Идентификация Борна - Роберт Ладлэм

— Исключено! Мы не должны этого делать. Камеры, установленные при входе, имеют очень широкий угол объективов. Если они получат пленки, они смогут тебя опознать.

— Высокого блондина в очках?

— Или меня… Я уже была там, и меня могут опознать дежурная или секретарша вице-президента.

— Ты говоришь так, будто они всю жизнь имеют дело с политическими заговорщиками. Я сомневаюсь в этом.

— У них может быть множество причин, чтобы просмотреть пленку, — Мари замерла и схватила Борна за руку. Ее глаза были устремлены через окно на вход в банк. — Это он! Тот человек в пальто с черным бархатным воротником. Это де Амакур!

— Одергивающий рукава?

— Да.

— Я должен сейчас же переговорить с ним. Мне кажется, что тебе нужно вернуться в отель.

— Будь осторожен, будь чрезвычайно осторожен.

— Заплати за шали.

Джейсон вышел из магазина, непроизвольно вздрогнув от яркого света. Он поглядел на проезжую часть, чтобы без помех перейти улицу: машин не было. Де Амакур свернул направо и стал небрежно прогуливаться вдоль тротуара. По его виду нельзя было сказать, что он спешил на встречу с кем-нибудь. Наоборот, все вокруг него было сжатым и стесненным и мешало его беззаботному времяпровождению.

Борн дошел до угла и стал медленно догонять банкира, стараясь все время держаться сзади него. Де Амакур остановился возле киоска, чтобы приобрести вечернюю газету. В это же время Джейсон занял позицию перед витриной спортивного магазина, а потом последовал за банкиром вниз по улице. Впереди было кафе: темные окна, вход из прочного дерева, отделанного небольшим металлическим рельефом. Не нужно было большого воображения, чтобы представить, как оно выглядит внутри. Это было место, где собирались на выпивку мужчины, где в их компании бывали и женщины, и никто здесь не обращал на это внимания. Это было самое подходящее место для спокойной беседы с Энтони де Амакуром. Джейсон прибавил шаг, стараясь оказаться рядом с банкиром, и заговорил с ним на англизированном французском, который ранее опробовал по телефону:

— Добрый день, месье. Если я… Не ошибаюсь, то… Я думаю, что… Это совершенно… Месье де Амакур. Я хочу сказать, что я прав, не так ли? Банкир остановился. Его холодные глаза были испуганными, он вспоминал, и втягивался в свое пальто.

— Борн? — прошептал он.

— Ваши друзья сейчас немного шокированы. Думаю, что в данный момент они прочесывают аэропорт Орли, желая узнать, возможно, почему вы могли дать им ложную информацию. С какой целью вы это проделали, а?

— Что? — его испуганные глаза округлились.

— Пойдемте сюда, — Джейсон осторожно взял де Амакура под руку. — Я думаю, что нам необходимо поговорить.

— Я абсолютно ничего не знаю! Я лишь следовал указаниям, которые прилагались к счету! И я ни в чем не «участвую»!

— Очень жаль. Когда я разговаривал с вами в первый раз, вы заявили, что не даете никаких справок и консультаций по телефону. Но двадцать минут спустя вы сообщили, что для меня уже все приготовлено. Это подтверждает что-то, не так ли? Давайте войдем внутрь.

Кафе было в некоторой степени точной миниатюрой Альпенхауза в Цюрихе. Те же глубокие кабины, высокие перегородки и особое освещение. На этом, однако, сходство кончалось. Кафе на улице Мадлен было типично французским: графины с вином заменяли глиняные кружки с пивом. Борн выбрал кабину в углу, куда проводил их официант.

— Давайте выпьем, — предложил Джейсон. — Вам это необходимо.

— Пожалуй, — холодно проронил банкир, — но я предпочитаю виски.

Заказ принесли очень быстро. Чтобы как-то занять паузу, де Амакур достал из кармана своего пальто, сшитого явно по заказу, пачку сигарет. Борн учтиво чиркнул спичкой, держа ее близко, очень близко, к физиономии банкира.

— Спасибо, — банкир затянулся и, выпустив дым, поднес к губам стакан. — Я не тот человек, который вам нужен.

— А кто же?

— Возможно, владелец банка или кто-то еще. Не знаю кто, но совершенно определенно, что не я.

— Объяснитесь, пожалуйста.

— Возможно, что эти предписания были подготовлены еще в Цюрихе, ведь Джементшафт-Банк — тоже частное предприятие.

— А кто владеет банком де Вали?

— Кто? Их много, целый консорциум. Десять-двенадцать человек, не считая членов их семей.

— Я все-таки хочу поговорить с вами, ведь я могу себе это позволить? Полагаю, что было бы глупо бегать по Парижу, разыскивая кого-нибудь из владельцев. — Я простой исполнитель, наемный работник, — де Амакур освободил стакан от содержимого, погасил сигарету и потянулся за другой. А заодно и за спичками.

— Каковы были предписания?

— Я могу потерять свое место, месье!

— Заодно вы можете потерять жизнь, — пробормотал Джейсон, удивляясь, как легко эти слова пришли к нему на язык.

— Я не настолько посвящен во все дела, как вы думаете.

— Но вы не настолько несведущий человек, как хотите мне это представить, — произнес Борн, глядя куда-то поверх банкира. — Такой человек, как вы, не может быть вице-президентом банка, не имея для этого достаточных знаний и способностей. Тем более, что работа в заграничном отделе такого банка, как де Вали, требует определенного опыта в работе с банками других стран. А теперь скажите мне, какие предписания были даны. Де Амакур зажег спичку и, держа ее рядом с сигаретой, не отрываясь смотрел на Джейсона.

— Вы не должны третировать меня. Вы очень богатый человек. Почему бы вам просто не заплатить мне? — нервно улыбнулся банкир.

— Таким образом мы переходим от конфронтации к соглашению? Если так, то я плачу за персональное обслуживание и совет?

Де Амакур пожал плечами.

— Вполне с вами согласен, и если дело дойдет до вопросов, то я повторю им ваши слова: персональное обслуживание и совет.

— Так каковы были предписания?

— Параллельно с вашим счетом из Цюриха было получено «уне фише» вместе со специальными инструкциями.

— «Уне фише?» — взорвался Борн, вспоминая момент в кабинете Вальтера Апфеля, когда вошедший туда Кониг произнес подобное выражение. — Я слышал это однажды. Что это значит?

— Дословно, это условия договора. Эта практика пришла еще с середины ХIХ века, когда она широко применялась в больших банкирских домах, прежде всего в таких, как дом Ротшильдов, для прослеживания потоков денежных обращений.

— Благодарю… А теперь о специальных инструкциях.

— Специальные инструкции, присланные в запечатанном конверте, извлекаются, и их выполнение строго обязательно с момента, когда владелец обращается за своим счетом.

— Так каковы же были инструкции?

— Они начинались с телефонного номера. Как правило, этот номер не значится в общем списке. Я обязан был позвонить по этому номеру и получить дальнейшие указания.

— Вы запомнили номер?

— Я привык держать такие вещи в голове.

— Предположим, что вы имеете его. А как бы я мог его получить? Если, конечно, дело дойдет до этого.

— В Цюрихе… Вы заплатили весьма приличную сумму, чтобы подкупить кое-кого, кто связан не только с Банкофштрассе, но и с более высокими чиновниками.

— У меня уже имеется на примете один человек, — в его воображении всплыло лицо Конига. — Однажды он уже был замешан в нарушениях. И я в курсе…

— В Джементшафте? Вы что, смеетесь?

— Ничуть… Его зовут Кониг. Стол его находится на первом этаже.

— Я запомню это.

— Надеюсь. А теперь номер!

Де Амакур протянул его Борману. Джейсон записал его на бумажной салфетке.

— Как я узнаю, что это именно тот номер?

— У вас есть прямые гарантии. Вы не будете мне платить.

— Хорошо.

— И уж поскольку стоимость нашей беседы возрастает с ее продолжительностью, я хотел бы вам сообщить, что это второй телефонный номер, первый был уничтожен.

— Объясните… Де Амакур подался вперед.

— Оригинал «фише» был получен специальной почтой. Все бумаги были уложены в черный ящик, который был опечатан печатью Джементшафт-Банка. Карточка с инструкциями была заверена обычным нотариусом. Инструкции были ясными и лаконичными. Во всех случаях, имеющих отношение к счету Джейсона Ч. Борна, немедленно должен следовать звонок через океан в Соединенные Штаты Америки… В этом месте надпись на карточке была изменена, номер телефона в Нью-Йорке был стерт, а вместо него был проставлен парижский номер.

— Нью-Йорк? — прервал его Борн. — Как вы узнали, что это был Нью-Йорк?

— Код номера начинается с кода географической зоны. Для Нью-Йорка этот код два-один-два. Как первый вице-президент заграничного отдела, я делаю такие звонки по много раз в день.

— Изменения были сделаны очень неаккуратно?

— Возможно, что так, это могли сделать либо в спешке, либо не продумав до конца следующий шаг. С другой стороны, возможности изменить содержание документа, имеются в виду инструкции, без очередного заверения документа у нотариуса, просто нет. Минимальный риск — это как раз и есть замена нью-йоркского телефона другим номером. В любом случае, эта ситуация дала мне возможность задать несколько вопросов. Всякая перемена — это анафема для банкира.