Волшебный свет любви - Наталья Батракова

– Нине Георгиевне обещала… А еще Катерине Александровне, – пролепетала секретарша.

– Черт, Зина! Ты можешь рассказать толком? Или из тебя каждое слово надо клещами вытаскивать! – разозлился Ладышев. – Наорать, что ли, помочь выйти из ступора?!

– Не надо орать. Я сейчас… Я… Короче, у Нины Георгиевны вчера гипертонический криз случился. Вот.

– Почему мне не сообщила? Зина, я ведь просил дважды в день звонить маме, и если что не так – сразу передавать мне! – занервничав, вскочил он с кресла, сделал несколько шагов в одну сторону, затем в другую. – Почему я ничего не знал?

– Потому что Нина Георгиевна попросила вам ничего не рассказывать, – хлопая ресницами, Зина испуганно наблюдала за мечущимся по кабинету шефом. – Пока Екатерина Александровна писала вам записку, я позвонила вашей маме, она сказала, что давление высокое. Я тут же вызвала «скорую», и мы помчались к ней домой. Доктор сделал кардиограмму, успокоил, что ничего страшного, но предложил ехать в больницу. А Нина Георгиевна наотрез отказалась! – скороговоркой затараторила Зина. – Вы же ее знаете! Сказала, что только недавно оттуда вернулась. Доктор сделал укол и уехал, но перед этим рекомендовал за ней понаблюдать и не оставлять одну. Я поехала домой, а Катя осталась на Пулихова на ночь. Я ее как нашу новую сотрудницу представила. Ее мама тоже была гипертоником, она умеет ухаживать за больными. Я бы и сама заночевала, да сына не с кем было оставить. Я сегодня утром к ним прилетела, а они уже завтракают, чай пьют, семейные альбомы рассматривают. Катя даже Кельвина успела выгулять. Давление – в норме, в настроении обе. Тут как раз вы маме позвонили, сказали, что вылетаете. Нина Георгиевна еще вчера уговорила меня ничего вам не рассказывать, – едва не плакала Зина. – А Катерина Александровна сегодня попросила не напоминать вам о ней, так как вы и без того на нее злитесь. Вот…

– Хорошо, я могу понять, почему ты не позвонила мне, но Андрея Степановича почему не поставила в известность? Ему ты просто обязана была сообщить!!! – стукнул он ладонью по столу. – Я с ним разговаривал, он бы мне сказал! Почему он ничего не знает?!

– Он знает… – смахнув со щеки слезу, растерянно заморгала Зина. – Пока мы ехали на Пулихова, я несколько раз его набирала, но он не отвечал! И Александра Ивановича набирала, но он был недоступен! А Андрей Степанович мне поздно вечером позвонил, сказал, что на операции был. Позвонил Екатерине Александровне, та его успокоила, что все уже хорошо, что Нина Георгиевна спит. Он сегодня утром раньше меня к ним заезжал: измерил давление и уехал в больницу… Значит, он вам тоже ничего не сказал? Вот видите, – подняла она голову. – Выходит, и в самом деле ничего страшного.

Скрестив руки на груди, Ладышев остановился у окна и уставился в темноту за стеклом.

– Зря я, наверное, вам все рассказала, – неожиданно посетовала Зина. – Теперь не только мне попадет… – дошло до нее.

Вадим молча повернулся, подошел к столу и тяжело опустился в кресло.

– Да вы все меня раньше срока в гроб загоните, – едва слышно произнес он. – Ты свободна, Зина.

Едва за ней закрылась дверь, он оперся локтями о стол, опустил на руки голову, закрыл глаза и принялся медленно потирать большими пальцами виски. Так прошло несколько минут.

«А ведь в детстве я часто видел отца над письменным столом именно в такой позе, – вдруг вспомнилось ему. – Да уж… Гены… – Вадим вздохнул, откинулся к спинке кресла, запрокинул голову и снова закрыл глаза. – О чем же он тогда думал? Неужели и у него были такие ситуации, когда обстоятельства подталкивали к действиям, противоположным принятому решению? Как быть? Не реагировать ни на демарш с деньгами, ни на ее очередной приступ сердобольности? И почему получилось так, что в момент, когда Зина звонила матери, она оказалась в офисе?.. Набрать ее прямо сейчас, поблагодарить? А смысл? – грустно усмехнулся он. – Странная все-таки штука жизнь, все против меня. Надеялся, что переключился, освободился от мыслей о Проскуриной. Так нет же. Сначала случайная встреча в многомиллионном городе, затем поезд, этот ее друг Генрих. Теперь вот конверт с деньгами и в придачу ко всему – мама. Такое чувство, будто мы связаны невидимыми нитями: то тут мелькнет, то там след оставит!»

Зазвонил мобильный.

«Кира, – глянул на дисплей Вадим. – Вот уж кого ни видеть, ни слышать не хочется!» – раздраженно подумал он, но все же ответил, правда, сухо:

– Да… Здравствуй… Нет, снова не получится. Сегодня прилетел, много дел накопилось… Завтра тоже никак, послезавтра корпоратив, так что извини… Где? «Там, где ты меня сняла», – захотелось ему сказать, но, щадя самолюбие девушки, он произнес: – Где мы познакомились… Хорошо, там и увидимся, до встречи.

«Новый год на носу, видимо, подарков хочется, – хмыкнул он. – Вот и будет ей «подарочек», когда поймет: пора искать другую кандидатуру на роль жениха. Неужели не ясно, что у меня нет желания с ней встречаться?.. Если бы не Проскурина, запросто поверил бы, что женская часть человечества погрязла в меркантильности… Надо что-то с собой делать, хватит заниматься самоедством… Мама-мама… Выглядела хорошо, когда заезжал: бодра, весела. Но зачем же скрывать от меня правду? Ведь в следующий раз могу и не поверить, что все хорошо… Позвонить, спросить, как она, и дать понять, что я все знаю? И что это изменит? И Андрей хорош – ни словом не обмолвился… Видно, и его уговорили молчать… Эх, перезагрузиться бы… Форма в машине, поеду на тренировку», – решил он и стал быстро собираться.

В спортивном центре было на удивление немноголюдно. Обычно к семи вечера яблоку негде упасть, а здесь полупустые залы: то ли начавшиеся корпоративы тому виной, то ли подготовка к предстоящим праздникам, но народ явно отодвинул заботу о собственном здоровом теле на второй план.

Отпахав на тренажерах, Вадим набросил на плечи полотенце и, прислушиваясь к себе, присел на скамейку передохнуть.

«Итак… Сердце стучит, как и положено после нагрузки, дыхание восстанавливается, в голове никаких навязчивых мыслей, – подытожил он. – Кажется, помогло, господин Ладышев. Проверенный способ: мышечная усталость, как пылесос, вычищает засоренные излишней информацией и переживаниями мозговые извилины. Теперь – в душ, домой и спать. Правда, придется подумать, где поужинать. Жаль, что Галина Петровна уехала в Россию».

В двух ближайших заведениях, в которых он считался постоянным клиентом и имел дисконтную карту, мест не оказалось.

«Извините, закрыто на спецмероприятие», – значилось на висевших при входе табличках.