Обвенчанные утром - Лиза Клейпас

Вскоре сменившееся унынием.

Стоя у стены зала, она с Беатрис наблюдала, как Лео вальсирует с мисс Дарвин.

Они являли собой поразительную пару: мрачная притягательность Лео великолепно уравновешивалась сияющей красотой мисс Дарвин. Лео был превосходным танцором, хотя сейчас вёл свою партнёршу скорее энергично, чем грациозно. А юбки сине-зелёного платья мисс Дарвин изящно струились, время от времени складками оборачиваясь вокруг его ног в такт движениям вальса.

Ванесса Дарвин была довольно красива, с пылающими тёмными глазами и роскошными, чёрными волосами. Она негромко произнесла что-то, что вызвало усмешку на лице Лео. Он казался очарованным ею. Совершенно очарованным.

У наблюдавшей за ними Кэтрин появилось неприятное ощущение в животе, как будто она только что проглотила горсть трёхдюймовых гвоздей. Находящаяся рядом Беатрис легонько коснулась её спины, словно предлагая поддержку. Кэтрин отметила про себя изменение их привычных ролей — вместо того, чтобы быть более мудрой старшей компаньонкой, она стала той, кто нуждался в ободрении и руководстве.

Она попыталась придать лицу безразличное выражение.

— Насколько же привлекательна мисс Дарвин, — заметила она.

— Полагаю, что так, — уклончиво ответила Беатрис.

— К тому же, — мрачным тоном добавила Кэтрин, — она очаровательна.

С задумчивым выражением голубых глаз Беатрис наблюдала за Лео и мисс Дарвин, выполнявшими тем временем безупречный разворот.

— Я не назвала бы её очаровательной …

— Я не заметила ни единого недостатка.

— Я заметила. У нее узловатые локти[19].

Посмотрев, прищурившись, через очки, Кэтрин подумала, что, возможно, Беатрис права. Локти мисс Дарвин действительно выглядели несколько узловатыми.

— А ведь и правда, — согласилась она, чувствуя себя немного лучше. — И разве её шея не кажется несколько длинноватой?

— Она — жираф, — решительно кивнув, подтвердила Беатрис.

Кэтрин напрягла зрение, пытаясь рассмотреть выражение лица Лео, и гадая, заметил ли он неестественную длину шеи мисс Дарвин. Похоже, что нет.

— Ваш брат, кажется, пленён ею, — пробормотала она.

— Уверена, он просто проявляет вежливость.

— Он не умеет быть вежливым.

— Умеет, когда ему что-нибудь нужно, — возразила Беатрис.

Но это заявление лишь погрузило Кэтрин в глубокую меланхолию. Поскольку она не смогла найти ни одного приемлемого ответа на вопрос о том, чего же мог бы хотеть Лео от темноволосой красавицы.

Тем временем к ним подошёл молодой джентльмен, чтобы пригласить Беатрис на танец, и Кэтрин дала своё разрешение. Вздохнув, она  прислонилась к стене и позволила мыслям рассеянно витать в голове.

Бал имел безусловный успех. Все замечательно проводили время, музыка была восхитительной, еда — великолепной, погода — не слишком тёплой не слишком прохладной.

И всё же Кэтрин чувствовала себя несчастной.

Тем не менее она едва ли могла позволить себе разваливаться на части, как какой-нибудь сухой кекс. Усилием воли придав лицу благодушное выражение, она повернулась к паре стоящих рядом пожилых матрон с намерением присоединиться к их беседе. Они были увлечены бурными дебатами о сравнительных достоинствах тамбурного[20] и расщеплённого[21] шва при вышивании контурных узоров шерстью. Пытаясь внимательно слушать, Кэтрин переплела затянутые в перчатки пальцы.

— Мисс Маркс.

Она повернулась на звук знакомого мужского голоса.

Это был Лео, выглядевший умопомрачительно в вечернем чёрно-белом наряде, и его голубые глаза светились озорством.

— Не окажите ли мне честь? — спросил он, жестом указав на вереницу вальсирующих пар. Он приглашал её на танец. Как и обещал.

Кэтрин побледнела, осознав, какое множество глаз устремлено на них. Для хозяина дома это в порядке вещей — перекинуться парой слов с компаньонкой своей сестры. Но приглашение на танец могли расценить как личный интерес. Лео понимал это, но ему было наплевать.

— Уйдите, — шёпотом резко велела она, чувствуя, как бешено колотится сердце.

Слабая улыбка коснулась его губ:

— Не могу. На нас все смотрят. Собираетесь дать мне публичный отпор?

Она не могла оскорбить его подобным образом. Отказ от приглашения на танец являлся нарушением этикета, поскольку мог быть воспринят как нежелание дамы танцевать именно с этим кавалером. И всё же, стать центром внимания… дать пищу для сплетен… всё это противоречило её инстинктам самосохранения.

— О, зачем вы это делаете? — снова прошептала Кэтрин в ярости и отчаянии… хотя где-то в глубине растрёпанных чувств она ощутила дрожь восторга.

— Потому что хочу, — заявил он, расплывшись в улыбке, — и вы тоже.

Он был непростительно высокомерен.

И — так уж случилось — он был прав.

Что заставляло её чувствовать себя идиоткой. Если она скажет «да», то заслужит всё то, что придётся пережить позднее.

— Да, — закусив губу, она приняла его руку и позволила отвести себя на середину зала.

— Может, попытаетесь изобразить улыбку, — предложил Лео, — вы похожи на заключённого, сопровождаемого на виселицу.

— Скорее, на гильотину, — пробормотала она.

— Это всего лишь танец, Маркс.

— Вам стоило бы снова вальсировать с мисс Дарвин, — заметила она и внутренне вздрогнула, распознав угрюмую нотку в своём голосе.

Лео негромко рассмеялся:

— Одного раза более чем достаточно. Я не горю желанием повторить сей опыт.

Кэтрин попыталась, впрочем, без особого успеха, подавить пронзившую её радостную дрожь.

— Вы не поладили?

— О, мы отлично ладили, пока не отклонялись от обсуждения предмета её живейшего интереса.

— Поместья?

— Нет, её собственной персоны.

— Уверена, что, став более зрелой, мисс Дарвин не будет настолько поглощена собой.

— Может и так. Но меня это не интересует.

Лео обнял её, удерживая крепко, но бережно, внушая ей необъяснимое ощущение правильности происходящего. И вечер, ещё секунду назад казавшийся таким ужасным, вдруг стал настолько замечательным, что Кэтрин почувствовала лёгкое головокружение.

Его правая рука лежала прямо под её лопаткой, а левая — обхватила её ладонь. Даже сквозь перчатки его прикосновение вызвало в ней трепетную дрожь.

Танец начался.

Лео уверенно вёл её в вальсе, скользя с ней слаженно, в такт музыке, не оставляя Кэтрин ни малейшей возможности сбиться с шага, оступиться. Ей было легко следовать за ним, подстраиваясь под его малейшее движение. В какие-то моменты они, казалось, почти замирали на месте, перед тем как стремительно окунуться в следующую серию поворотов. В мелодии вальса явственно слышалась боль несбывшихся желаний. Кэтрин не проронила ни звука, боясь разрушить очарование, и сосредоточилась на взгляде голубых глаз, смотрящих на неё сверху вниз. Впервые в жизни она была совершенно счастлива.