Ласковый огонь - Оливия Трейси

— Сильвия, ты ломаешь мою жизнь. — Голос Ульриха дрожал от волнения и негодования. — Я ведь люблю тебя, люблю… Давай лучше сядем в машину и поговорим спокойно. Ты всегда слишком поддавалась мгновенным эмоциям.

С этими словами Ульрих схватил Сильвию за руку и потянул в сторону красного авто.

Выдернуть кисть из цепких и сильных пальцев Ульриха оказалось делом не таким уж легким. Сильвия упиралась и свободной рукой наносила удары в его плечо и грудь. Но он, казалось, не чувствовал боли и продолжал тянуть ее в машину.

— Кейт! — успела закричать она перед тем, как обезумевший Ульрих затащил ее на переднее сиденье машины и резко захлопнул дверь. Сильвия попыталась ее открыть, но ее усилия оказались напрасными.

Она успела увидеть, как на порог дома выбежали растерянные Барбара и Кейт. Но Ульрих уже завел мотор, и машина резко рванула с места.

15

— Ульрих, ты можешь везти меня куда угодно, но это ровным счетом ничего не меняет. — Сильвия говорила ледяным тоном, не чувствуя ни растерянности, ни страха.

Но Ульрих ничего не ответил и лишь прибавил скорость.

— Уверяю тебя, как бы далеко ты меня не увез, ты не услышишь ничего для себя нового, — продолжала она, глядя на грубо очерченный профиль своего похитителя.

У Сильвии вдруг перехватило дыхание. Так иногда случалось с ней, когда она ехала в машине на очень большой скорости. И действительно стрелка на указателе почти уже подошла к отметке «200». Мимо проносились деревья, зеленая трава вдоль дороги сливалась в сплошную зеленую полосу.

Сильвии казалось, что ехали они бесконечно долго, пока наконец Ульрих не снизил скорость и машина не свернула в сторону дико растущего кустарника.

— А я и не хочу услышать ничего нового, — процедил сквозь зубы Ульрих. — Я хочу испытать нечто новое. Думаю, наши отношения зашли в тупик и мы должны вывести их на новый уровень. Я хочу тебя, Сильвия, безумно тебя хочу. — Ульрих поставил машину так, что со стороны дороги она оказалась скрытой буйно растущей травой, походящей на высокий папоротник.

Заднее сиденье машины вмиг оказалось откинутым, и Ульрих резким движением бросил на него онемевшую от ужаса и нахлынувшего отвращения Сильвию.

— Я не хочу, ты не сделаешь этого! — закричала она, отчаянно колотя в грудь своего бывшего жениха, ставшего ей в этот миг особенно ненавистным. — Ульрих, ты же знаешь, что это преступление, ты не сможешь это сделать.

— Еще как смогу, — задыхаясь от возбуждения, бормотал Ульрих, заламывая руки Сильвии. — Да ты и сама этого хочешь, я же помню ночь перед нашей помолвкой. Ты готова была отдаться прямо там, в беседке. Это я, глупец, был недостаточно настойчивым.

Казалось, Ульрих совершенно лишился рассудка. Он жадно шарил руками по телу Сильвии, одновременно покрывая настойчивыми поцелуями, больше похожими на укусы, ее шею и грудь. Правой рукой он пытался обхватить закинутые вверх кисти девушки, а левой резко рванул ее легкую шелковую блузку, отчего пуговицы, соединявшие голубой шелк на груди, дождем посыпались на пол.

Чувство глубокого унижения, отчаяние и ненависть переполняли душу Сильвии. Правым коленом она попыталась ударить Ульриха в пах, но он использовал это отчаянное движение в свою пользу, навалившись всем телом на нее и разведя ее ноги в стороны. Опустив руку, он дернул вниз молнию на ее джинсах, и она с отвращением почувствовала его горячие пальцы там, куда теперь не хотела бы допустить его ни за какие сокровища мира. Она отчаянно закричала, даже не надеясь быть услышанной кем-то, кроме своего мучителя. Слезы текли по ее лицу, руками она что есть силы упиралась в грудь человека, ставшего вмиг таким ненавистным и опасным, но Ульриха, казалось, лишь подогревало ее сопротивление.

В тот момент, когда Сильвия уже потеряла надежду на спасение, произошло нечто неожиданное. Ульрих вдруг резко рванулся в сторону и вылетел из машины. Не успев прийти в себя, она было решила, что у него наконец проснулась совесть и он сумел совладать со своими низменными чувствами. Она приподнялась на сиденье, посмотрела в окно и остолбенела от изумления. Ульрих сидел в траве, закрывая рукой правую сторону лица, а над ним возвышался Оскар. Так что, как выяснилось, вовсе не совесть или страх совершить непоправимое заставили ее мучителя покинуть машину.

— Оскар, — прошептала она пересохшими губами, не в силах даже немного повысить голос. — Ты как всегда вовремя. Как всегда…

Вдруг Ульрих резко поднялся и, бросившись на Оскара, нанес ему резкий удар в живот. На пару секунд тот потерял равновесие, и ей показалось, что он падает. Нисколько не думая о своем плачевном внешнем виде, Сильвия выскочила из машины и бросилась на помощь возлюбленному. Впрочем, подмога ему так и не понадобилась. Так как и на сей раз, как и тогда на танцполе, Оскар не сплоховал. Он удержался на ногах и, совершив какое-то неуловимое для глаза Сильвии движение, схватил противника за руку и завернул ее за спину так, что полностью лишил его возможности сопротивляться.

В таком же жалком состоянии Оскар подвел неудавшегося насильника к красному автомобилю и произнес:

— Выбирай одно из двух. Либо я связываю тебя и мы едем в полицейский участок, либо ты садишься за руль и отправляешься по этой дороге в сторону Сиднея, который, впрочем, тебе тоже следует покинуть в ближайшее время. Ты будешь ехать не оборачиваясь. А я буду смотреть тебе вслед. И только когда у меня исчезнет последняя надежда увидеть тебя еще раз, я покину шоссе. Рисковать своей репутацией и свободой в чужой стране! Как же это было неосмотрительно с вашей стороны, господин адвокат.

Оскар силой усадил Ульриха на переднее сиденье и захлопнул за ним дверцу.

Чертыхаясь и вытирая носовым платком рассеченную бровь, Ульрих завел мотор, и машина тронулась с места. На прощание он высунул голову в окно и процедил сквозь зубы:

— Как бы тебе не пожалеть об этом, Сильвия!

— Она заранее рыдает от тоски по тебе! — насмешливо прокричал ему вслед Оскар.

16

Как только машина скрылась за поворотом, Сильвия бросилась на шею Оскару, дав наконец волю эмоциям.

— Где же ты был, Оскар? — шептала она сквозь рыдания. — Где же ты был так долго?

В ту минуту ей было плевать на то, что внешний вид ее представляет собой весьма жалкое зрелище. Молния на джинсах была расстегнута, и они держались лишь на одной пуговице, которую она едва успела застегнуть, бросившись на помощь любимому. Волосы были растрепаны, разорванная блузка сползала с плеч.

Оскар осторожно обнял ее и заглянул ей в глаза, словно стараясь удостовериться, что с ней все в порядке.