Треволнения одного китайца в Китае - Жюль Верн

Прошло еще какое-то время, и вот наших уставших, измученных героев втолкнули в большой зал, где находилось два десятка вооруженных людей в живописных разбойничьих одеяниях. Все повернулись в сторону вошедших. Цзинь Фо гордо поднял голову, а ковыляющий сзади Сун попытался спрятаться за спину хозяина. В конце зала в глухой стене виднелся черный лаз с крутой лестницей. Внизу, находился склеп.

В руках конвоиров неровно горели факелы. Пленники, спустившись на тридцать ступенек и пройдя сотню шагов, оказались в тускло освещенном подземелье, низкий сводчатый потолок которого поддерживали массивные столбы, украшенные отвратительными изображениями монстров. Скоро привыкшие к темноте глаза различили множество каких-то людей. Это и была банда Лао Шэна. В центре толпы, подобно оратору, стоял высокий человек. Он сделал знак, и разбойники расступились, образовав живой коридор.

— Лао Шэн, — просто сказал кто-то из охраны, указав на главаря.

Цзинь Фо, выступив вперед, без всяких предисловий начал:

— Лао Шэн, философ Ван передал тебе письмо. В настоящее время оно потеряло свою силу, и я прошу отдать его мне.

Наш герой говорил спокойно и уверенно. Но тайпин и бровью не повел. Казалось, он ничего не слышит.

— Что ты хочешь за это письмо? — продолжил Цзинь Фо.

Ответом опять было молчание.

— Лао Шэн, — сказал Цзинь Фо, — я готов выписать чек, ты сможешь получить указанную сумму сам, без посредников.

Но тайпин продолжал молчать, что не предвещало ничего хорошего. Цзинь Фо сделал еще одну попытку:

— На какую сумму выписать чек? Пять тысяч таэлей?

Тишина.

— Десять тысяч таэлей?

Лао Шэн и его люди словно онемели. Чувство бессильного гнева охватило Цзинь Фо.

— По крайней мере, хоть что-то ответить можно? Ты меня слышишь? — почти закричал он.

Лао Шэн едва заметно кивнул головой.

— Двадцать тысяч таэлей! Тридцать тысяч! — шел ва-банк Цзинь Фо. — Вместо суммы, которую ты получил бы в страховой компании в случае моей смерти, предлагаю в два раза больше! В три! Говори же!

Взбешенный Цзинь Фо приблизился к Лао Шэну и, скрестив руки на груди, едва сдерживаясь, тихо спросил:

— Назови свою цену.

— Мне не нужны деньги, — прервал молчание тайпин. — Ты оскорбил Будду, презирая жизнь, которую он тебе даровал, и только перед лицом смерти поймешь, что был неправ!

Лао Шэн сделал знак рукой. Несколько человек схватили Цзинь Фо, связали и затолкали в какой-то большой ящик. На дверце щелкнул замок. Несчастный Сун не избежал участи хозяина.

«Это смерть! — обреченно подумал Цзинь Фо. — Ну что ж, чему быть, того не миновать. Другого я не заслужил».

Прошло несколько часов. Цзинь Фо и не догадывался, какому страшному испытанию подвергнет его коварный тайпин. Скоро ящик подняли, перенесли и куда-то положили, судя по тряске и ржанию лошадей, — на повозку. Спустя пять-шесть часов повозка остановилась, ящик подняли вновь и куда-то отнесли.

Цзинь Фо ощутил плавное покачивание, скрип просмоленных досок.

«Я, кажется, на судне, — догадался он. — Лао Шэн решил бросить меня в воду умирать медленно и мучительно! Ну что ж, получу по заслугам».

Прошло несколько суток. Дважды в день через небольшое выдвижное окошко Цзинь Фо, так долго искавшему сильных ощущений, молча подавали еду. Он никого не видел, но всеми своими действиями Лао Шэн как бы говорил ему: ты хотел великих, невиданных переживаний?! Отлично! Они не заставят себя ждать. Через какое-то время морская пучина поглотит тебя, корчащегося в муках. Эта мысль приводила нашего героя в отчаяние. Умереть, не увидев еще раз небо, бедную Лэ У, — это ужасно, невыносимо!

Наконец качка прекратилась. Мерное содрогание винта стихло, ящик подняли и куда-то понесли.

Все! Это конец! Приговоренному оставалось быстро помолиться и попросить у Всевышнего отпущения грехов.

Прошло несколько бесконечно долгих минут. Минут, исполненных самых страшных ожиданий. Но что происходит? Кажется, ящик вновь опустили на твердую землю! Внезапно открылась крышка. Чьи-то руки схватили Цзинь Фо, вытащили из клетки и завязали ему глаза.

— Я не прошу пощады! — воскликнул он, сделав несколько шагов. — Прошу только позволить мне уйти из жизни при дневном свете, как человеку, который не боится посмотреть смерти в лицо!

— Ну что ж, — раздался чей-то голос. — Пусть будет так.

И с Цзинь Фо сорвали повязку.

Он жадно огляделся… не сон ли это? Вот большой стол, уставленный множеством блюд. А кто эти пятеро?

— Вы? Вы? Мои друзья, мои дорогие друзья! Нет, надо проснуться! — Ущипнув себя, Цзинь Фо бросился вперед.

За столом, улыбаясь, сидели Ван, Инь Бан, Хуан, Бао Шэн и Дим, все те, с кем он два месяца назад обедал в ресторане речного парохода!

Цзинь Фо не поверил своим глазам: он — в собственном имении в Шанхае.

— Если это ты, — воскликнул спасенный, обращаясь к Вану, — а не твоя тень, то скажи…

— Это я, мой друг, нет никакой ошибки, — ответил мудрец. — А за столь жестокий философский урок — прости.

— Что?! Неужели…

— Догадался? — усмехнулся философ. — Я согласился выполнить ту страшную просьбу, чтобы ты не обратился к другому. Потом удалось перехватить радостную весть из банка, и стало ясно: умирать тебе совершенно незачем.

Мой старый боевой товарищ Лао Шэн, кстати, недавно подчинившийся властям и давший слово защищать северные границы империи, согласился участвовать в этом спектакле. Поверь, было больно видеть, как ты страдаешь, мучаешься. Сердце обливалось кровью. И лишь уверенность, что в финале, под занавес, ты изменишься, почувствуешь вкус к жизни, поддерживала меня.

Философ крепко прижал к груди Цзинь Фо, а тот еле сдерживал слезы.

— Бедный Ван! Как же трудно тебе было! Но расскажи, что случилось на мосту Балиоцяо?

— А, — улыбаясь, махнул рукой мудрец.

— Я, признаться, тогда немного испугался. В самом деле: с меня пот градом, а вода холоднющая! Но, как видишь, все обошлось.

После Вана Цзинь Фо пожал руки и обнял остальных своих друзей.

— Каким же я был глупцом! — признался он.

— А теперь станешь мудрецом! — с уверенностью воскликнул наставник молодого человека.

— Буду стараться, — пообещал ему ученик. — Но прежде наведем порядок в делах. Что случилось с этим злополучным клочком бумаги, из-за которого и вышел весь сыр-бор? Ты передал его Лао Шэну? Тогда я спокоен. Хотя лучше письмо уничтожить.

В этом месте присутствующие расхохотались.

— Друзья! — сказал Ван. — Цзинь Фо в самом деле изменился. Перед нами уже не прежний равнодушный созерцатель жизни.