Греция в годы первой мировой войны. 1914-1918 гг. - Ольга Владимировна Соколовская

окончания, оставив только часть кораблей для удовлетворения нужд страны. В результате почти весь торговый греческий флот за исключением 23 судов, перевозивших продовольствие для Старой Греции, вслед за военным флотом оказался в распоряжении союзников. Однако условия фрахтования, по мнению «Таймс», «Матэн» и других газет, были весьма выгодными для греческих судовладельцев, которые теперь получали в 10 раз большую сумму, чем перед войной. Многие из них дали согласие на фрахт. В конце войны большинство судовладельцев Греции, заработав большие средства на службе у союзников, оказались на стороне Э. Венизелоса.

Не ограничиваясь занятием все новых островов, Венизелос обращался к державам Антанты с просьбой разрешить установить венизелистский контроль над нейтральной зоной. Глава «национального правительства» был сторонником радикальных мер; его план сводился к немедленной оккупации Фессалии и захвату там весеннего урожая. Это позволило бы создать армию из 6-7 дивизий, а сужение территории роялистской Греции до размеров Аттики и Пелопоннеса привело бы к падению королевского режима в течение 2-3 месяцев без применения насилия. Союзники не давали своего согласия на реализацию этого плана, но поощряли создание крепкой армии «национальной обороны». В феврале чрезвычайно усилился приток добровольцев из Старой Греции в венизелистскую армию, сражавшуюся на Салоникском фронте совместно с армией Саррайля против германо-болгарских войск. Несмотря на различные препятствия, чинимые афинскими властями (строгий надзор в Афинах и Пирее, затруднения в сообщении), в Салоникский порт прибывали группы добровольцев по 300-400 человек во главе с офицерами.

В феврале Салоникское бюро печати сообщало: «Значительная часть военнослужащих королевских войск решила оставить армию и как только будет восстановлена связь отправиться в Солунь, чтобы сражаться рука об руку с сербами и союзниками». «Беглецов, — писали газеты, — часто расстреливали жандармы и резервисты, и для того, чтобы попасть из Пирея в Керацини, откуда добровольцы отправлялись в Солунь, они должны были пробивать себе дорогу револьверами». По мнению добровольцев, после снятия блокады число их могло резко увеличиться. «Русская воля» считала, что «не следует преувеличивать» и видеть в них торжество венизелистских идей. Причины, по которым добровольцы переходили на сторону Венизелоса, были различны: гонения на венизелистов после декабрьских событий, наступление германо-болгарских войск и даже голод, царивший в Старой Греции. Например, в Пиргосе и Элиде регулярные войска, объявившие о присоединении к «национальному движению», были приведены в покорность раздачей властями хлебного пайка. «Несмотря на суровые репрессивные меры афинского правительства, — сообщал салоникский корреспондент «Биржевых ведомостей» А. Кастринос, — волонтеры из Старой Греции продолжают прибывать сюда большими партиями... В течение последних трех недель прибыло сюда около 3 тысяч добровольцев». Приехал также генерал Коракас в сопровождении 80 офицеров и унтер-офицеров, двадцать из которых были из гарнизона Навплиона. В феврале — марте 1917 г. в Салоники прибыли 20 тыс. греков, покинувших еще в 1916 г. оккупированные германо-болгарскими войсками районы Кавалы, Драмы, Серр.

В середине февраля Венизелос произвел смотр недавно прибывшим критским войскам, которые, как сообщала «Тан», «произвели на него наилучшее впечатление». Генерал Саррайль вручил первый военный крест офицеру греческой кавалерии. Изыскивая резервы, «национальное правительство» поставило также под ружье мусульманское население провинций Верия, Лангадас, Кайларии призывов 1905-1914 гг., а также объявило о наборе в армию беженцев, переселившихся на острова Архипелага с 1886 по 1890 г. В марте был сформирован один корпус греческих добровольцев и начал формироваться второй. По мнению генерала Зимвракакиса, командующего вторым корпусом, весной в его распоряжении могла быть армия численностью 40 тыс. человек.

Сильную политическую и экономическую поддержку движению венизелистов оказывали богатые греческие колонии во Франции, Англии, США, России и некоторых других странах. Большинство дипломатических и консульских представителей Греции за границей были на стороне Венизелоса. Выходящая в Нью-Йорке греческая газета «Нэшнл геральд» сообщала о грандиозном 8-тысячном митинге в Чикаго, организованном местной греческой колонией. На митинге выступили представители временного салоникского правительства Кандарис и Аравантинос, которые «в течение 3-х часов говорили с воодушевлением о задачах их правительства». 15 тыс. чикагских греков подписали резолюцию, в которой они протестовали против политики короля Константина и обращались к президенту Вильсону с требованием признания временного правительства

Венизелоса и его представителей в Америке. Вскоре подобные события произошли в североамериканском городе Лоуэлле, где несколько тысяч греков также выразили свое сочувствие «национальному движению». Роялистская пропаганда в США не имела такого успеха.

Ряды национальной армии пополнялись волонтерами не только из самой Греции, но также из Франции, США и других стран. Салоникское правительство получало денежную поддержку от греческих колоний за границей, крупных греческих торговцев и судовладельцев, связанных с англо-французским капиталом.

Союзническая печать помещала оптимистичные прогнозы в отношении сил венизелистов. «Морнинг пост», например, поместила высказывания греческого принца Александра о том, что «провинции, признавшие Венизелоса, располагают большим богатством и большим числом населения: 2,8 млн от общего числа населения в 5,2 млн человек, а сражающаяся венизелистская армия составляет 5-6 дивизий». Итальянская печать сообщала, что из 4,5 тыс. офицеров 1,3 тыс. перешли в армию Венизелоса. Однако в действительности дела шли из рук вон плохо; и ближе к истине был в это время барон Шенк, который в интервью будапештской газете «Эст» говорил о том, что «венизелистская армия находится в состоянии полной дезорганизации».

Средств на мобилизацию не хватало. Третья часть десятимиллионного займа союзников была истрачена, а расходы постоянно росли. Несмотря на то что еще в начале 1917 г. Англией и Францией были открыты счета для «национального правительства», первые денежные взносы поступили лишь в конце февраля. В связи с этим назначенная на 24 января мобилизация на островах была дважды отложена, а дефицит, с которым сводился бюджет правительства Венизелоса, катастрофически увеличился. Французской военной миссией было подсчитано, что на содержание армии после призыва на островах будет сразу необходимо 11 млн драхм, а затем по 4 млн драхм ежемесячно. Дипломатические представители «национального правительства» А. Романос и И. Геннадиус вынуждены были обивать пороги различных ведомств Парижа и Лондона. Они подключили к этой «изнурительной работе» бывшего министра финансов А. Диомидиса и консула в Лондоне И. Ставриди, близкого друга Ллойд Джорджа. Ставриди, кроме того, имел большие связи в английских торговых сферах. Ничто не помогало; обещания Бриана, Ллойд Джорджа и других о финансировании греческой армии не выполнялись или выполнялись частично. Как писал Диомидис Венизелосу в марте 1917 г., «греческий вопрос был каплей в океане дел английского правительства». По мнению же Геннадиуса, причина крылась в том, что в Лондоне не существовало взаимодействия между Форин-офис, министерством финансов и военным комитетом, зато налицо было антивенизелистское влияние в министерстве финансов. Осложняло дело и то, что суммы,