Отступница - Евгения Евстра

— Жуть какая, — выдохнула я, когда ангел закончил свой пространный монолог. — И что же теперь делать…

— Я думаю ловить… — задумчиво отозвался Дарриил, и припечатал, — На живца.

У меня все внутри как-то нехорошо перевернулось:

— И кто, простите, будет этим самым живцом?

— Ты, — просто ответил ангел, как будто речь шла о прогулке, а не о кошмарном призраке-убийце.

— Ну, уж не-е-ет… — отрицательно замахала я головой, сдавая назад.

— Да, — с «ласковым» оскалом ответил ангел.

— А почему не кто-то из вас, или не хотя бы Волтивер?! — возмущенно завопила я.

— Потому что на ангелов, — терпеливо начал объяснять Дарриил, — видение не клюнет однозначно, мы все-таки служители света, а нас всякая разумная, а тем более в чем-то виновная, нечисть не просто побаивается, а шарахается как чумных. Волтивер достаточно сильный маг, с ним очень сложно справиться, вряд ли «мальчик» рискнет… А вот ты идеальный вариант. Осознанно отражать удары еще не умеешь, а неосознанно вряд ли успеешь… В любом случае, мы будем рядом. Так что тебе почти ничего не угрожает.

— Почти?! Не буду я никаким живцом!!!

— Куда ты денешься… — только и отмахнулся Дарриил.

Больше на меня внимание не обращали, сосредоточившись на детальной проработке плана, о моей незавидной роли в котором сообщили только в самом конце.

Глава 7

Я сидела на берегу недалеко от озера, тоскливо возведя глаза к черному с проседью тяжелых облаков небу, среди которых ехидно скалилась серебристым светом луна. Перспектива общения с призраком повергала меня в мрачное уныние, коему я предавалась, терпеливо ожидая своей участи.

Мужчины рассредоточились по лесу, клятвенно обещав, что «как только мальчик появится — они тотчас же придут на подмогу, и что де мне нечего бояться, так как совершенно ничего не угрожает». Судя по тому, что в лесу стояла какая-то подозрительная тишина (это с грацией-то Эммануила!) — партизанские точки находились, чуть ли в районе Лаосена, а посему уповать на быструю помощь было просто смешно.

Время тянулось медленно, превращая минуты в долгие часы. Ничего не происходило. Я довольно быстро заскучала и решила на досуге поэкспериментировать со своей Меткой. Вернее с тем, насколько я могу ей управлять…

Я цепко огляделась, но подопытных экземпляров не обнаружила. Если опасности в реальности нет — нужно ее придумать, логично рассудила я, и принялась представлять.

Для начала я постаралась выбрать самую обидную ситуацию, произошедшую со мной в жизни, и мысленно ее проиграла. На душе стало на редкость гадко и противно, однако, я решительно продолжала самобичевание, чувствуя себя последней мазохистской. Когда я дошла до самой глубокой степени отчаяния и погрузилась в беспросветную депрессию, вязь на запястье вдруг дрогнула и мягко засветилась бледно — розовым. По телу прошла теплая волна, и мои мысли внезапно сменили русло. Из памяти всплыло давно забытое, но щемяще — счастливое воспоминание из детства, заставив душу ликующе захлебнуться радостью. Ого! Вот этого (я благодарно посмотрела на метку) я совсем не ожидала. Но действует этот амулет, видимо, только в весьма тяжелых случаях, в житейских ситуациях предоставляя хозяйке разбираться самой со своими потрясениями…

Но, в общем-то, меня интересует немного другое. Я сосредоточилась, стараясь вспомнить происшествия, хоть немного меня разозлившие. О да! Здесь мне не было равных! Воспоминания приходили одно за другим, накапливаясь грудой нерастраченной обиды и бессильной ярости. Я не злопамятная. Просто склероз приходит в молодости не ко всем, а посему я помню почти всех, кто когда-либо причинил мне зло…

Для начала вязь меленько завибрировала, причиняя довольно ощутимую боль и постепенно наливаясь прохладным светом, но по мере моих воспоминаний разгорелась до такой степени, что терпеть обжигающую запястье Метку стало невозможным. Я поняла, что еще немножко лирики из жизни и вязь сравняет лес с землей, и попыталась успокоиться, про себя уговаривая защиту убавить пыл. Некоторое время ничего не происходило, но по мере того, как я переключала внимание на другие, более радостные события своей жизни, Метка постепенно остывала и тускнела, наконец, совсем прекратив изводить мою многострадальную конечность. Я облегченно выдохнула и, немного обождав, перешла к заключительной части эксперимента.

Теперь я вознамерилась представить себе покушение на собственную жизнь, причем со всеми вытекающими. Вот тут меня поджидала засада… Не вспомнив из жизни ничего особенно убийственного, я перешла на фильмы ужасов, которые, в общем-то, никогда меня не впечатляли. Перебрав все варианты, я остановила свой выбор на сцене с восставшим утопленником, медленно вылезающим из воды, и начала мысленно ее прорабатывать, дополняя все более мрачными деталями.

Вскоре мне по-настоящему стало страшно, какая-то неживая тишина и прохлада опустилась на берег, я передернулась. Метка дрогнула. И тут я сдури подняла глаза… Из озера медленно, словно нехотя, выходил, не сводя с меня глаз, давешний ребенок. Несколько секунд, я в оцепенении смотрела, как он ступает на берег и тяжело, не по-детски шаркая ногами, направляется ко мне…

…Я и не знала, что умею так орать. Наверное, весь Лаосен, а так же другие находящиеся поблизости города и поселки проснулись от моего вопля и заметались в панике, не говоря уже о жителях леса. Метка на моем запястье громко звякнула и вдруг, на мгновенье обжигая кожу, взорвалась маленьким солнцем, ослепляя пронзительным белым светом. Холодная волна полностью окутала тело и рванулась прочь, расходясь по кругу. Мальчишку смело и швырнуло в сторону озера. Добрая половина берега в одну секунду выгорела дотла, явив неприглядно чернеющую землю и скорчившиеся деревья. Вода с моей стороны озера вскипела, а потом вдруг резко подернулась дымкой, и по всему водоему с потрескивающим гулом пронесся ледяной поток, вымораживая воду и покрывая воздух в нескольких сантиметров от нее полупрозрачной подрагивающей пленкой.

Видение метнулось туда, сюда, попробовало нырнуть обратно в свою обитель, но, наткнувшись на непроницаемый щит, загрустило, вернулось обратно ко мне, и присев прямо на землю, потерло спину и устало поинтересовалось:

— Ну и чего ты орешь?!

Слов для ответа у меня не нашлось, но рот я захлопнула, перестав наконец-то вопить. Метка дрогнула и медленно угасла. Облака разошлись, залив все вокруг холодным лунным светом, и я смогла приглядеться к призраку получше. Не такой уж он и страшный. Ребенок как ребенок, вот только голос…