Живой проект (СИ) - Еремина Дарья Викторовна

LPI

. После того как Александр не ответил на вызовы в начале рабочего дня, в его квартиру в кампусе наведался сотрудник СБ. Для проформы прочесав территорию, информацию передали наверх. Михаил, пытающийся спасти еще имеющие шансы на спасения контракты направления “Живого проекта”, днем ранее улетел в Венесуэлу. Петр получил сообщение об исчезновении живого проекта около трех часов дня и к четырем уже читал подписанную шефом безопасности докладную записку, в которой говорилось о плановой профилактической работе и десятиминутном отключении внешних камер слежения. Он был осведомлен, что в девять вечера у Александра назначена встреча в какой-то студии, а послезавтра, в официальный выходной день, которого по корпоративным правилам даже заместитель президента не мог лишить живой проект, он собирался выступить перед митингующими. Петр знал все (или считал, что все), происходящее с живым проектом по факту, но влезть в его деятельность не мог, так как не мог нарушить прямой приказ Михаила. Новость об исчезновении Александра необыкновенно порадовала Петра, но ему предстоял бы крайне неприятный разговор с Михаилом, не выполни он и Виктор требуемых в подобных случаях процедур. Виктор запустил поиск по номеру чипа Александра, и, удостоверившись, что сигнала нет, сообщил об этом Петру. С просьбой о поиске пропавшего живого проекта, как и обычного человека, в правоохранительные органы можно было обратиться не ранее, чем через трое суток. Ввиду того, что исчезновение живых проектов в последнее время стало обычным делом и искать их особо не приходилось: спустя какое-то время где-нибудь в подворотне, парке или лесополосе какой-нибудь собачник находил разлагающийся труп, – заявление об исчезновении Александра должно было затеряться в стопке подобных дел. Ни у Петра, ни у Виктора не было сомнений в том, что правоохранительные органы в этом деле не помогут корпорации. Эта мысль пришла в головы обоим около четырех пятнадцати, когда Виктор спускался на лифте с этажа директората. Оба печально вздохнули и переключились на повседневные дела. Беспокоить президента корпорации из-за исчезновения очередного живого проекта никто не собирался.

Федор Иванович почувствовал неладное, когда телепрограмму, в которой должен был участвовать Александр, заменили. Безуспешно попытавшись связаться с живым проектам по всем известным каналам связи, Федор Иванович устало опустился в кресло и прикрыл глаза ладонью. “Случилось!” – подумал он и тихо заплакал. Через несколько минут, стремительно поднявшись, ученый вытер глаза и раскрыл контакты. Если только они сразу не убили его... если они следуют протоколу “Живого проекта”, то отправят Александра на одну из станций. Федор Иванович знал весь научный персонал на Арктике-1, но набрав номер, он с тяжелым сердцем положил трубку. Что и кому он скажет? О чем попросит? Кого подставит? Пройдясь по кабинету туда обратно, профессор набрал номер приемной президента

LPI

. Гудки казались бесконечными. В конце концов, Федор Иванович вспомнил который час и собирался отключиться, но не смог шевельнуть пальцами. Телефон президента не может быть недоступен, он знал это так же определенно, как и то, что способен еще что-то изменить. Когда на другом конце послышалось вежливое приветствие, Федор Иванович на мгновение потерял дар речи. – Слушаю вас, – настаивал женский голос. – Это профессор Высоцкий, могу ли я говорить с Юрием... Михаилом Юрьевичем? – Михаила Юрьевича нет на месте, можете оставить сообщение. – Девушка, вы можете связаться с ним и передать, что звонит профессор Высоцкий? Это крайне важно и крайне срочно. – К сожалению, это невозможно, профессор, – отвечал женский голос. – Господи, а вы можете его об этом спросить? Я уверен, он захочет меня услышать. – Подождите на линии, я уточню, – сказала девушка и в ухе послышалась знакомая мелодия. Федор Иванович не мог знать, что ночной секретарь в это время связывается с заместителем президента и спрашивает, не стоит ли соединить настойчивого профессора с президентом. Ответ Петра был прогнозируем и лаконичен: – Он есть в списке обязательного уведомления? – Нет, Петр Сергеевич. – Вот и ответ. – Я не могу вас соединить, профессор, – сказала девушка ученому, – вы можете оставить сообщение. Федор Иванович отключился и сжал кулаки. По следующему набранному номеру ответил типовой голос поисковика. – Добрый вечер, могу ли я услышать Ларису Сергеевну? – Как вас представить? – Профессор Высоцкий. – Лариса Сергеевна просила никогда более не беспокоить ее, – незамедлительно ответила

LSS

. Федор Иванович все же решился позвонить на Арктику-1. – Профессор, после недавнего выступления вы – персона нон Грата для любого сотрудника корпорации, – перебил его приветствие руководитель проектной группы, заместивший профессора. – Уверен, какие бы причины не заставили вас набрать этот номер, они не могут вас оправдать. Будьте здоровы. Отбой... Высоцкий поджал губы и посмотрел в окно, у которого стоял. У него были контакты некоторых людей, с которыми работал Александр. Сев за стол, он вызвал на стену и столешницу немного устаревшие интерфейсы для переписки и добавил в адресную строку все известные ему электронные адреса людей Александра, поставил в копию несколько официальных лиц и набрал следующий текст: “Сегодня в девять тридцать по московскому времени должна была транслироваться телепередача с участием живого проекта: Александра. Трансляция не состоялась. Александр не доступен ни по одному из известных мне каналов связи. Полагаю, мы можем и должны опасаться самого худшего: Александр либо убит, либо в эти минуты направляется на одну из станций корпорации для процедуры так называемого “списания”. Несмотря на то, что разум мой более склоняется к первому варианту, я всем сердцем надеюсь на второй. Как всем вам хорошо известно, в воскресенье состоятся митинги в поддержку движения за живые проекты. И если у нас есть шанс повлиять на судьбу лучшего из них, нашего лидера и вдохновителя, мы обязаны это сделать. Измените маршрут митинга в Москве так, чтобы конечной точкой стал головной офис корпорации. В наших силах добиться от руководства корпорации сохранения бесценной жизни Александра. В нашей власти хотя бы попытаться... Так же необходимо оповестить все издания об исчезновении Александра. Никакое направление нашей общей деятельности не должно быть остановлено. Обязанность дальнейшего финансирования беру на себя. Возьмемся за работу. Справедливость и бог на нашей стороне. Профессор, Федор Иванович Высоцкий”.

– Не спится, Глеб Саныч? – Мне мало нужно. Ты-то что вскочил? – Прихватило... Глеб Саныч примостился на сидушке от стула, лежащей в дверном проеме. На коленях у него лежал видавший лучшие дни военный бинокль. Крыльцо заменял пластиковый ящик для стеклотары. Строение зияло оконными проемами, краска на стенах облупилась еще десятилетия назад. В свои шестьдесят два Глеб Саныч имел стандартный букет болезней и, так как лицам без определенного места жительства получить медицинское обслуживание было возможно лишь в недоказуемой теории, старик выкручивался сам. Под потолком за спиной висели ароматные пучки трав, проходя мимо которых сожитель Глеба Саныча регулярно чихал. Звали этого сожителя Шуриком и было ему всего двадцать лет. Познакомились бомжи около трех лет назад на свалке, которая как раз виднелась в полутора километрах ниже, у дороги. Еще дальше, через десять километров, начиналась территория мусорного полигона, проще – той же свалки, но официальной, городской. Люди, не желающие платить мзду за утилизацию, приноровились сбрасывать свой хлам в овражек по пути. Здесь можно было найти что угодно, от стройматериалов до бытовой техники. Каждый раз, когда перед мостом, перекинутым через овраг, останавливалась машина, Глеб Саныч и Шурик собирались в путь. Заводился насквозь ржавый трактор, выкупленный за полторашку около пяти лет назад Глебом Санычем у сторожа одного из дачных поселков в двадцати километрах от свалки и починенный еще за чекушку горе-мастером в том же поселке. К трактору была прицеплена волокуша, которую буквально этой весной бомжи поставили на колеса. И бомжи отправлялись вниз по дороге. Предметом поиска был любой металл, который потом они сдавали в пункт приема, аккумуляторы и чипы памяти. Впрочем, три года назад данный вид бизнеса еще не был налажен. Глеб Саныч искал на свалке все, что могло бы пригодиться, а Шурик – непосредственно технику, которую мог бы разобрать на запчасти и сдать на радио-рынке или, при удаче, починить. Сошлись они почти сразу, как узнали, что оба на дух не переносят алкоголь. Это мгновенно поставило их на одну ступень, спускаться с которой теплящееся в душе самоуважение не позволяло. Вернувшись в дом и протиснувшись между плечом Глеба Саныча и бетонным откосом, Шурик прогнозируемо чихнул. Глеб Саныч потер поясницу и распрямился, приподнимая подбородок: по дороге ехала машина. Когда она проехала мимо оврага без остановки, старик снова сгорбился. За спиной возился Шурик. – Что жмурик? – спросил Глеб Саныч. – Дышит, вроде. – Дышит – хорошо, – кивнул старик и продолжил смотреть вдаль, на свалку. Жмуриком Глеб Саныч назвал Александра, избитого до неузнаваемости. С момента удара электрошоком прошли сутки, на черном циферблате наручных часов стрелки показывали начало седьмого утра. Он был жив, но в сознание за прошедшие сутки ни разу не пришел. Когда бомжи нашли выброшенного на свалке мужчину, их поразил не сам факт произошедшего, а странная выборочность повреждений. У мужчины в спортивном костюме было разворочено предплечье левой руки, а под полиэтиленовым пакетом на голове обнаружилась бурая масса ничем не напоминающая человеческое лицо. И все. Никаких других увечий на теле не было. Как не было никаких иных опознавательных знаков. Лишь сплошной браслет со стрелками, предполагать за которыми реальные механические часы было просто смешно. Снять этот браслет бомжи посчитали ниже своего достоинства. Когда Александр зашевелился и застонал, Глеб Саныч с кряхтением поднялся с места, а Шурик обернулся и остановил на очухивающемся незнакомце взгляд. Понять, открыл ли тот глаза, было сложно, но вырвавшийся из горла звук убедил, что найденыш все же пришел в себя. – Ну, считай, счастливчик, – усмехнулся Шурик, поднося ко рту Александра чашку с водой. Тот пытался что-то сказать, но слова разобрать было невозможно. – Подожди недельку, отеки сойдут, расскажешь свою историю, – остановил его попытки Глеб Саныч. Александр поднял левую руку к лицу, чтобы увидеть, что с ней, но рана скрывалась за наложенной Глебом Санычем повязкой. Попытку притронуться к лицу Шурик пресек на корню. – Голова у тебя... – проговорил Шурик сочувственно, – болит наверно? – По тебе бы так прошлись, знал бы наверняка, – усмехнулся Глеб Саныч. – Держи анальгин, больше ничего нет. С этими словами старик положил белую таблетку между двумя железными ложками, раздавил и высыпал порошок в рот живого проекта. 4 Михаил об исчезновении Александра узнал из новостей. Людмила позвонила и быстро сказала: – Михаил Юрьевич, посмотрите новости