Ночной молочник - Андрей Курков

Володька согласился. Но голос его приветливее не стал.

Договорились встретиться через полчаса в кафе «Двери».

Семен успел выпить два каппуччино, прежде чем появился Володька. Выражение лица – почти вчерашнее, когда он из-за столика вскочил.

Семен достал из кармана кусочек французского козьего сыра, завернутый в фирменную упаковку.

– Знаешь, что это? – спросил, протягивая Володьке.

Тот посмотрел без особого интереса, принюхался. Пожал плечами.

– Сыр?

– Тот, который хотят во вчерашнем детдоме делать. Козий.

Володька скривился.

– Ты попробуй! – посоветовал Семен.

– Я-то попробую, а ты пока посмотри вот на это! – Володька достал из внутреннего кармана куртки конверт и протянул Семену.

Семен вытащил из конверта пачку фотографий. На всех он был изображен с той самой блондинкой с Чеховского переулка. На первых трех снимках они стояли и разговаривали. А вот на последних двух обнимались и целовались.

Настроение у Семена опустилось ниже плинтуса. Володька это заметил, и выражение его лица смягчилось.

– Розыгрыш? – спросил он шепотом и сунул себе в рот кусочек козьего сыра. – Тебе еще что-то сказать?

Семен едва заметно кивнул.

Володька перегнулся через столик и прошептал своему другу почти в самое ухо:

– Два дня назад ты провел в ее квартире три часа! Ночью! Как ты думаешь, что ты там делал?

Семен не ответил. Только вздохнул тяжело и опустил взгляд на дно своей пустой чашки.

– Пятьдесят грамм коньяка, – заказал Володька у официанта. Потом показал пальцем на Семена и добавил: – Ему!

44

Город Борисполь. Зал игровых автоматов

Утром Дима и Валя отправились пешком по свежевыпавшему снежку к автовокзалу. Конечно, можно было бы за десять минут доехать до него на маршрутке, но сама погода приглашала пройтись. И Вале очень хотелось подышать свежим морозным воздухом. Шли они вдоль дороги, по которой в сторону Киева одна за другой мчались переполненные «газели». Шли и молчали. Каждый думал о своем. Валя – о том, что хорошо бы летом поехать в Крым или под Одессу, чтобы на пляже полежать и в море покупаться. Ведь с осени у нее прибавится забот. Мысли Димы были менее романтичны. Он пытался припомнить: сколько еще ампул осталось в гараже. Слова милиционера о том, что Бориса дважды видели в Киеве трезвым, только теперь стали вызывать у Димы беспокойство. Беспокойство о том, что он может не успеть продать остаток ампул тому же милиционеру. Конечно, если они еще будут ему нужны.

– Дима, – вдруг на ходу обернулась к нему Валя. – А что у тебя с работой?

– Я ж тебе говорил, – отвлекся от своих размышлений Дмитрий. – Шамиль болеет. Может, придется мне новую собаку брать.

– А может, лучше бросишь ты это дело? – Валя посмотрела в глаза мужу серьезно и сосредоточенно.

– И что?

– Будешь мне помогать.

Дима от неожиданности остановился. Валя тоже остановилась.

– В чем помогать? – спросил он.

– У нас дитя будет, – прошептала Валя и улыбнулась немного глупой самодовольной улыбкой.

– О! – вырвалось у Димы. – Когда?

– Месяцев через семь.

Дима понимающе кивнул.

– Пока я рожать буду, ты за меня у автоматов посидишь. А потом будем по очереди! – произнесла она просящим голосом. – Место уютное, возле денег. И платят хорошо…

– Доживем – посмотрим, – задумчиво сказал Дима и вдруг совершенно новым, решительным взглядом посмотрел вперед, в сторону автовокзала, которого еще не было видно.

Они продолжили свой путь. И снова шли молча, потому что каждый о своем думал. Ведь об общем думать невозможно. Можно только говорить.

В зале автоматов Валя приняла смену у напарницы Сони. Подождала, пока она соберется и уйдет. А потом выдала Диме двадцать гривен полтинниками.

Он прошелся вдоль ряда игровых автоматов. Остановился у одного, который, казалось, при приближении Димы замер. Перестал огоньками по разным кнопкам бегать.

Дима опустил монетку в щелку автомата. Нажал кнопку старта. И забегали по трем дорожкам нарисованные бананы и лимоны с апельсинами.

Минут через пять зазвенели сыплющиеся в «корыто» для выигрышей монеты. Дима обернулся и встретился взглядом с женой, выглядывающей из окошечка кассовой будки. Она смотрела на мужа глазами, полными любви и спокойствия.

Ее лицо вдруг на мгновение исчезло из окошка. А монеты все сыпались и сыпались. Дима присел на корточки возле этого денежного потока. Рядом присела на корточки и Валя, державшая в руке небольшой банковский мешочек для мелочи.

– малышу будет! – кивнув на сотни выпавших из автомата монет, сказал Дима.

Сказал и ощутил в себе не полностью объяснимую гордость. То ли за выигрыш, то ли за свое будущее отцовство.

45

Киевская область. Макаровский район. Село Липовка

Утром запищал будильник, и Ирина, проснувшись, остановила его. Пальчиком на кнопку нажала, и замолчал он. Собиралась не спеша и как бы неуверенно. Воду вскипятила на кухне. Смесь «Малыш» кипятком развела. Целый литр. Поставил на бойлер. Себе чаю заварила.

За окошком еще темень зимняя, ночная. Решила Ирина выглянуть на двор. Воздух на морозность проверить. Засов железный из петли вынула. Дверь осторожно открыла. И упал ей под ноги сложенный вчетверо листок бумаги. Подняла она листок. Дверь снова закрыла, но успела на щеках укол морозца ощутить.

Развернула листок. Поближе к глазам поднесла.

«Ира, – прочитала написанное неровным почерком. – Ты уволена. Больше не надо тебе в Киев ездить. Утром, часам к 11–00, приеду и все объясню. Егор».

Озадаченная, с запиской в руке, вернулась Ирина на кухню. На стул присела. Деревянный пол босые ноги холодом гладил, но не обращала она на это внимание. Как проснулась от писка будильника, так и чувствовала, что не поедет она сегодня в город. И не хотелось ей ехать, и вставать не хотелось. Хотелось обнять рукой спящую Ясю и дремать, дремать, пока за окном светло не станет.

«Скоро Егор приедет», – подумала она, этой мыслью все свои сомнения разгоняя.

А тут Яся заворочалась, заворчала. «Кушать хочет!» – поняла Ирина. Взяла малышку на руки, ротиком к полной молока груди прижала. Яся схватила сосок Ирины в ротик, сжала до боли. Но Ирина зубы сцепила, притерпелась. Через мгновение Яся ослабила маленькие десенки, губками заработала, выкачивая из маминой груди драгоценное молоко.

Погладила ее Ирина, легла вместе с ней на кровать, да так, чтобы малышке удобно было. Накрыла и себя, и ее одеялом. И так незаметно для себя заснула.

А проснулась, как и хотелось ей, оттого, что свет в окошке появился. И оттого, что шум одновременно послышался. Двери захлопали, шаги по деревянному полу прозвучали. И, открыв глаза и повернувшись к окну, увидела она свою мать, прошедшую в ночной рубашке мимо ее кровати на кухню.

– А, не спишь! – сказала мать, остановившись у уже открытой двери. – А я думала сперва, что ты уже уехала.

– Я уволена, – сказала ей Ирина негромко, чтобы Ясю не разбудить.

– О боже! За что? – всплеснула руками мама.

– Мало ли за что, – грустно ответила Ирина, будучи все еще неуверенной: хорошая это для нее новость или нет. – Егор к одиннадцати приедет.

– К одиннадцати?! – переспросила мама. – Ой, а я в таком виде!

И исчезла она в дверном проеме. Дверь сама за ней закрылась. А Ирина, осторожно отодвинувшись от Яси, поднялась с кровати и стала одеваться. Мимоходом на часы глянула – половина десятого. Ну, со временем все еще в порядке. Спешить никуда не надо.

Отправилась следом за мамой на кухню. Та уже ломоть хлебного кирпичика себе маслом намазывала. На плите снова кипел чайник.

– Кофе будешь? – спросила из-за стола мать.

– А молоко есть?

– Нет, вчера кончилось. Но ты же никуда не едешь, так что можешь себе в кофе смеси «Малыш» налить.

– Нет, – твердо ответила Ирина. – Я чай буду.

– Как хочешь! – махнула рукой мать. – Только воду я кипячу, чтобы голову помыть. Если хочешь, поставь себе отдельно ковшик.

Правда, все-таки налила мама вторую чашку кипятка из чайника, а после этого вместе с чайником в ванную комнату пошла. Голову мыть.

Провожая ее взглядом, усмехнулась Ирина. А потом подумала, что и ей не мешало бы голову вымыть. Только вот вряд ли успеет она волосы высушить! Или успеет?

Взяла большую кастрюлю, наполнила водой из крана и на плиту греться поставила. А сама к Ясе вернулась. Малышка как раз глазки открыла и выискивала ими по сторонам знакомое лицо мамы.

К одиннадцати и мама, и Ирина успели вымыть волосы и причесаться. Только у Ирины волосы были гуще. А значит, высыхали они медленнее, тем более, что особенно тепло у них на кухне не было.

Оставив Ясю у мамы на руках, зашла Ирина в бойлерную, чтобы волосы быстрее высохли. В бойлерной всегда было жарко. Здесь любые выстиранные пеленки за час высыхали.