Заблудившийся звездолет. Семь дней чудес - Анатолий Мошковский

Ребята, задрав головы, следили за ним.

И молчали.

От радости. От восхищения.

На дворе стало тихо-тихо.

— Пропал! — сказал Боря. — А какой был лайнер!

— Вернется, — спокойно ответил Вова. — Только освободите посадочную полосу, а то у него допуск точности — два метра.

Ребята отхлынули в сторону и освободили такое пространство, что, наверно, мог бы сесть и настоящий самолет. «Ведь врет же, врет! — подумал Боря. — Или он волшебный? Или там, как и в подводной лодке, сидят малюсенькие человечки? Ведь врет же…»

Вот лайнер исчез из виду.

Боря вдруг почувствовал странное облегчение: улетел… Никому теперь не достанется. Не так обидно. Как бы он завидовал Глебу, если б тот получил и лайнер!…

Ребята не спускали с неба глаз, а Боря, сунув руки в карманы, стал расхаживать по двору, по первой мягкой травке.

— Летит, летит! — за кричала вдруг Наташка, запрыгала, и по глазам Бори полоснуло пламя ее пальтеца.

Он вскинул голову.

С другой стороны, совсем не оттуда, куда смотрели ребята, появился лайнер: легко, с жарким свистом скользил он в яркой синеве неба.

Вернулся…

Из-под ладони, чтоб не мешало солнце, следил Боря за полетом. Вот лайнер почти над ними. Метрах в двадцати. И здесь случилось что-то странное: в лайнере вдруг откинулись носовой и фюзеляжный отсеки, откинулись ровно на секунду, чтоб с силой выстрелить вверх какими-то темными комочками, и снова закрылись. А темные комочки вдруг превратились в разноцветные парашютики.

Под куполами па тоненьких стропах раскачивались человечки, ветер нес их чуть в сторону. Ребята с криком бросились ловить их. Бросился и Боря.

— Катапультой? — спросил Андрей. — Здорово придумано!

Боря, не дожидаясь, пока парашютисты спустятся, стал прыгать и на лету хватать их — одного, второго, третьего. Толкнул плечом Наташку — будет знать! — и перехватил четвертого, летевшего в ее ладони человечка.

А когда все парашютисты были расхватаны, лайнер уже стоял на тротуаре и над ним таял прозрачный дымок.

— Ничего, — сказал Андрей, — честное слово, ничего! Ох и Геннадий у тебя!

— Он не считает эту модель очень удачной, — пояснил Вова, — он хотел отработать полную безопасность при полете. В каждом кресле личная катапульта.

Вова нагнулся, открыл в фюзеляже дверцу, и на его ладонь выбежали три синевато-черных жучка.

«Так вон оно что, — понял Боря. — Без жучков ты не мог!»

— Живы, молодцы! — Вова потрогал упругие усики, улыбнулся и, оглядев жучков со всех сторон, подбросил их вверх.

Жучки раскрыли крылья и улетели.

«Эх ты, собаковод, ежиковод, жучковод! — подумал Боря. — Далеко ж тебе до брата!» И все-таки Вова был ничего мальчонка и к Боре относился лучше других; ну, не так, как Наташка, но, в общем, хорошо.

Боря успел схватить шестерых парашютистов — маленьких, тяжеленьких, вроде бы из свинца, человечков. За спинами у них были прикреплены раскрытые зеленые ранцы, в них-то и были парашюты, Сшитые из тончайшей шелковистой ткани, они приятно скрипели в пальцах. А если спрятать одного? И не успел Боря до конца додумать, надо ли это делать, как быстро скомкал в руке один парашютик, отвернулся от ребят и вместе с человечком незаметно сунул в карман. У него не будет, никогда не будет этого лайнера, но парашютист все-таки останется. Не так обидно хоть…

— Давайте их сюда, — сказал Андрей и стал собирать парашютистов, подсчитывая:

— Одиннадцать… Четырнадцать… У кого пятнадцатый? У кого?

Боря молчал. Кровь прилила к его щекам. Что делать? Отдать? Выбросить? Признаться? Нет, теперь нельзя… Еще хуже будет…

— Может, куда-нибудь завалился? — спросила Наташка.

Ребята бросились искать парашютиста.

— Не у тебя? — Андрей посмотрел на Борю.

— У меня. Где ж еще? — ответил Боря и сам удивился своей дерзости и находчивости.

КЛЯТВА

Андрей понял — не у него, и Боря почувствовал себя еще увереннее. Куда делась его робость? Он не узнавал себя. Вдруг он вспомнил про Глеба и тут же отыскал его глазами. Глеб стоял, прислонившись к кирпичной стене школы, еще более грустный и кислый. И не скажешь, что утром звонил он ему и так бодро говорил про кинокамеру — фильмы снимать будет!

Огорчается, что лайнер не его? Хитрости не хватает на этот раз?

Борю прямо распирало от уверенности. Он подошел к Глебу:

— Ну как лайнер? Так себе?

— Уйди, — сдавленно сказал Глеб, и одно веко у него заморгало.

Боря даже чуть испугался:

— Ты что?

— Отстань.

Воображает, гонит! Боря из-за него столько мук терпит, а ему хоть бы хны…

«А что, если самому… — вдруг подумал Боря, — самому добыть этот лайнер? Нет, не получится… Но ведь он не пробовал! Надо же когда-нибудь решиться превозмочь себя!»

— Ты…, ты хотел бы иметь такой? — шепотом спросил он у Глеба.

— Стукну, — выдавил Глеб.

«Конечно, хотел бы!» — подумал Боря и отошел от Глеба: он и в самом деле мог запросто — и почище Андрея — двинуть кулаком в челюсть или в живот; он не разбирался — куда. Только Андрей дрался редко, и при всех, и взрывался, как бомба, а Глеб — спокойно, исподтишка. Этого не знали в классе, а Боря сам видел, как однажды Глеб колотил за что-то в подворотне своего дома одного мальчонку. Глеб и раньше, до случая с лодкой, ни с кем не дружил, а теперь и подавно. Ходил в школу и домой один и за партой сидел в полном одиночестве, и это не тяготило его. Ну ни капельки! И какой злющий. И, наверно, глаза у него всегда прищурены, чтоб получше скрыть злость: в открытых глазах она всем видна, а попробуй разгляди ее сквозь щелки!

Но Боря не должен его бояться.

— А хочешь, я получу его? — сказал Боря, и в голове его неожиданно созрел план того, что он должен сделать, когда добудет лайнер. Лайнера еще не было, а план уже был!

Глеб промолчал.

— Хочешь? — повторил Боря и увидел, как в узких щелках Глеба забился острый блеск.

— Ты? — Глеб презрительно смерил его глазами.

И тут Боря понял: он сделает то, что решил!

— Я, — сказал Боря, и его вдруг понесло. — Я получу лайнер, если ты мне отдашь за него…, знаешь что?

— Что? — надменно спросил Глеб. Но Борю это уже не смутило: он теперь знал, как с Глебом говорить и что от пего требовать.

— Подводную лодку! Отдашь или пет?

Глеб молчал и не смотрел на него. Он смотрел, как Вова быстро складывает парашютики и всовывает в крошечные ранцы за спиной человечков.

— Отдам, — сказал Глеб, не оборачиваясь.

— Точно?

— Да, — подтвердил Глеб, сдаваясь.

Да, да, он сдался. Он почти сдался ему!

Кто думал, что так получится? Прекрасно!

Боря где-то читал: бывают такие минуты, когда человек решает по-другому повернуть свою жизнь. Такая минута для пего настала! Он вдруг понял причину всех неудач и горестей: слишком мягкий, робкий, податливый у него характер.

Хватит быть сопляком! Хватит унижаться перед всеми! Они привыкли, что он робок и трусоват? Он будет другим. Главное — ничего не бояться. Надо обмануть? Обманывай. Надо хитрить? Хитри!

Хватит бояться! Хватит дрожать!

И они будут уважать его, остерегаться. Пальцем показывать будут: вон Боря прошел, Боря Крутиков… Ему все трын-трава!

Он будет таким. Будет. И не когда-нибудь, а сегодня.

Сейчас. С этой вот секунды.

Такова была его клятва.

Боря подошел к Вове. Тот уже поместил в лайнер всех человечков. Всех, кроме одного. Наташка с Митей и Витей продолжали искать его.

ВОВА ЦЫП-ЦЫП-ЦЫП

Боря присел возле Вовы и потрогал двигатели лайнера, они были еще теплые. «Будь хитрым, — приказал себе Боря, — хитрей тебя никого пет!» Когда Андрей отошел в сторонку, Боря быстро спросил:

— Хочешь, я дам тебе за него что-нибудь? — И чуть не сказал: «Цыпленок».

— Нет, — ответил Вова. — Он ведь не совсем мой…

— Брат еще сделает.

— Думаешь, это так легко?

— Ничего я не думаю, я предлагаю тебе…

Вдруг над ними появился Андрей.

— Что это он тебе предлагает? — спросил он у Вовы, и Боря незаметно толкнул его коленом, чтоб молчал.

— Да просто так, — сказал Вова.

Андрей пристально посмотрел на Борю. Лоб у Андрея был напряжен. Уж очень он воображал в этой летной кожаной куртке, хоть вся она была потерта и поломана в сгибах. А хитрости — ни на грош!

— Ну смотри… — сказал Андрей сквозь зубы.

«Проваливай отсюда и не распоряжайся, — подумал Боря и, сунув в карман руку, нащупал твердого человечка, запутавшегося в нитках-стропах. — Вот как про этого парашютиста ты ничего не знаешь, так и про все другое не узнаешь… Ясно? А самолет скоро будет мой…»

Вот бы сказать это вслух — глаза б у того на лоб выскочили! Но разве хитрые так поступают?

Все стали расходиться. Глеб придержал рукой Борю и сплюнул тугой струйкой: