Наследник рода Раджат – 14 - Игорь Кольцов

— Да.

— Мы не сможем сменить ранг, — произнес Магади. — Я так точно. Я текущий ранг взял меньше месяца назад!

— Плевать, — отозвался я. — Есть техники. Я направлю.

— Ыы… — сдавленно прохрипел Лапанья.

Согласен, у меня тоже нет цензурных слов.

В этом мире техник смены ранга, считай, нет. То безобразие, о котором рассказывал нам Лакшти, когда в черноте менял ранг Абихат, я не рассматриваю.

У нас они были.

Правда, с ними проблем как бы не больше, чем с местными.

Единственный вариант, при котором принудительная смена ранга проходила нормально — это идеальный контроль мага. И я сейчас не про тот контроль, который выражается в определенном уровне и приближает мага к следующему рангу. Скорее, про волю и ментал.

Это дико больно.

И все определяет только способность удержать контроль над процессом через боль. Потеряешь концентрацию хоть на миг — тебя размажет по ближайшей поверхности тонким слоем.

А главное, заранее невозможно проверить, способен ли ты выдержать такую боль.

Как ни странно, эту технику знали в нашем мире абсолютно все маги.

Не потому, что применяли, а потому что именно она лежала в основе методик, облегчающих переход на следующий ранг, когда тебя уже накрыло естественным образом. По сути, применяли ее облегченный вариант. И этот вариант каждый маг подстраивал под себя, но для такой подстройки нужно было хорошо понимать основы и суть.

Именно эти методики позволили нам снизить до минимума число магических травм в процессе смены ранга.

Вот только основная техника удавалась единицам.

Из тех, кто вообще рискнул ее однажды попробовать в деле.

— У нас нет вариантов, — ровно сказал я.

— Знаю, — зло выдохнул Лапанья.

— Сначала ты, — произнес я. — Потом Кассий. Потом я. Если угроза прорыва энергии системы на каком-то этапе уйдет, я скажу.

— Принял, — ответил Лапанья.

— Принял, — подтвердил Магади.

Я мысленно потянулся к Магади и попытался ухватить его за руку. Ощущения были довольно эфемерными, но через пару секунд я все-таки почувствовал его запястье. Насколько это вообще возможно без тела.

— Треугольник, — пояснил я в ответ на молчаливое недоумение соратников. — Это куда более устойчивая фигура, чем линия. Мы сейчас фактически в едином телепатическом пространстве, так что часть нагрузки с одного распределится на нас всех.

И это наш шанс.

Относительно слабая боль трижды — это куда проще, чем одна вспышка безумной боли, способная лишить сознания. Да, это пытка. Да, мы вымотаемся намного сильнее.

Но и шанс пережить бурю при распределении отката на всех будет выше.

— Понял, — отозвался Магади.

Лапанья не ответил. Он уже раскручивал внутри себя силу. Еще немного — и он начнет тянуть внешнюю энергию.

Я не зря первым поставил его.

Это нерационально с точки зрения силы: пятый ранг требует куда меньше силы, чем восьмой. Но из нас троих именно Лапанья — самое слабое звено.

Я не знаю, кем он был в прошлом мире, и не успел сблизиться с ним настолько, чтобы полностью понять характер. Но все его действия в этом мире говорят о том, что он — не боец.

Я верю, что он способен на один рывок. Как правило, на один рывок вообще способны многие. А вот дальше сознательно раз за разом идти навстречу боли, которую ты и в первый раз едва пережил, мало кто сможет.

Если Лапанья пройдет смену ранга первым и на этом сломается, мы с Магади выкрутимся и вдвоем. А вот если Лапанья сломается на чужой смене ранга и откажется потом делать это для себя, нам может попросту не хватить емкости, чтобы утилизировать всю излишнюю энергию системы.

За Магади я спокоен. Десять лет на острие клановой войны говорят сами за себя. По стойкости он еще и мне фору даст.

Вокруг нас сила пришла в движение. И я не уже почти привычное «качание на волнах» имею в виду, а упорядоченное движение. Лапанья разогнал свою энергетику на максимум и начал тянуть силу из вне. Вокруг нас медленно формировался водоворот.

И его движение ускорялось с каждой секундой.

Когда сила хлынула в тело Лапанья, я инстинктивно сильнее сжал руки соратников. Точка невозврата пройдена.

Теперь все зависит только от Лапанья.

Первые пару секунд он держался. Сияние силы вокруг него слепило, его дергало и корежило, но Лапанья молчал и терпел.

Я даже недоумение от Магади почувствовал. Мол, ты нас напугал, и? Где боль-то?

А потом Лапанья заорал. И в этот же момент нас с Магади накрыло.

Самое гадкое в подобном разделении боли — это то, что ты ничего не можешь сделать. Специфические свойства черноты позволяли мне видеть процессы в энергосистеме Лапанья практически так же, как их видел он сам.

И я видел его ошибки.

Видел, но ничего не мог сделать. Любая мысль, которую я мог толкнуть к Лапанья, безнадежно запоздала бы, а счет шел на доли секунды.

По сути, весь процесс смены ранга был простым. Достаточно было насытить сначала энергоканалы в теле, а затем и сам источник мага до «плотности» следующего магического ранга.

В норме этот процесс идет годами, и он практически незаметен. Маг ощущает, в основном, усталость от тренировок, и она мало чем отличается от усталости мышц. Да, можно перетренироваться точно так же, как перебрать с физической нагрузкой и получить боль в мышцах на следующий день. И рост толщины и плотности энергетических каналов, в общем-то, тоже схож с ростом мышц. Это такие же микротравмы и наращивание все новых и новых микрослоев на их месте.

При принудительной смене ранга все эти процессы сжимаются в доли секунды.

Маг раз за разом гоняет по своей энергосистеме волны силы. И все, что она делает — это травмирует каналы. И тут же заживляет. И травмирует вновь.

С каждым разом боль нарастает, разумеется. Отсутствие реальных повреждений этому никак не мешает, к сожалению, мозг просто не успевает забыть предыдущую волну боли, а на нее тут же накладывается следующая. И следующая.

И так до бесконечности.

Точнее, до тех пор, пока не произойдет скачок на следующий ранг.

Нет, теоретически можно и дальше гонять силу, можно взять за один раз два или больше рангов. Но мало кто выдерживает даже до первой смены ранга.

Лапанья опаздывал.

Вслед за очередной волной силы нужно было сразу пускать волну расслабления. На чисто мышечном уровне. Не допускать