ольх. Ольх взял бутылку, разлил вино по стаканчикам. Я, со стаканчиком, наполненным вином, встала.

- Дорогие мои, сегодня первое утро начала нашей жизни в новом мире, в Зачарованном Тереме. Год…. Прошёл ровно год. Позавчера мы вышли из «Газели», ступив на землю незнакомого мира, вдохнув чистейшего его воздуха и возмущённо ругая Ольгера. Сегодня за столом с нами не будет наших друзей. Их тогда ещё не было. Мне, как и вам, сейчас очень трудно говорить. Поэтому просто выпьем, молча, этого замечательного слабенького, сладкого вина, позавтракаем и вспомним, как это было.

Все встали и, не чокаясь, молча, выпили. Сели. Подперев головушки руками, задумались каждая о своём. Кто-то всхлипнул, потом ещё. И вот уже дружно хлюпаем и швыркаем носами, отпустив себя, разрыдались. С причётами, в голос. Вдруг в наш дружный хор рыданий и причётов ворвался раскатистый смех Ольха. Я вздрогнула. Похоже, остальные тоже. Замерли на долю минуты и… раскатились смехом, завершив его хоровым «У-уф-ф-ф!». Ольх налил нам ещё по чарке. Выпили. Лада запела:

- Кто ходит в гости по утрам,

Тот поступает мудро.

Известно всем, тарам-парам,

На то оно и утро!

На то оно и утро!

Мы подхватили:

Скучна вечерняя пора,

Хозяева зевают.

На этой строчке у меня перед глазами возникла заспанная фигура Селиверста.

Но если гость пришёл с утра,

Такого не бывает!

Такого не бывает!

Да, если гость пришёл с утра,

Ему спешить не надо.

Кричат хозяева: "Ура!",

Они ужасно рады!

Они ужасно рады!

Встретили очень вежливо, с поклоном, с радостью.

Недаром Сурий в гости к нам

Всегда приходит по утрам.

Тарам-парам, тарам-парам,

Ходите в гости по утрам!

Тарам-парам, тарам-парам,

Ходите в гости по утрам! – Всё! – выкрикнули хором и взялись за ложки.

Когда управились с завтраком, Сима спросила:

- Чем займёмся? Вещи разбирать не надо, семена тоже.

- Вот именно! – взмахнув рукой, воскликнула Лина. – Спешить некуда.

- А, давайте, попоём, – предложила Лада. – Освободим столовую, пройдём на башню и попоём.

Предложение принято единогласно – будем петь.

Поднялись на башню, устроились на диванчиках. Начали «а капелла» «Под окном черёмуха колышется».

- Под окном черёмуха колышется,

Распуская лепестки свои,

За рекой знакомый голос слышится

Да поют всю ночку соловьи. – Пропела Лада, и мы подхватили повтор.

За рекой знакомый голос слышится

Да поют всю ночку соловьи.

Так и пели – Лада вела песню, а мы подхватывали повтор.

Ой, ты, песня, песня соловьиная,

До чего ж ты за душу берёшь.

К любви ведёт дорожка длинная –

Чуть отстанешь – больше не найдёшь.

К любви ведёт дорожка длинная –

Чуть отстанешь – больше не найдёшь.

Начали собираться зрители.

А дойдёшь – от счастья не надышишься,

От хорошей и большой любви.

Пусть всегда черёмуха колышется,

Да поют всю ночку соловьи.

Пусть всегда черёмуха колышется,

Да поют всю ночку соловьи.

Раздались аплодисменты. Спасибо, друзья! Мы вам с удовольствием споём. И не обессудьте, если не все тексты будут понятны.

Вспомнились песни из мультфильмов, романсы, лирические и плясовые. Напелись, спустились с башни и отправились в Храм.

Вернувшись из Храма, собрались в библиотеке.

Кажется, что здесь уже и найти ничего нового невозможно, ан, нет. Рина откуда-то вывернула большую кожаную папку с золотыми застёжками. Ого! Папка