Этот прекрасный свободный мир... - Юлия Белова

   -- В ошейниках? -- уточнила Марша.

   Лонгвуд улыбнулся:

   -- Я рад, Марша, что вы все так хорошо понимаете. Да, те самые люди в ошейниках -- наши питомцы. Если бы не наша забота, они были бы бродягами и нищими, но мы дали им специальность, мы заботимся об их благополучии, а они в благодарность берут на себя заботы по дому. Это справедливо.

   -- Пожалуй, -- согласилась Марша.

   -- Ваша жизнь в качестве моей жены потребует от вас немногого -- вести дом, подарить мне наследников... Марша, я просмотрел отчеты врачей -- у вас прекрасное здоровье. Вы уже трижды рожали и врачи уверили меня, что ничто не препятствует новым родам. В нашем обществе принято, чтобы в семье было не менее трех детей. Полагаю, вас это не затруднит. Кроме того у моей жены будут некоторые светские обязанности и, конечно, благотворительность. Нет-нет, не в том смысле, что вы, должно быть, подумали, у нас нет бедных и голодных, но у нас принято оказывать поддержку тем питомцам, что получают право на самостоятельную жизнь -- ну, вы понимаете, надо научить их считать расходы, оплачивать покупки и квартиру и... прочие мелочи. Это очень модно. Как видите, брак со мной не будет для вас обременительным.

   Марша задумчиво смотрела на Томаса Лонгвуда и думала, что для счастья ей надо немногое -- дом, сад и кухню, детей и мужа, которого она могла бы встречать собственноручно приготовленным печеньем. Все это Томас Лонгвуд мог ей дать, к тому же у этого человека был внимательный взгляд, приятный голос и от него хорошо пахло.

   -- Я согласна, -- сказала Марша.

   -- Подумать о моем предложении? -- уточнил Лонгвуд.

   -- Я согласна выйти за вас замуж, -- ответила молодая женщина. -- Уверена, наш брак будет удачным.

   -- В таком случае, Марша, через месяц вы станете моей женой, а пока я улажу необходимые формальности.

   Молодая женщина посмотрела вслед будущему супругу и затем аккуратно выбросила в мусорную корзину буклеты, рекламирующие жилье в многоквартирных домах.

   Эллис Дженкинс читала письмо Лонгвуда, в котором он уверял, будто за два месяца пребывания в питомнике ее новый подопечный слегка пообтесался, и размышляла, каким же тот был до питомника. Бедная невнятная речь, идиотские смешки и шмыганье носом, непонятные словечки и дикие рассказы. Свирепая Эллис не могла понять, что забавного находил подросток в швырянии камнями в проносившиеся мимо машины, или в решение замотать автомобиль директора школы в туалетную бумагу. О последней проделке мальчишка рассказывал взахлеб, то и дело брызгая слюной. Если б подопечный начал еще и пускать пузыри, Эллис точно б не удержалась и наградила мальчишку подзатыльником.

   Отчет преподавателей питомника о познаниях юного попаданца, точнее, об их отсутствии, также ужасал. Хотя они отмечали, что у питомца Фрэнка Хартинга наличествую способности, особенно к технике, означенный Фрэнк Хартинг признавался практически неграмотным и педагогически запущенным. Оставалось признать, что из оставленного мира нельзя ждать ничего хорошего, но Эллис не спешила с подобными выводами. В конце концов, Томас Лонгвуд показал ей лишь одного необразованного попаданца, но один не означал, что таковы все. Эллис подумала, что хотя слова Лонгвуда и казались разумными, но это был лишь один взгляд на проблему. Альтернативный взгляд мог обеспечить "дискобол", если он, конечно, еще способен был думать. Эллис не запомнила лица питомца ни в ролике, ни на смотринах, но в ее память намертво впечатались два разных образа -- веселый молодой мужчина на палубе яхты, должно быть, слегка пьяный, швырявший за борт бутылку шампанского, и образцово покорный питомец, тупо выполнявший любой приказ. Контраст вызывал у Эллис почти физическую дурноту, и она подумала, что если этот попаданец и правда был опасен, достойнее было ликвидировать его, чем превращать в механическую куклу. И все же, если от дрессуры Лонгвуда "дискобол" не окончательно отупел, он мог рассказать гораздо больше, чем пятнадцатилетний мальчишка.

   На аукцион Эллис явилась, так ничего и не решив, и пока питомцы один за другим поднимались на помост, размышляла, действительно ли ей так уж нужен продемонстрированный Лонгвудом попаданец. Первый муж купил давешнего любимца за десять тысяч долларов, и Эллис в потрясении заломила бровь. Конечно, она знала, что старый Дженкинс разве что не охотится на попаданцев, но десять тысяч долларов за бесполезного любимца -- это было слишком! Впрочем, воспоминание о хобби бывшего мужа натолкнуло Эллис на весьма здравую мысль. За последние десять лет Дженкинс должен был накопить немало сведений об оставленном мире и наверняка знал, действительно ли попаданцы представляют какую-либо опасность. Бывший муж никогда не отказывался дать Эллис дельный совет и если он до сих пор ничего не говорил о своих приобретениях и связанных с ними тревогах, возможно, страхи Лонгвуда были изрядно преувеличены.

   Аукционист говорил и говорил, очаровывал зал, сыпал шутками, среди покупателей время от времени проносился смех, а сенатор размышляла, что в ближайший месяц вряд ли стоит беспокоить первого мужа.

   -- Продано! -- стук молотка вырвал Эллис из пучины размышлений, и сенатор с досадой увидела, как "дискобола" свели с помоста. Оставалось ждать обещанного отчета Службы адаптации и искать предлог для визита к бывшему мужу. Эллис Дженкинс случалось допускать ошибки, но она всегда старалась их исправлять.

   Роберт стоял за помостом и ждал своей участи. Утро аукциона прошло для него в каком-то тумане, так что даже советы Линкольна Райта и его привычка гладить его по голове и щекам остались незамеченными. Роберт смотрел, как лот номер 2 -- Пат -- был продан за семь тысяч долларов, а лот номер 5 -- Джек -- за десять, но когда они один за другим, не повернув головы, прошли мимо него, не почувствовал ничего. За прошедшие семь лет ему не раз приходилось посещать аукционы, но никогда он не посещал их в качестве товара.

   -- Седьмой! Пошел!

   На негнущихся ногах Роберт поднялся на помост и посмотрел в зал. Лиц покупателей было не разглядеть, а их наряды казались размытыми разноцветными пятнами.

   -- Лот номер семь! -- провозгласил аукционист. -- Попаданец. Двадцать восемь лет и три месяца. Домашняя мебель класса "А". Начальная цена 400 долларов. По-моему, это почти даром.

   В зале послушались одобрительные смешки.

   -- Обратите внимание на экстерьер питомца -- он великолепен! Вы сможете поставить питомца в холле вместо статуи, и он станет главным украшением вашего дома.

   Смех в зале стал громче.