Сборник рассказов - Р. Лафферти

На нем сидела скандийская женщина помоложе. Вот на этой женщине сидел Труман Тракс, а на нем — черная скандийская девушка, которая красила ногти и напевала мелодию. На ней, в свою очередь, сидел пожилой скандийский мужчина. В переполненном мире никто не мог рассчитывать на индивидуальное сидение.

Подошли парень с девушкой, прогуливавшиеся по отдыхающим на траве людям.

— Вы не против, если мы присядем? — спросила девушка.

— Абсолютно нет, — сказал престарелый мужчина сверху.

— Ага, — кивнула девушка, занятая ногтями.

— Конечно, — сказал Труман и остальные, а человек со «Спортивными новостями» пропыхтел в свою трубку, что он совершенно согласен.

Движение транспорта в городе полностью прекратилось. Люди передвигались по набитым битком улицам и тротуарам в три слоя. Самый нижний слой двигался медленнее, чем средний. Идущие по плечам среднего слоя и таким образом объединяющие скорости всех трех слоев двигались быстрее всего. На перекрестках движение становилось немного замысловатым, и люди иногда накапливались до девяти слоев в высоту. Однако жители Земли, которые продолжали выходить на улицу, быстро осваивали методы скандийцев.

Землянин, известный своими экстремальными взглядами, взобрался на памятник в парке и обратился к людям Земли и Скандии. Труману Траксу, который решил посмотреть и послушать оратора, удалось удобно устроиться в пятом уровне на плечах красивой скандийской девушки, которая сидела на плечах другой, — и так далее донизу.

— Вы нашествие саранчи! — ревел землянин. — Вы раздели нас донага!

— Бедняга! — сказала скандийская девушка, служившая основанием для Трумана. — Вероятно, у него не более двух детей, поэтому он озлоблен.

— Вы поглотили нашу сущность и украли саму атмосферу нашей жизни. Вы апокалипсические кузнечики, одиннадцатое бедствие.

— Вот амулет плодовитости для вашей жены, — сказала скандийская девушка и протянула его вверх Труману. — Может, вам он еще не нужен, тогда сохраните его на будущее. Он для тех, у кого больше двенадцати детей. Надпись на скандийском языке гласит: «Зачем останавливаться сейчас?». Он очень действенный.

— Спасибо, — сказал Труман. — У моей жены уже много ваших амулетов, добрые люди, но такого нет. У нас пока один ребенок, девочка.

— Какой стыд! Вот амулет для вашей дочери. Но не следует начинать использовать его слишком рано.

— Уничтожение, уничтожение и еще раз уничтожение всех вас! — кричал земной чудак с вершины памятника.

— Довольно убедительно, — заметила скандийская девушка. — К какой школе красноречия он принадлежит?

Толпа зашевелилась и начала расходиться. Труман почувствовал, что опустился на один уровень вниз, потом еще на один.

— Вам в какую сторону? — спросила скандийская девушка.

— Пока в эту, — сказал Труман. — Мы движемся в сторону моего дома.

— Зачем идти домой, парк почти очистился, — сказала девушка. — Вы не найдете ничего подобного дома.

Теперь они опустились на последний уровень, девушка шла только по горизонтальным телам тех, кто развалился на траве.

— Можете слезть и идти самостоятельно, если хотите, — сказала девушка. — Здесь зазор между пешеходами, вы можете втиснуться. Что ж, пок.

— Вы хотите сказать «пока»? — спросил Труман, сползая с ее плеч.

— Верно. Не могу запомнить последнюю букву.

Скандийцы такой дружелюбный народ!

* * *

Президент Бар-Джон и десяток других руководителей мирового масштаба приняли решение, которое потребовало от них решительности. Из-за смешения населения Земли и гостей со Скандии выполнение задачи было поручено малым и средним подразделениям. Казалось, будет проблематично собрать скандийцев всех вместе на открытых местах, но в назначенный день они начали стекаться в миллионы парков и площадей по всему свету. Это было то что нужно. Военнослужащие рассредоточились и вступили в бой.

Засвистели пули, застучали пулеметы. Но впечатление, произведенное на скандийцев, оказалось не таким, как ожидалось.

Вместо стонов раненых раздались аплодисменты.

— Больше пиротехники! — воскликнул скандийский лидер, взобравшись на памятник в одном из парков. — О, нас чествуют!

Однако, хотя скандийцы и не падали под автоматными очередями, они начали уменьшаться в количестве. Они исчезали так же таинственно, как и появлялись неделей ранее.

— Мы уходим, — произнес скандийская лидер с вершины памятника. — Мы наслаждались каждой минутой нашего короткого визита. Но не отчаивайтесь! Мы не оставим вас наедине с вашей пустотой. Наш символический отряд вернется домой и расскажет, как прошел визит. На следующей неделе мы вернемся в значительном количестве. Мы научим вас абсолютному счастью человеческой близости, полному восторгу плодоносности, благу адекватного заселения. Мы научим вас, как заполнить отвратительно пустые места вашей планеты.

Ряды скандийцев редели. Последние из них благодарно принимали прощальные аплодисменты несчастных земных друзей.

— Мы вернемся, — говорили они, передавая последние амулеты плодовитости в жадные руки. — Мы вернемся и научим вас всему, что знаем сами, чтобы вы были так же счастливы, как и мы. Значительного прибавления всем вам!

— И вам тоже значительного прибавления! — кричали земляне вслед исчезающим скандийцам. О, каким пустынным станет мир без всех этих милых людей! Они создавали чувство реальной близости.

— Мы вернемся! — пообещал скандийский лидер и пропал с памятника.

— Мы вернемся на следующей неделе, и нас будет гораздо больше. — И потом их не стало.

— …В следующий раз мы захватим с собой детей!.. — донесся с неба последний затухающий крик.

Перевел С. Гонтарев

Безлюдный переулок

В этом квартале хватало разных затейников.

Повстречав там Джима Бумера, Арт Слик спросил его:

— Ходил когда-нибудь вон по той улице?

— Сейчас — нет, а мальчишкой бегал к одному лекарю. Он ютился в палатке там летом, когда сгорела фабрика комбинезонов. Улица-то всего в один квартал длиной, а потом упирается в железнодорожную насыпь. Несколько лачужек, а вокруг бурьян растет — вот и вся улица… Правда, сейчас эти развалюшки как-то не так выглядят. Вроде и побольше их стало. А я думал, их давно снесли.

— Джим, я два часа смотрю на тот крайний домик. Утром сюда пригнали тягач с сорокафутовым прицепом и стали грузить его картонными коробками каждая три фута в длину, торец дюймов восемь на восемь. Они их таскали из этой лачужки. Видишь желоб? По нему спускали. Такая картонка потянет фунтов на тридцать пять — я видел, как парни надрывались. Джим, они нагрузили прицеп с верхом, и тягач его уволок.