Каган русов - Сергей Шведов

- Ромеи дали, - нехотя отозвался Куря. – Хазары обещали мне помощь, но опять обманули.

- Нашел кому верить, - зло сплюнул Торусинский князь Вузлев. – Глупец.

Ган Куря побурел от обиды и метнул на сына Лихаря злой взгляд. Но смолчал, возможно из уважения к сединам пятидесятилетнего князя, а возможно потому, что возразить ему в сущности было нечего.

- Ладно, ган Куря, договор я с тобой заключу, но клятву о вечном мире дашь мне не только ты, но и все родовые старейшины, - сказал Ингер. – Если в будущем ты вновь соблазнишься ромейским или хазарским золотом, они тебе напомнят, чем закончился для печенегов поход на Киев.

Вообще-то печенеги к злату и серебру почти равнодушны. Скот для них главное богатство. Даже старейшины и ганы степняков предпочитают пить кумыс из глиняной посуды. Но, судя по всему, мир меняется и меняется не в лучшую сторону. Вот и в печенежских вежах стали появляться люди, которым звон золота застит глаза. Правда, Куря не задумываясь выложил огромную сумму денег, дабы выкупить своих соплеменников, но сделал он это не иначе как под давлением родовых старейшин, которые, надо полагать, еще не раз припомнят молодому гану о роковой ошибке, совершенной в припадке жадности.

Договор, заключенный с печенегами, предполагал не только вечный мир, но и совместную защиту от хазар и ромеев. А также участие молодых печенежских воинов в походах великого князя Ингера. Но походах только сухопутных, ибо степняки панически боялись моря.

- А ты никак морской налет затеваешь, Ингер? - спросил великого князя Вузлев Торусинский.

С Вузлевом у Ингера были сложные отношения. Ибо сын покойного Лихаря был не только князем, но и боготуром. Самому Вузлеву Ингеру предъявить было нечего, зато у него был большой счет к волхвам бога Велеса. При Олеге Вещем отец Вузлева Лихарь был наместником в Радимецкой земле, но потом Ингер согнал его со стола и посадил в Славутиче своего человека. Торусинцы затаили обиду на великого князя, но обида та не была смертельной и мстить за нее они, похоже, не собирались.

- Сам видишь, Вузлев, сколь неспокойно на наших южных границах, - нахмурился Ингер. – Пока не одолеем Хазарский каганат и не прижмем хвост ромеям, соваться в дела Варгии нам не с руки. Да и опоздали мы уже, кажется, с этой помощью.

Вузлев промолчал. Все-таки надеялся, видимо, в глубине души, что Ингер поможет варягам и полабам в их нелегкой борьбе с Оттоном. В последнее время великого князя просили об этом не только волхвы Велеса, но и кудесник Даджбога Солох и кудесник Перуна Достослав. Великий князь колебался. Война на севере Европы могла истощить еще не окрепшую и раздираемую противоречиями Русь. Набег печенегов только утвердил Ингера в мысли, к которой он склонялся – рано Руси заявлять о себе в полный голос в Европе, время для этого еще не пришло.

- Боярин Юрий, - обернулся Ингер к стоящему поодаль сыну Жирослава. – Поскачешь в Киев и отвезешь великой княгине Ольге весть о нашей победе.

Выбор посланника явился еще одним подтверждением тому, что князь Ингер принял решение не в пользу Варгии. Мало того, что боярин Юрий христианин, так он еще и сын первой ближницы княгини боярыни Татьяны. И весть он повезет не старейшинам, не киевскому вече, а болгарке Ольге, кою многие бояре уже поспешили списать со счетов. А это означало почти наверняка, что брак князя Ингера, с франкской графиней Матильдой не состоится. А значит верх в Киеве останется за христианами во главе с хитрым ромеем Аристархом.

- Вот так, князья и бояре, - с кривой усмешкой сказал Венцеслав Гаст, - ратились одни, а плодами их победы воспользуются другие.

Князь Ингер не мог не слышать слов древлянина, однако никак на них не отреагировал, разве что слегка ссутулилась его широкая спина, да всегда гордо вскинутая голова чуть склонилась книзу. Немолод уже князь Ингер, через два года ему исполниться семьдесят, а с годами ему все труднее будет выносить и тяжелые походы, и злые взгляды, бросаемые в его сторону как ближними, так и дальними. Но такова уж доля великого князя – всем не угодишь.

Боярин Юрий поручение князя почел за честь и признание собственных заслуг. И, в общем, имел на это полное право, ибо в битве с печенегами был правой рукой воеводы Свенельда. Именно засадный полк, который возглавил боярин Юрий, решил исход нелегкой битвы в пользу великого князя. Впрочем, не только оказанная честь кружила голову Юрию, но и предстоящая встреча с Дарицей, дочерью воеводы Асмолда. Брак их с Дарицей был делом почти решенным, и Юрий уже подумывал о собственном доме, который он отстроит для суженой в Киеве, всем на загляденье. Как говаривал в таких случаях княжич Рогволд – красивой жемчужине достойную оправу. Где теперь тот Рогволд, и куда занесла судьба неукротимого графа Танкмара? Юрий очень надеялся еще раз побывать в Саксонии и оплатить маркграфу Геро все долги, но об этом, видимо, придется забыть если не навсегда, то на очень долгий срок.

В Киев посланец князя Ингера прибыл уже в вечернюю пору. Оставив мечников объясняться с народом, молодой боярин поскакал прямо в Детинец. Кроме княгини Ольги, в княжьем тереме находился и патрикий Аристарх, оставленный Ингером присматривать за стольным градом. При виде Юрия Аристарх слегка побледнел, но по улыбающемуся лицу молодого боярина быстро определил, что прибыл тот с добрыми вестями.

- От великого князя Ингера к княгине Ольге, - заявил прямо с порога Юрий.

Поняла ли Ольга значение этого жеста со стороны мужа, Аристарх судить не брался, но сам он понял все и возликовал душой. Его замысел блестяще осуществился и принес столь значительные плоды, о которых он и думать не смел. Во всяком случае, у аббата Адальберта не будет повода упрекать патрикия в растрате немалых средств. Разумеется, не все денарии были переданы гану Куре, немало пришлось потратить и на родовых старейшин, ну и сам Аристарх не остался внакладе. Но кто теперь упрекнет расчетливого человека, коли дело сделано и обещание, данное союзникам, выполнено с блеском. На борьбу с печенегами у Ингера ушло почти пять месяцев и теперь уже, пожалуй, поздно снаряжать флот в Варяжские земли.

Ольга смотрела на боярина Юрия без большой теплоты, хотя и выслушала его благосклонно. Впрочем, строгое лицо ее осталось неподвижным. Даже патрикий Аристарх, неплохо вроде бы знавший сестричаду, так и не понял, обрадовалась она известию, привезенному боярином, или огорчилась. Однако в любом случае она отпустила его с честью, наградив по обычаю золотым кубком за добрую весть. Довольный Юрий раскланялся с княгиней и патрикием и поспешно покинул терем.

- К женке торопится, - безошибочно определил Аристарх.