Семиевие - Нил Стивенсон

– Да. Но это неофициальное название. Шон довольно скрытный.

– И как же он собирается перейти с орбиты на орбиту? – спросила Луиза. – С геоцентрической – мы ведь сейчас на ней, да?

– Да.

– На гелиоцентрическую?

– Ну, сначала ему надо будет поменять плоскость орбиты – с наклонной, где мы находимся вместе с «Иззи», на экваториальную. Там он подберет остальное оборудование.

– Почему его не отправят прямо сюда?

– Маневры по изменению плоскости требуют немалых затрат. Одно дело, когда плоскость меняют только Шон, Ларс и «открывашка», но отправлять сюда весь комплект экспедиционного оборудования лишь затем, чтобы потом менять плоскость, было бы безумным расточительством. – Дина умолчала о другой причине – основная часть оборудования Шона была столь дико радиоактивна, что никто и не позволил бы ей приблизиться к «Иззи».

– Понятно. Но речь все еще идет о геоцентрической орбите?

– Верно, всего несколько сот километров над Землей.

– И как он вместе с оборудованием перейдет на гелиоцентрическую?

– Существуют различные способы, – ответила Дина, – но, насколько я знаю Шона, он пойдет через портал L1.

– Понятия не имею, что это такое, – признала Луиза, не удержалась и хихикнула. – Каждый раз, когда я слышу, что люди вокруг разговаривают подобным образом, мне кажется, что меня забросили прямиком в фантастический фильм.

– Док Дюбуа, скорее всего, объясняет это во второй части видео, – Дина кивнула на планшет Луизы, – но основная идея довольно простая. – Дина повертела головой и высмотрела набитый одеждой сетчатый мешок. Вытащив мешок из ниши, она отправила его к центру каюты. – Это Солнце. – Похлопав себя по карманам, она нашла в одном пластиковую бутылочку с таблетками, средством от тошноты, которое попросил у нее кто-то из вновь прибывших. Открыв бутылочку и вытащив закрывавший горлышко комок ваты, Дина подтолкнула его поближе к Луизе. Жертве морской болезни придется потерпеть еще несколько минут. – Это Земля, на гелиоцентрической орбите. – Дина аккуратно вытряхнула из открытого горлышка несколько таблеток, позволив им свободно плавать, и закрыла бутылочку. Потом стала размещать таблетки в пространстве между «Солнцем» и «Землей».

– Астероиды? – высказала догадку Луиза.

– На данный момент скорее абстрактные математические точки, – поправила ее Дина. – Они называются точками Лагранжа, или точками либрации, и в каждой системе из двух тел их пять. Геометрия всегда одна и та же. Две точки, L4 и L5, находятся далеко по сторонам. Я не буду их показывать, здесь попросту не хватит места. Но остальные три расположены непосредственно на прямой, соединяющей Землю и Солнце. – Оттолкнувшись, Дина проплыла за «Солнце» и разместила там таблетку в точке, прямо противоположной «Земле». – Это L3, очень далеко, видеть мы ее не можем, потому что заслоняет Солнце – короче, тоже относительно бесполезная.

Подплыв поближе к ватному шарику, Дина остановилась у стены модуля и поместила еще одну таблетку рядом с обшивкой.

– Это L2, за пределами земной орбиты.

Последнюю таблетку она установила между «Солнцем» и «Землей», но гораздо ближе к последней.

– А это…

– Методом исключения получается L1, – деловито заметила Луиза и снова рассмеялась: – Вы тут в космосе предпочитаете обратный отсчет, я уже заметила.

– В этих точках тяготение Солнца и Земли взаимно уравновешивается, – продолжила Дина, – их еще иногда называют порталами, поскольку в них проще всего перейти с геоцентрической на гелиоцентрическую орбиту. Иногда это случается естественным путем: астероид на гелиоцентрической орбите может пройти слишком близко к L1 и будет захвачен Землей. Или, наоборот, был случай, когда обращавшаяся вокруг Земли верхняя ступень «Аполлона» прошла через L1 и была на несколько лет выброшена на гелиоцентрическую орбиту. Затем она вернулась через тот же портал – а потом снова ушла.

Луиза кивнула:

– В нью-йоркских терминах – все равно что в метро пересесть с линии A на линию D на «Коламбус-Серкл».

– Верно, очень часто в качестве аналогии используются железнодорожные стрелки или пересадочные станции, – подтвердила Дина.

– Значит, по-твоему, Шон и его экипаж отправляются туда?

– Ну да, как только получат… – Дина замялась.

– Получат ту хреновину, которой дожидаются, – пришла на выручку Луиза.

– Спасибо, именно ее, – улыбнулась Дина. – Чтобы попасть в L1, им нужно подняться на существенно более высокую орбиту, чем сейчас. Это значит, что они включат двигатели, за несколько минут сожгут уйму топлива и следующие несколько недель проведут на новой траектории. Им придется пройти через пояса Ван Аллена и получить серьезную дозу радиации. К сожалению, этого никак не избежать. L1 вчетверо дальше, чем Луна.

– Бывшая Луна, – негромко уточнила Луиза.

– Верно, и это означает, что уже несколько дней спустя Шон и его экипаж окажутся дальше от Земли, чем когда-либо бывали люди. Попав в L1, что займет пять недель, они снова включат двигатели и перейдут с линии A на линию D, то есть на гелиоцентрическую орбиту. А там уже смогут выбрать подходящий курс, чтобы достичь кометы.

Луиза слегка отвлеклась на первую часть утверждения Дины.

– Дальше от Земли, чем кто бы то ни было за всю историю человечества, – повторила она. – Интересно, не обусловлена ли реакция Федора своего рода ревностью. После всего времени, что он провел в космосе…

– …появляется какой-то богатенький выскочка и шутя перекрывает все его достижения, – кивнула Дина. – Очень может быть. Только у Федора физиономия высечена из северного гранита, и никогда не знаешь, какие там мысли внутри.

– Ну ладно, значит, они долетают до своего огромного снежного кома, а потом повторяют все в обратной последовательности и возвращаются в точку старта – где к тому времени, надо надеяться, их уже ждет Облачный Ковчег.

– Не совсем так, – возразила Дина. – С этого момента все становится интересней.

– По-моему, все уже и так безумно интересно!

Теперь Дине следовало очень тщательно подбирать слова.

– Маневрировать по Солнечной системе, находясь на борту космического корабля, разработанного и построенного именно с этой целью – одно дело. Таскать по ней огромный кусок льда – совершенно другое.

– Это займет гораздо больше времени, – кивнула Луиза. – И не факт, что вообще получится.

– Угу. Вообще-то я просто роботами занимаюсь.

– Которые в полном составе отправляются в экспедицию?

– Да, – подтвердила Дина, – они потребуются на поверхности кометы, чтобы крепить тросы и натягивать сети. Это большой кусок льда. Очень хрупкий. Не хотелось бы, чтобы при включении двигателей он рассыпался, как снежок из сухого снега.

– Снежок из сухого снега, – повторила Луиза. – Это из твоего детства?

– С хребта Брукс? Точно. Хуже места для игры в снежки не сыскать.

– Разве что ты младшая сестра, в которую кидают все остальные, – задумчиво произнесла Луиза.

– Я лучше ничего не буду про это говорить!

– А в Центральном парке, – продолжала Луиза, – снежки были из мокрого снега и били очень больно.

Когда в День 37 Айви открыла совещание словами «пять процентов», Дина и все остальные, оглядевшись, увидели прискорбное отсутствие прогресса. Чего, разумеется, и добивалась Айви. В тот момент в космосе находилось двадцать шесть человек, восемь из которых рисковали жизнью во временных «Луках». Несмотря на определенную тесноту, все участники совещания поместились в «банане».

В День 73, когда Айви открыла очередное совещание в «банане» словами «десять процентов», ситуация была уже кардинально иной. О том, чтобы собрать все население «Иззи» в «банан», и речи не шло – большинство участвовало в совещании по видео-связи. Благодаря Шону Пробсту и запускам «Арджуны» с Мозес-Лейк никто даже толком не мог сказать, сколько всего человек сейчас находится вне Земли. Вроде бы где-то на гуглдоксах лежала таблица с точными данными, но где именно, никто не знал. Было ясно только, что это число перевалило за сотню как минимум неделю назад.

В первые две недели с самодельного космодрома в Мозес-Лейк запустили три ракеты. Одна рухнула на винодельческое поместье в горах близ Уолла-Уолла, уничтожив несколько акров виноградника, которые могли бы дать отличное вино, будь Земле отмерено достаточно времени, чтобы его как следует выдержать. Две другие долетели до «Иззи».

Впрочем, основные грузы «Арджуна» запускала не с Мозес-Лейк, а с космодромов, расположенных ближе к экватору, так что они оказывались на орбитах, не столь удаленных от плоскости эклиптики. Как минимум две тяжелых ракеты, одна – с мыса Канаверал, другая – с Куру, произвели сближение и последующую стыковку на низкой орбите над тропиками. Готовились новые запуски, однако в целом о проекте мало что было известно. Пиар к числу козырей Шона Пробста не относился, а карьера в частном бизнесе научила его никогда не раскрывать карты прежде времени. Этим он особо не отличался от тех на борту «Иззи», кто, как Спенсер Грайндстафф и Зик Питерсен, имел весьма впечатляющие формы правительственного допуска. Сравнивая записи и обмениваясь косвенными свидетельствами, Дина и Айви кое-как составили для себя смутную картину происходящего. Для стороннего наблюдателя Шон Пробст был откровенно темной лошадкой. Однако «Арджуна» неделю за неделей слала Спарки все новых и новых «вьев», а он в свою очередь отправлял их на «Иззи» в приоритетном порядке. Выходило, что результаты, которые она отправляла в «Арджуну»: отчеты о том, какие «вьи» хорошо работают в космосе, а какие не очень, – представляли для НАСА немалую ценность. Важно было и то, что как минимум один из грузов Шона улетел с мыса Канаверал, основного космодрома НАСА. Еще важнее был запуск с базы ВВС «Ванденберг», добавивший к растущему комплексу «Арджуны» небольшой модуль. Что он небольшой, можно было судить по ракете-носителю, а что жутко секретный – по сопутствующим мерам предосторожности. Невольные свидетели – граждане, которых заставили съехать на обочину Шоссе 101 во время прохождения длинного военного конвоя, – направили на стартовую площадку дальнобойные объективы, но не увидели ничего, кроме тентов и маскировочной сетки.