Лошадь под водой (Кровавый круг) - Лен Дейтон

– Я буду говорить, – кивнул он. – Что ты хочешь узнать?

– Кто такой да Кунья?

– Молодой человек, ты, право, выбираешь самых неинтересных. Да Кунья. Здесь о нем много чего думают. Он утверждает, что является агентом ВНВ в этом районе и что после революции станет здесь губернатором.

– Но ты ему не веришь?

– Один фашистский негодяй, с моей точки зрения, не лучше другого.

– Что ты имеешь в виду?

– Я платил ему триста долларов в месяц через банк Нью-Йорка в обмен на обещание, что новое правительство не будет здесь ничего слишком вынюхивать.

– Подстраховка?

– Да, именно. Я мог позволить себе подкинуть ему немного деньжат на всякий случай. Мне это выгодно, понимаешь?

– Не надо так горько сожалеть, Гэрри.

Он закрыл свое мягкое, коричневое лицо большой волосатой рукой, а его глаза и нос выглядывали между пальцами, и он улыбался невеселой улыбкой.

– А Ферни? Каковы его отношения с да Куньей?

– Нормальные. Ничего особенного. Просто нормальные.

– Случалось ли тебе входить в комнату и слышать обрывки разговора между ними, которые не предназначались для тебя? Например, разговора на научные темы?

– Очень много раз. Но никогда ничего особенно важного.

– Ну, все, – отрезал я, – давай вести игру по-твоему. Ты воображаешь, что водишь меня за нос, но я могу все переиграть по-своему, и тогда будет достаточно оснований, чтобы передать тебя полицейским Лагоса.

– Например? – спросил Гэрри, но голос его стал хриплым.

– Я скажу тебе, Гэрри. Если у нас не получится джентльменского соглашения, я согрею десертную ложку воды с лактозой и заставлю тебя принять десятипроцентную дозу вон того, что находится в пульверизаторе.

– Только попробуй, – занервничал он.

– Не путай меня с этими паршивыми типами, говорящими с акцентом, которые изображают полицейских на экранах нашего английского телевидения, Гэрри. Я сделаю это.

Последовала короткая напряженная тишина.

– Я не наркоман, – прохрипел Гэрри. Его загар побледнел. – Десятипроцентная доза меня просто убьет.

Он крепко стиснул кулаки.

– Ты опухнешь несколько, но останешься жив, потом получишь вторую дозу еще до того, как я передам тебя полицейским. Затем чуть-чуть передохнешь, но через неделю я навещу тебя снова. Ты заговоришь, Гэрри, поверь мне. Просто взгляни на это, как на торговую сделку, тем более что она не будет облагаться налогом.

Голова Гэрри наклонилась вперед. Он слегка покачался на своем стуле, будто пытался проснуться утром и не обнаружить моего присутствия.

Когда он вновь заговорил, это была невыразительная, монотонная речь, как у диктора, сообщающего прогноз, в который он сам не верит.

– Ферни работал на да Кунью. Ферни его очень уважает. Даже после того, как у нас стало достаточно денег, столько, что можно было не тревожиться, Ферни продолжал называть его «сэром». У Ферни связи по всему миру, и его все любят. Понимаю, тебе трудно поверить, но это так. Ферни стоило только пожелать чего-то шепотом, как просьба тотчас же выполнялась. Ферни организовывал поставки морфия, а я перерабатывал его и организовывал продажу.

– Как доставлялся морфий?

– На кораблях. Один раз в месяц. Корабль не останавливался. Только эксперт-водолаз мог знать это. Мы выходили в море на лодке, и тогда Ферни, используя свое водолазное снаряжение, подплывал под корпус идущего корабля и снимал контейнер, прикрепленный магнитными зажимами к днищу киля.

Мы перерабатывали сырье и запечатывали его в консервные банки. После этого Ферни договаривался о доставке товара на корабль, идущий в нужном направлении. Я уведомлял моих партнеров в Нью-Йорке. Они предоставляли судну время пройти таможню, а затем, пока оно стояло еще у причала на набережной, туда спускался водолаз и снимал героин. Ну, как я веду себя?

– Хорошо, – сказал я. – Теперь твоя лодка. Ферни пользовался ею?

– Конечно. Он ведь гораздо более опытный моряк, чем я смогу даже когда-нибудь стать. Он брал ее, когда хотел. Я злился, только когда ее брал да Кунья. Я не доверял бы этому старику, если бы он был даже адмиралом на флоте Краута.

– Они всегда тратили одинаковое количество горючего?

– Да, – кивнул Гэрри, – я проверял из любопытства. Они ходили вдоль берега около двенадцати миль, немного ближе, немного меньше.

– Расскажи мне поподробнее о да Кунье, – потребовал я.

– Да Кунья разъезжает в своем старом «форде» 1935 года так, будто в «тандерберде». Воображает, что он в городе хозяин. Думает, что если он закрывает глаза, то наступает ночь. Когда он посылает Томаса за моей лодкой, это выглядит так, будто он делает мне одолжение. Да Кунья хитрый тип. Однажды я прихожу сюда, а он нагружает себе полную корзину сардин.

«Я застал тебя, похоже, на месте преступления!» – сказал я, улыбаясь, будто в шутку. «Лучше быть красным от смущения, чем черным от злобы, мистер Кондит», – ответил он. «К кому это относится?» – спросил я. «Ко мне. Поскольку я – единственный, кто имеет значение», – заявил он и отбыл вместе с сардинами. Он в тесных отношениях с местной церковью, и на прошлой неделе сюда съехалась шайка магнатов бизнеса из Мадрида. Что бы он ни собирался сделать для Португалии, в его планы, конечно, не входит повышение средней зарплаты выше четырех долларов в неделю. – Гэрри Кондит поднял голову и спросил: – Ты правда позволишь мне смыться? Ты не шутишь? Потому что, если я задаром раскрыл рот...

– Нет, можешь выговориться. Сейчас все зависит от меня.

– О лодке и обо всем? – спросил Гэрри Кондит.

– О лодке и обо всем, – подтвердил я.

– Я готов поклясться, что ВНВ, которую возглавляет да Кунья, – местное отделение организации «Молодая Европа». Ты знаешь, о чем я говорю?

– Продолжай.

– Это сеть фашистских организаций по всей Европе, от Рабата до Нарвика. Оасовцы во Франции, MAC – в Бельгии. Что касается этих ребят в Португалии, то нынешний социалистический режим – это то же самое.

– Чем ты можешь доказать?

– Ничем, приятель. Мне бы самому хотелось иметь доказательства. Моя мечта вывести его на чистую воду.

– Похоже, что ты опоздал.

– Фашисты падут; исторически это часть классовой борьбы.

– Классовая борьба? Забавно слышать такое от тебя! Ты представитель наркобизнеса и главного их союза...

– Да, по оборудованию для производства наркотиков, – согласился Гэрри, – я главный.

Его глаза встретились с моими. Я решился сблефовать.

– А англичанин, который приезжал? – спросил я мягко, почти ласково. – Не забудь рассказать о нем, Гэрри.

– Приятель Ферни, – тут же отозвался Кондит, – славный малыш, с большим чувством юмора.

– Его имя?

– Айвор Батчер, – сказал Гэрри. – С большим чувством юмора.

– Большое чувство юмора, – произнес я в раздумье. Теперь все сходится. Айвор Батчер знал Ферни. Вестник? Курьер? Может быть, Смит указывал Ферни, что он должен делать? Или что-то другое? Если так, то почему? Я оглядел погруженную в темноту фабрику: покрытые маслом машины, груды банок. – Гэрри, мне нужно, чтобы Ферни Томас приехал сюда. Вызови его и можешь уходить.

– Ты и сам способен вызвать его так же легко, как я, – пожал он плечами. – Не обязательно тыкать меня лицом в грязь.

Он подошел к раковине и вымыл руки странным португальским пятнистым мылом, которое напоминало сыр рокфор, высушил их, надел наручные часы и повернулся к нам лицом.

– Ты уже исполнил свою геройскую роль, приятель. Теперь я ухожу отсюда, будешь ты стрелять или нет.

– Ты так думаешь? – усмехнулся я, но не предпринял ничего, когда он подошел к стулу, взял свой кашемировый кардиган и двинулся между машинами к двери. Я спрятал пистолет в карман пиджака, и он успокоился.

Но именно тогда раздался выстрел, который как пиранья среди стаи золотых рыбок пролетел и отдался эхом в грудах пустых консервных банок.

Чарли выудила пистолет из своей сумочки и выстрелила в Гэрри Кондита. Я увидел, как он повернулся и упал вперед на пресс-машину. Пистолет выстрелил еще раз. Пуля с треском ударилась о машину и отлетела в темноту. Волоски на тыльной стороне моей руки ощутили тепло. Я стиснул дуло, чтобы вырвать оружие у Чарли, но оно оказалось еще горячим, и, обжегшись, я с грохотом уронил пистолет, обхватил Чарли рукой и крепко держал ее.

Гэрри Кондит высунул голову из-за машины и спросил:

– Где эта полоумная достала пушку?

Я взглянул на старый итальянский автоматический револьвер «Виктория-76», упавший на пол.

– Судя по его виду, из рождественской хлопушки. Теперь давай исчезай, пока я не передумал.

Чарли завопила и стала бить меня кулачками по застегнутому кителю.

– Не отпускай его! Он убил твоего друга! – снова и снова кричала она. Потом остановилась, чтобы набрать воздуха. – Ты просто не человек, – спокойно заявила она.

Я крепко держал ее, пока Гэрри Кондит уходил, прихрамывая и придерживая свою руку другой большой красной рукой.