Звенья одной цепи - Юрий Артемьев

Оглядевшись, я понял, что блуждая по Генуе, снова попал на ту же улочку с турецкой пекарней. От воспоминаний мой желудок угрюмо заурчал. Но снова пользоваться добротой хозяина или как-то иначе выпрашивать хлеб не хотелось… И тут я вспомнил, что спёр у покойного «дяди Вани» толстый и туго набитый бумажник. Доставать из сумки не стал, прямо там открыл, и вытащил несколько купюр. Всё равно я не ориентируюсь в ценах и итальянских лирах. Помню только, что нынче у них все цены в каких-то безумных тысячах считаются. Надеюсь, что денег на хлеб мне хватит, подумал я и приготовил несколько купюр разных номиналов на всякий случай.

Вот только как угадать сколько будет стоить хлеб в местных ценах? Ценников на батонах я в прошлое посещение пекарни что-то не заметил. Но если рассуждать логически… Сколько стоил хороший хлеб в моём прошлом СССР? Двадцать пять копеек. Но это был фабричный хлеб массового производства, а тут вон индивидуальное производство. Хлеб от пекаря… Мастера своего дела.

Ладно… А что там с деньгами? Помнится курс этой лиры был примерно рубль с чем-то за их тысячу. Но и про доллар в газетах писали, что стоит он шестьдесят копеек. Ага… А у валютчиков он стоил три, а то и четыре рубля. Так что если так судить, то вот такая купюра в две тысячи лир может стоить, как пару рублей, так и пять…

Но что с ценами? Вдруг тут у них хлеб стоит рубль и больше, если на наши советские деньги переводить… На всякий случай, я приготовил купюру в пятьдесят тысяч лир, с изображением Леонардо Да Винчи. Таких в бумажнике было больше всего…

* * *

Приблизившись ко входу в пекарню, я встретился взглядом с усатым турком. Он меня, видимо, узнал и от души улыбнулся. Показал мне рукой на корзину у входа, в которой лежали свежие вкуснопахнущие багеты, или как тут у него называется этот хлеб…

— Ah, eski dostum! Bakıyorum ekmeğimi beğenmişsin… Al şunu! Utangaç olmayın… (турец. О, старый знакомый! Я вижу тебе понравился мой хлеб… Бери! Не стесняйся…)

— Hello! I came to buy bread. I have money. (англ. Здравствуйте! Я пришёл, чтобы купить хлеб. У меня есть деньги.)

Протянув ему купюру в пятьдесят тысяч лир, я не понял его реакции. Он смотрел на меня с неким осуждением что ли…

— Bu parayı sen mi çaldın oğlum? (турец. Ты украл эти деньги, мальчик?)

— I don’t understand. (англ. Я не понимаю.)

На ломаном английском он попытался мне что-то сказать. Я с трудом разобрал тарабарщину, которая у него получилась, но смысл уловил:

«Ты украл эти деньги, чтобы купить у меня хлеб? Зачем ты это сделал? Я бы тебя и так накормил бы. Воровать нехорошо. Это грех. У нас на Родине тебе бы за кражу могли бы и руку отрубить.»

Я постарался сделать лицо человека, которого до глубины души оскорбило такое обвинение. Ведь я действительно эти деньги не своровал. Это мой боевой трофей. Я убил своего врага. Того, кто хотел убитьменя. Ну а потом по нашей старой традиции я забрал свой трофей. А что с боя взято, то свято. Но такого, увы, я сказать этому доброму человеку не смогу.

— No! I didn’t steal. This is my money. I want to buy bread from you. And pay for the one you gave me yesterday. (англ. Нет! Я не воровал. Это мои деньги. Я хочу купить у Вас хлеб. И заплатить за тот, что Вы мне дали вчера.)

Хозяин пекарни смотрел на меня с неким недоверием, но всё же взял из моих рук купюру.

— Это слишком много. Сколько хлеба ты хочешь купить на эти деньги?

Всё это он говорил на дикой смеси из нескольких языков, мешая в одну кучу английские, итальянские, и кажется, ещё и турецкие слова. Но я уже стал понимать смысл его.

— Я хотел бы купить два хлеба для себя, а ещё заплатить за тот, что Вы дали мне вчера. А ещё я хочу заплатить за два хлеба и оставить их у Вас для тех, у кого вдруг не окажется с собой денег.

— Ты дал слишком много денег. У тебя есть другие деньги?

Я протянул ему купюру в две тысячи лир. Он повеселел. Вернул мне полтинник. Положил два багета в корзину, два передал мне в бумажном пакете. И ещё дал мне на сдачу несколько монет. Я пытался отказаться от сдачи. Но он меня и тут обхитрил. Он высыпал монетки в коробочку рядом с корзиной. А мне дал ещё кусок сыра, завернутый в такую же бумагу, из которой был сделан пакет для хлеба.

Моя попытка заплатить за сыр им была отвергнута. Он сказал мне, что это типа подарок постоянному покупателю.

Вот ведь какой ушлый турок. К такому продавцу приятно будет зайти и в следующий раз. Умеет расположить к себе покупателей.

Приложив правую ладонь к сердцу, я слегка склонил голову, выражая благодарность. Я знаю, что такой жест оценит этот восточный человек.

В общем, расстались мы довольные друг другом.

* * *

И только отойдя подальше от перкарни и уже вкусив вкусного хлеба, я вдруг осознал, что веду себя непростительно беспечно. Там внизу в районе порта нарисовались, с моей помощью два свежих трупа, а я тут шляюсь с батоном хлеба в зубах…

Пора валить из этого города… Но как? На чём? На велосипеде? Далеко не уеду. Угнать мотоцикл или мопед? Хрен его знает, как тут работает местная полиция и карабинеры?

Где лучше всего можно спрятать дерево? Конечно же в лесу. Это всем известно… А где можно спрятать в Италии иностранца не знающего итальянского языка и местных обычаев? Наверное, только в толпе таких же как и он иностранцев. И где мне найти такую толпу?

Я чуть не хлопнул себя по лбу… Хиппи… Фургончик Фольксваген. Куда ехали эти обкуренные придурки? В Сан-Ремо. Там какой-то