Радищев - Михаил Жижка

В Немцово к Радищеву приехали его старшие два сына. За семилетнюю разлуку они так изменились, что при первой встрече отец их не узнал и принял за гусаров, наблюдавших за его поведением и перепиской в Немцове [22].

Как и в Сибири, в Немцове Радищев не может сидеть сложа руки. Он производит химические опыты над почвой, изучает экономику окружающих его крестьянских хозяйств, занимается посевом кормовых трав и технических культур.

В своем письме к брату в Архангельск он просит его, через английских купцов достать и выслать ему «семян кормовых трав trefle хороших сортов «пшеницы, да косу косить хлеба и другую траву».

Занимаясь сельским хозяйством! он, вместе с тем, не оставляет литературной работы. В Немцове он написал «Песни исторические», повесть богатырскую «Бова» и экономическую работу «Описание моего владения».

В своих «песнях» Радищев излагает и делает оценку, с точки зрения абсолютного разума и общечеловеческой добродетели, историческим событиям древней Греции и Рима (от израильского царства Моисея до Марка Аврелия).

В пестром историческом калейдоскопе событий, перед нами проходят внутренние государственные перевороты, республиканские заговоры, цареубийства, казни и национальные войны. Монархические герои (Август, Кир, Сулла, Нерон) сменяются мужественными республиканцами (братья Гракхи, Курций, Сцевола, Брут); религиозные жрецы, авгуры [23] и прорицатели — философскими атеистами, учеными астрономами. В беспрерывном историческом круговороте явлений тирания монархов сменяется республиканскими вольностями; во всей истории мы видим «иль неистовство иль зверство»; разум человеческий, по мнению

Радищева, не в силах разгадать этого сфинкса истории. «Во всех повестях народных, — говорит он, — зрим перемены непонятны». История движется в заколдованном кругу повторяемости явлений.

«История всего предшествующего общества есть история борьбы классов».

Для Радищева же не существует деления общества на классы, как самого понятия класс. Вот почему борьбу между монархическими и демократическими республиками он рассматривает не как борьбу между бедными и богатыми, а как борьбу между «добром и злом», «невежеством и просвещением», «эгоизмом и добродетелью».

Вот почему история человечества кажется Радищеву вереницей бессмысленных насилий, происходящих в результате вечной вражды между «добром и злом» и совершающихся в вечно единородном, постоянно сызнова повторяющемся круге. «Из мучительства, — говорит он, — рождается вольность, из вольности — рабство».

Сей был и есть закон природы,Неизменимый никогда,Ему подвластны все народы,Незримо правит он всегда:Мучительство, стряся пределы.Отравы полны свои стрелы,В себя не ведая, вонзит;Равенство казнию восставит;Едину власть, вселясь, раздавит;Обидой право обновит.

Свобода, явившись в результате чрезмерного угнетения, дойдет до своего совершенства, «несчастных жребий облегчит» и «ярче солнце возблестает», но не надолго.

Но корень благ твой истощится,Свобода в наглость превратится,И власти под ярмом падет.

Таковы коротко историко-философские взгляды Радищева. Но с другой стороны, в своей исторической песни, вызывая тени прошлых героев, он одевает их в современный ему наряд. Такова его повесть «Бова». Он, выражаясь словами Маркса, «заимствует у древних имена, боевые лозунги и костюм» для того, чтобы «в освященном древностью наряде разыграть новый акт всемирной истории». «В классически строгих преданиях римской республики — говорит Маркс — борцы за буржуазное общество нашли идеалы и искусственные формы, иллюзии, необходимые им для Я того, чтобы скрыть от самих себя буржуазно — ограниченное содержание своей борьбы, чтобы удержать свое воодушевление на высоте великой исторической трагедии».

В своей статье о Радищеве Пушкин дает такой отзыв богатырской повести «Бова». «Жаль, — говорит он, — что в «Бове» нет и тени народности, необходимой в произведениях такого рода, но Радищев думал подражать Вольтеру потому, что он вечно кому-нибудь подражал».

Пушкин осуждает Радищева за то, что тот подражал Вольтеру. Между тем, подражание Вольтеру и является ценным в политической сатире, в которой Радищев и не собирался воспевать народного «Бову».

Иносказательно, в аллегорической форме, он хотел высмеять развращенные нравы Екатерининского двора, использовав для этого форму популярной народной сказки, наполнив ее новым содержанием. По замыслу Радищева это должен быть «Бова нового покроя».

Вы Бову хотя видали.Но в старинном то кафтанеВо рассказах няни, мамыИль печатного… но дядькинБова — нового покроя,Зане дядька мой любезныйЧеловек был просвещенный.

В своем вступлении к повести Радищев обращается за помощью к Вольтеру и хочет, чтобы его «Бова» в России сыграл такую же социальную роль, как «Орлеанская девственница» во Франции.

О Вольтер, о муж преславный!Если б можно Бове былоБыть похожу и кое-какНа Жанету, девку храбру,Что воспеты; хоть мизинцаЕя стоит, — если б можно,Чтоб сказали, Бова толькоТоща тень ея — довольно —То бы тень была Вольтера,И мой образ изваянныйВозгнездился б в Пантеоне.

Но Радищев боится, как бы его «Бову» не постигла печальная участь романов французской сентиментальной писательницы Жанлисс.

Но боюся, твоя участьБудет равная с ЖанлиссойПо передним волочиться.

Таков замысел «Бовы», от которого до нас дошло только вступление и план всей повести.

Не меньший политический и научный интерес представляет собой работа Радищева «Описание моего владения».

Разобрав химический состав почвы и способы ее обработки, автор произвел подробные подсчеты годовых затрат крестьян в земледелии и прибыли, получаемой в результате годового оборота капитала и пришел при этом к мрачным выводам относительно состояния «земледелия и земледельцев в своем владении и России вообще».

«Земледельцы и земледельчество — говорит он — находятся в весьма худом состоянии». «Первое неудобство — это «отсутствие порядочного землеустройства» и как результат «чересполосное владение» («чересполосица»). «Огородничество и скотоводство находятся в совершенном упадке и запущении». «Позади селения пространные огороды, а огородных овощей совсем мало». «Лошади опричь месива ничего не знают, а потому бывают тощи, хотя бы и хорошей породы», «скотина вся очень малоросла и нехорошей породы… При худом корме молока дает на самую нужду». «Овец держат не в приборе, отчего и шерсть жестковата». «Двор покрытый — весной и осенью очень грязный».