Айдол-ян. Часть 4. Смерть айдола - Андрей Геннадьевич Кощиенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Задав вопрос, я с наивным выражением распахиваю глаза и смотрю на директора.
– Не такая ты несовершеннолетняя, если суд рассматривал твоё дело без привлечения опекунов. – с насмешкой отвечает мне тот, похоже, справившись с печалью и решив пойти в наступление.
– Тоже, господин директор, вопрос, который требует своего объяснения. – согласно киваю в ответ я. – Похоже, процесс проходил со всеми мыслимыми и немыслимыми нарушениями. И только самоустраненность моего агентства не позволила ещё в самом начале прервать этот чудовищный фарс, наносящий моральный ущерб не только его артистам, но и всей системе судопроизводства страны!
– Когда тебя на автостоянке закидали яйцами, руководителем агентства был президент СанХён. – напоминает ЮСон, никак не отреагировав на мой пассаж о нанесении ущерба величию страны.
Ну да. – думаю я над этим фактом. – Значит, отвечать будет он. Не хотелось бы…
– А раз твоё домашнее животное настолько опасно, – значит его нужно усыпить. – с насмешкой смотря на меня, добавляет директор.
Он вообще офигел?!
– Тогда я точно подам на разрыв контракта и перейду к самым крайним мерам! – окрысившись, обещаю я. – Вроде полного запрета использования агентством результатов моего творчества!
Снова кто-то из девчонок испуганно вздыхает.
– Как же ты тогда будешь зарабатывать деньги? – прищуривается на меня ЮСон.
– Передам права хотя бы той же «Sony music»!
– Ты же не хотела иметь с ними дела, потому что они мало платят?
– Лишь бы вам не досталось! А себе я новые хиты напишу!
ЮСон задумчиво смотрит на меня.
– Я не девочка-трени в ожидании дебюта, господин директор. – напоминаю я, решив, что он – «до конца не втыкает в ситуацию». – Которая за три года обучения научилась как-то танцевать и более-менее удачно попадать в фонограмму, вовремя открывая рот. Мне для работы – агентство не нужно. Могу самостоятельно сделать всё, что делают в нём в разных отделах специально обученные люди. Я даже петь уже могу, что только что подтвердили французы. Единственная преграда, удерживающая меня здесь от ухода в самостоятельное плавание – это контракт. А также взятые на себя обязательства перед президентом СанХёном. Но президента СанХёна нет, а в агентстве, в его отсутствие, отношение ко мне совершенно не коррелируется с тем успехом, которое оно приобретает в результате моего труда. Раз так, – думаю, что сейчас самый подходящий момент разорвать с вами контракт, коль вы так сами под это подставились!
Неожиданно после моих слов в кабинете повышается уровень шума. Присутствующие вдруг издают какие-то невнятные звуки, – охи, вздохи, ахи. Ёрзают на своих местах, поворачиваются друг к другу. БоРам вообще, наклонившись вперёд, ложится грудью на стол и, повернув голову, смотрит на меня, видимо, пытаясь заглянуть в лицо. Но я на неё не отвлекаюсь, а смотрю в глаза ЮСону, стараясь не моргнуть первым.
– Тихо! – требует ЮСон, тоже не разрывая со мною зрительный контакт.
– Значит, считаешь, что к тебе относятся не в соответствии с твоим уровнем? – спрашивает он, дождавшись тишины.
– Да. – лаконично отвечаю я и ещё киваю.
– И что, по-твоему, агентство должно сделать?
– Для начала компенсируйте мои финансовые потери.
– Организовать тебе отдельный проект?
– Чтобы я вкалывала, по новой зарабатывая деньги, которые потеряла по вашей вине?? – сильно удивляюсь я столь странному предложению. – Да ещё при этом делилась процентом с агентством? Вы это так шутите?
– А что тогда? – спрашивает у меня ЮСон.
– Вы вообще должны были сразу, как узнали про суд, сказать мне, что всё компенсируете за свой счёт. – отвечаю я ему. – Вот что я подразумеваю под соответствующим ко мне отношением. Вам же даже в голову не пришло сделать такое предложение. Значит, вы относитесь ко мне неуважительно, раз мои проблемы вас не волнуют. Можете повысить мне процент отчислений, если не понимаете, как решить вопрос.
– Процент отчислений? – сильно удивляется ЮСон. – Повысить?
– Почему бы и нет? Своими песнями я втащила агентство в Японию, теперь – в Европу. До этого была Америка. Почему бы вам не поощрить своего сотрудника, генерирующего столь много славы и денег?
– Но ты ведь и так получаешь за свои песни авторские отчисления?! – буквально изумляется ЮСон. – Госпожа ЫнДжу, когда увидела эти суммы, была просто поражена до глубины души! Зачем тебе ещё?
– Я их заработала. – пожав плечами, отвечаю я, имея в виду суммы, которые поразили госпожу ЫнДжу. – А денег никогда много не бывает. Хочу купить дом на Чеджу. И не в старости, а сейчас.
– «Дом на Чеджу»? – озадачено переспрашивает ЮСон.
– Да. Буду сидеть, курить сигары, смотреть на море и пить ром, когда всё надоест. – объясняю я, на кой он мне нужен.
– Всё это можно делать и без покупки дома. – помолчав, сообщает ЮСон.
– Тогда теряется восемьдесят процентов удовольствия. – быстро отвечаю я.
– Как ты это измерила?
– Господин директор, давайте не будем уходить в сторону. – предлагаю я и спрашиваю. – Вы собираетесь компенсировать мои финансовые потери?
– Не думаю, что я могу мгновенно ответить на этот вопрос.
– Тогда я с сожалением должна констатировать, что вы совершенно не цените сотрудника, который сделал столь много замечательного для агентства. – говорю я и сообщаю о своих дальнейших действиях. – Хорошо. Тогда я подаю на вас в суд и буду требовать разрыва контракта.
– Бросишь свою группу непосредственно перед поездкой в Японию? – уточняет ЮСон.
– Почему – «брошу»? – удивляюсь я. – Видя, с какой скоростью рассматриваются дела в судах, я успею и в «Tokyo Dome» станцевать, и Париж посмотреть за счёт агентства. Вы же повезёте нас в Париж, господин директор? Или французы так никогда и не увидят лучшую корейскую гёрлз-группу?
– Не уверен, что с таким настроением следует везти тебя в Париж.
– Уверена, господин директор, что вашу неуверенность не смогут понять
