Мышеловка капитана Виноградова - Никита Филатов

— Верно! — поддержал приятеля Ипатов. — Край богатый, куркулей хватает… Зато вернемся не пустые.

— Я не понял, — не удержался Виноградов. — Это вы что — в бандитизм решили удариться?

— В партизаны, Владимир Саныч, голубчик! Они с нами — как?

— Вот и мы так же. — Глаза Раабтилена горели хмельным азартом. — Всю жизнь мечтал быть благородным разбойником! Казаки, если что, поддержат, как думаешь, сотник?

— Спрашиваешь, Оттович! Да мы с вами…

— Между прочим, — вмешался опять Виноградов, — на первый самолет мы уже опоздали… Вы как хотите. Кто со мной?

— Не сердись, командир. — Мальцев подошел к Раабтилену, поправляя на плече автомат. — Домой мне надо. Жена, понимаешь…

— Дело твое. Сергей?

— А мне пофигу! Останусь пока. — Ровенский нарочито безразлично вычищал грязь из рифленой подошвы.

— Закончили! Значит так… Десять минут собраться, приготовить, кто чего хочет домой передать — через капитана и Барсука. Потом выезжаем — до станции вместе, на двух машинах. Там останемся, пока что и как не прояснится, Санька отвезет мужиков в аэропорт — и к себе в отдел, чтоб не воняли. Есть возражения? Вперед!

Напряжение заметно спало: когда решение принято, надо его просто выполнять, что само по себе в общем не сложно.

— Отъезжающие! Пойдем-ка со мной. — Раабтилен, приобняв Владимира Александровича и Мальцева за плечи, потянул их в сторону от хижины. Молча пересекли дорогу, поднялись на несколько метров в скалы.

— Вот! — Майор разбросал неприметную кучу камней, извлек из-под нее кожаный баул, чуть меньше инкассаторского. Открыл. Темное кожаное нутро было почти доверху забито банковскими упаковками. Раабтилен протянул Мальцеву несколько пачек: — Твоя доля. И еще доллары.

Внушительный брусок «зелени» перекочевал в карман Андрея.

— Спасибо, командир!

— Казна общая… Стволы «левые» не отдаю — самим понадобятся, «травку» ты тоже домой не потащишь…

— О чем речь!

— Иди… Иди собирайся, Барсук!

— Очень романтично, коллега! — прокомментировал Виноградов, когда они остались вдвоем. — Меня-то ты зачем сюда притащил? Если похвастаться — я в тебе разочарован.

— Не ерепенься, Саныч! Я от денег тоже не торчу, сам знаешь. Мне процесс важен. Если попрошу — матери отвезешь? — Раабтилен вынул из саквояжа перетянутый клейкой лентой шуршащий пакет.

Он явно был приготовлен заблаговременно — командирская доля.

— Отвезу. Адрес написал?

— Да, вон бумажка. И письмо там, внутри… Осуждаешь?

— Дело твое. Я здесь проездом.

— Саныч, не в обиду… Возьми, пригодится. — Майор протянул Виноградову стандартную упаковку пятидесятирублевок. Потом внезапно передумал, кинул ее обратно в кожаное чрево и достал схваченную резинкой пачку разномастных потрепанных купюр. — Нет, лучше эти.

Виноградов хмыкнул — заботливый Раабтилен не хотел подводить товарища. Новые купюры в банковской упаковке могли числиться где-то в розыске, не дай Бог их номера проходят по какой-нибудь ориентировке…

— Здесь столько же! — неверно истолковал его реакцию майор.

— Да понял я… Ладно, давай. Спасибо. Все равно пропьете!

— Если раньше не угрохают. Пусть уж лучше вы с ребятами их дома за наше здоровье засадите, чем какой-нибудь местный душман поживится…

— Может, все-таки вместе поедем? А то настрой уж больно похоронный.

— He-а! Перетаскивать не будем. А насчет настроя — сестричка, она не любит, когда про нее забывают. Она тогда сразу — тут как тут, проверено. — Раабтилен прихватил поудобнее саквояж и шагнул по тропинке вниз. — Пошли быстрее, ехать пора! Долгие проводы — лишние слезы, капитан.

Саня старательно выдерживал дистанцию до пылящего впереди красного «жигуленка». Распределились так: в первой машине за рулем Махотин, с ним сотник, Раабтилен, Ипатов и Курбаныч. В «Ниве» — Саня, Виноградов и неразлучные до сей поры Мальцев с Ровенским.

— Не слишком нахально? — поинтересовался Владимир Александрович, показав глазами на торчащий из задней правой двери «командорского» автомобиля ствол ДШК. Боковые стекла в обеих машинах были опущены, так что в случае необходимости начать стрельбу можно было мгновенно.

— Здесь так принято, товарищ капитан. Горы. — Мальцев, поступивший в распоряжение Виноградова, вел себя соответственно. Он был дисциплинированным бойцом, и ему было все равно, кому подчиняться.

Действительно, пулемет четко отслеживал идеальный для засад рельеф спускающихся к дороге скал.

— Техника безопасности! — хохотнул неунывающий Ровенский. — Вот по Риге так же катались — это, помню, хохма…

Внезапно внизу, из-за очередного поворота, на дорогу выкатился, натужно рыча и оставляя за собой клубящийся шлейф дыма, армейского окраса бронетранспортер. Длинное бело-зеленое полотнище развевалось на лихо выгнутой антенне, борта облепили с полдюжины бородачей с явно неуставными прическами. На защитных комбинезонах ярко выделялись такие же, как знамя, двухцветные повязки, у каждого было по автомату. Сразу за бронетранспортером, почти плывя в черном чаду его выхлопных газов, следовал «Урал» — в открытом кузове тряслись еще человек десять.

— Гвардейцы, — бесцветно прокомментировал Мальцев и клацнул затвором.

— Дай нам Бог здоровья… — В руку Виноградова привычно легла рукоятка «Макарова», большой палец сдвинул предохранитель.

Встреча была достаточно неожиданной. «Жигуленок» уже проскочил за поворот, машина Виноградова почти поравнялась с грузовиком, когда в зеркало заднего обзора Владимир Александрович увидел — БТР остановился, начал выворачивать, перегородив дорогу, люди на нем потянули с плеч и из-за спин оружие…

— Газуй, Саня! — Старушка «Нива» со свистом пролетела мимо растерявшихся бойцов в кузове, оказавшись вне сектора возможного обстрела. — Приятно иногда иметь дело с непрофессионалами…

Все нервно рассмеялись. Было ясно — на этот раз опасность миновала, массивная военная техника, разворачиваясь на узкой горной дороге, потеряет необходимые секунды. Скорее всего, они вообще возвращаться не будут — если задача поставлена захватить заставу, проще это сделать без потерь, чем ввязываться в сомнительную погоню с перестрелкой. К тому же выводу пришли и в передней машине, — чуть сбавив ход, они дали себя догнать, Раабтилен почти по пояс высунулся наружу и торжественно помахал черным беретом…

В станице прощались наспех — время поджимало, Виноградов опасался не успеть даже на последний самолет.

— Доберетесь одни? — спросил, пожимая руку, Савченко-старший.

— Одни-то как раз и доберемся! — улыбнулся Владимир Александрович. — Это с вами — проблема, а мы-то им ни на кой не нужны…

— Спасибо, капитан. Кончится вся эта хреновина — приезжай с семьей, у нас тут летом — рай, клянусь. Солнце, фрукты…

— Посмотрим! Удачи вам, мужики…

Мальцев с Махотиным и милиционеры уже успели употребить по соточке на прощанье и теперь торопливо закусывали прямо на капоте. Прибежал Саня — мать собрала ему что-то из чистого белья, пакет с едой и трехлитровый «баллон» домашнего вина — в дорогу гостям.

— Поехали!

На выезде из станицы уже обустраивались вооруженные казаки — полосатый железнодорожный шлагбаум, бревенчатый бруствер. Цыганистого вида хлопец что-то аккуратно раскладывал на куске брезента, рядом с ним пришлось немного притормозить, и Виноградов присвистнул — это были итальянские противотанковые мины с кратным взрывателем…

— Одиннадцать десять. Успеем? — Владимир Александрович озабоченно поглядел на часы.

— Должны вроде… — Дорога была вполне приличной, по Саниным подсчетам, ехать оставалось меньше получаса, но уже минут семь потеряли, меняя проколотую шину, так что грех зарекаться. — Сейчас бы село еще одно проскочить…

Через вардинское село они проехали на удивление спокойно. Все произошло чуть дальше, за развилкой, на которой машина свернула к военному аэродрому.

В лицо Виноградову вдруг хлестнуло градом мелких прозрачных осколков, обожгло лицо и непроизвольно закрывшиеся веки. Открыв через мгновение глаза, он увидел окровавленную Санину голову, бесформенное тело, навалившееся на руль и выкручивающее его в сторону противоположного кювета, — то ли мертвое, то ли пытавшееся последним усилием вывести их возможно дальше от опасности. «Нива», с лету нырнув передними колесами, опрокинулась на левый бок, потом на крышу — и капитан вылетел наружу, больно проломив хрустящие остатки лобового стекла.

Ни страха, ни особой боли Виноградов, к собственному недоумению, не почувствовал — шок, очевидно. Рядом, в метре от него, уже поливал ближние кустарники короткими злыми очередями Мальцев, устроив себе подобие амбразуры из угловатого валуна и собственной кожаной дорожной сумки. Владимир Александрович перекатился в соседнюю ложбину, — куда стрелял сержант, понять было сложно, значительную часть обзора закрывала опрокинутая машина с нелепо растопыренными колесами.