Академия бракованных людей (СИ) - Ольга Сурмина

бы вся кровь из тела испарилась. Юрала не могла вымолвить не слова, глупо хлопала глазами и вытирала холодный пот о штаны.

— Что за черт?! Это же мой препод!! В смысле бывший… но вы же поняли меня, я знаю. Он был в той академии, куда я ходила. Что он тут делает, только не говорите, что этот… этот… человек… предлагает мне спонсорство и проживание?!

— Не говорю, ты сама об этом сказала. — Воспитательница улыбнулась и похлопала воспитанницу по плечу. — Тебе повезло, очень хороший, ответственный человек.

— Вы серьезно? Это вообще законно? Он же мой препод!! — Она подняла шокированный взгляд, до конца не веря в происходящее. Ее учитель стоял немного в стороне, сцепляя руки в замок и немного улыбался. Он посматривал на нее так, будто видит в третий, или четвертый раз в жизни, с некоторым любопытством и напускным дружелюбием.

— Совершенно. Габриэль, мы вам весьма признательны, что вы все-таки решились взять на себя ответственность за столь проблемную девочку. У вас было время к ней присмотреться, приглядеться… Возможно, вы увидели в ней потенциал, я думаю, есть шанс, что вы найдете к ней подход…

— Не сомневайтесь. — Хенгер слащаво улыбнулся и прикрыл глаза. — Проблемные молодые люди — это моя работа. Можно даже сказать, призвание. Я очень расстроился, узнав, что ей приказали вернуться в приют, потому как потенциал действительно есть, и весьма высокий. Учитывая мой предыдущий опыт, думаю, я смогу стать ей наставником, и сумею вырастить достойного члена общества.

— Жаль только, ваша сожительница не смогла приехать. Вы же в гражданском браке, верно?

— Да, довольно давно, около пяти лет. Она тоже очень переживала, но из-за ответственности работы не сумела покинуть ее даже на час.

— Я понимаю, да. Она же врач анестезиолог, да?

— Да, все верно. — Декан сногсшибательно улыбнулся и медленно кивнул.

— Врет ведь как дышит!!! — Рявкнула Иида, бесконтрольно вращая глазами.

— Не обращайте внимания, она часто такая. — Воспитательница тут же прикрыла собой девушку и злобно процедила: — Она у нас… со странностями. Не слушайте, пожалуйста.

— Все в порядке, я был с ней хорошо знаком, чтобы понять это. Очень хорошо… и поверьте, я найду к ней подход. Просто нужно время. — Мужчина сверкнул глазами и улыбнулся снова.

— Золотые слова! — Женщина облегченно выдохнула, и, едва заметно, толкнула воспитанницу локтем.

Декан прикрыл глаза и уверенно покачал головой, после чего сцепил руки в замок. Судя по всему, он не сомневался в исходе своего похода, ведь уже победил, вот и делает, что вздумается. Студентке оставалось нервно глотать ком в горле, изучать взглядом столь знакомую фигуру. Он с внимательным, но при этом расслабленным лицом читал анкету. Создавалось впечатление спокойной уверенности, и никто из присутствующих ни за что бы не подумал, что на уме у молодого учителя совсем не благие, а очень даже эгоистичные мысли. Слишком хорошая репутация, чтобы что-то подозревать.

Внезапно голос пропал. Юрала не знала, что сказать, и стоит ли говорить? Сейчас, тут же… хотелось истошно закричать, что этот извращенец задумал неладное, настолько неладное, что, зная правду, воспитатели на километр не подпустили бы его к приюту. Руки сжались в кулаки и тряслись от напряжения, но горло, будто бы, осипло. Или же внутренний страх, и понимание того, что все бесполезно, заставляло ее молчать. И что будет, если сейчас она закричит и начнет сопротивляться?

Она же может отказаться. Легко. Уже есть восемнадцать, по факту она взрослая личность, состоявшейся человек. Сама может решать свою судьбу, и уж точно сама может отвергнуть с кем ей идти, а с кем нет. От кого принять помощь, а кого послать.

Казалось бы. Но в глазах приюта она все еще ребенок. Кто-то, за кем нужен пригляд. Нет жилья, нет работы, и, пока не появится, она должна быть тут, словно на привязи. Пока не снимут со внутреннего учета, как «официального» взрослого. Или же ждать таких вот добрых помощников, которые представятся детскому дому, договорятся с ним, поселят тебя у себя. Будут спонсировать учебу и пропитание. Обычно в качестве таких добродетелей выступали дальние родственники. Которые не готовы были взять на себя ответственность за несовершеннолетнего, но вполне готовы дать кров и помогать финансово совершеннолетнему. Часто за помощь по дому и всякое такое. До момента, пока молодой человек не встанет на ноги. Или же… пока не надоест. Ведь обязательств они на себя никаких не берут. Разве что неформальные, но кого это волнует?

Никто из попечителей приюта даже на четверть не поверит, даже не заподозрит неладное. Все спишут на нестабильную психику, на больные галлюцинации. Мол, она все это придумала. Привиделось. Приснилось. Привыкнет и будет все как надо. Конечно же. Да.

За одно можно избавится от лишнего рта. Поэтому воспитатели будут настаивать. Уговаривать, буквально, с пеной у рта. Хотя, может, это не так уж и плохо? Может… не плохо?

Почему-то сердце от этих мыслей начинало биться чаще. Просто взял и приехал за ней, хотя, до недавнего времени Иида была уверена, что никогда больше не увидит своего декана. Но он приехал сюда, ради нее. Может… влюбился, раз приехал? Препод-извращенец. На лице проскользнула странная улыбка.

— И еще кое-что, Габриэль… она у нас девочка со странностями… раз вы берете на нее ответственность, то должны знать. Нет, не буйная, почти даже без сложностей… но ее нельзя бить по голове. — Воспитательница замялась, глядя на воспитанницу.

— Никого нельзя бить по голове, так-то. — Декан засмеялся. — Но всякое бывает, правда ведь? Так что вы имеете ввиду?

— Ну… она как-бы злиться, когда ее бьют по голове. Иногда даже становится неуправляемой. Но только если сильно удариться обо что-то, очень сильно, скажем, о бетонные ступени, если упадет, или с велосипеда… поэтому ей нельзя кататься, кстати. — Женщина явно сильно смущалась, рассказывая об этом, и сильно нервничала. — Так сильно злиться, что на себя не похожа.

«Она думает, я до сих пор не знаю» — пронеслось в голове у Рал. Последний раз ее били по голове в драке, когда они с Иэном защищались от одногруппников. Ей несколько раз прилетело в глаз, и ничего не произошло, хотя было больно, и он заживает до сих пор. Возможно действительно имеет значение лишь падение на затылок — навзничь.

— Агрессия, вызываемая болью… мелочь. — Хенгер улыбнулся и прикрыл глаза. —