Гуль. Харизма +20. Том 2 (СИ) - Крымов Илья Олегович

— Энтропия…

— Проголодался, бедный уродец.

— Давай мои Драгоценные!

— Подожди-подожди, ещё ничего неизвестно!

Я поставил пустой чугунок и облизнул морду, из пасти валил пар, игроки следили за мной с азартом в глазах.

— Ну что, урод, как тебе?

— Самое то.

С кухни принесли запотевший стеклянный кувшин, — чистая вода, лёд, листики мяты и ломтики лимона. Я стал лить её в пасть, чувствуя, как промерзал мозг и ломило зубы от резкой перемены температур. Опустил руки на столешницу, замер. Постепенно интерес ко мне ослабевал, многие игроки стали отрешёнными — вышли в Инкарнам. Вероятно, я должен был скорее убираться, ведь неизвестно, кто и как отреагирует на новость о говорящем чудовище в оазисе Мухтаб?

Вдруг за дальним столом, тем, что был ближе к выходу со двора, начался переполох. Кто-то молнией выбежал на улицу, а остальные, сидевшие там, повскакивали, роняя стулья.

— Держи вора!

— Стой, смердяк!

— Он стащил моё исподнее!

Под гневные крики повара, эта компания ринулась в погоню, а я подумал, что три из четырёх — довольно неплохой шанс.

— Благодарю, хозяин!

Оставив на столе россыпь мелких квинтессантов, ринулся на улицу. Погоня удалялась, пришлось бежать на всех четырёх, рискуя, что буду принят за обычного моба.

Группа из шести индивидов носилась по оазису добрых полчаса, они шумели, сквернословили, рыскали по переулкам, то и дело теряли свою цель, а потом вдруг бросались все вместе в одном направлении. Я держался позади, стараясь не привлекать к себе внимания, пока, наконец, все вместе мы не оказались в тупике. Вокруг было грязно, воняло из прогнивших мусорных баков, тут и там копошились в объедках крысы.

— Он точно с-сюда ш-шмыгнул, — сказал один из преследователей, — клянус-сь, капитан!

Все они были людоящерами разных подвидов, и только один являлся чем-то другим. Он возвышался над остальными как троллорк, перегораживал своей тушей больше половины пространства между стенами. Массивная голова с клювом, покрытая разноцветными перьями, из носа и лба торчали три рога, на затылке располагался веером костистый гребень; огромные кулаки, ноги-тумбы; из одежды великан носил тёмный кожаный плащ с нашитыми костями, а на поясе висела сабля. «Мормад Кши, капитан пиратов Трирога (воин, тип: мечник) 63 уровня, бистал (людозавр, тип: трицератопс) (НИП)».

Потоптавшись, великан зарычал и одним ударом ноги смял мусорный бак в лепёшку. Злобные маленькие глаза наткнулись на меня, щёлкнул клюв:

— Раздавить тебя что ли?

Я прикинул, что у меня должен был быть один процент надбавки урона по нем за счёт «Свирепого Карлика» и ещё тридцать процентов за достижение «Мал да удал», потому что если это чудовище не подпадало под категорию «гигант», то кто-то из разработчиков явно был ретардом.

— Ты выше этого, — ответил я, вкладывая в голос максимум Убеждения, — отыгрываться на маленьких не достойно тебя.

Разница в уровнях была очевидна, но, возможно, у него всё паршиво обстояло с Мудростью, потому что моя Харизма прошла проверку. Людозавр выпустил сквозь ноздри пар и затопал прочь.

— Ищите его, найдите эту мерзкую гниду, иначе вместо него растопчу вас!

Людоящеры исчезли из виду, а я вошёл в тупик, принюхиваясь. Пахло гниющей органикой, — обычный аромат для свалок мусора. Однако даже здесь нос гуля выделял нотки давно немытого тела, застарелый пот, который можно было соскребать ногтями в виде бежевой пасты, плюс ещё какие-то «острые» нотки. Остановившись рядом с одной из куч, прямо рядом со смятым баком, я спросил:

— А ты даже не шелохнулся, Ангус Гринботтом.

Мусор разлетелся, и мне в лицо уставилось дуло пистолета. Оно подрагивало в нетвёрдой руке, по другую сторону которой находился гоблин. Примечательный экземпляр, очень яркий в своей невзрачности. У него была крупная голова, узкие плечи, объёмное брюшко, длинные жилистые руки и короткие кривые ноги. Доминировал на лице большой нос, под ним рыжели усы, переходившие в жёсткие бакенбарды; безвольный подбородок, невероятно длинные острые зубы, торчавшие из-под верхней губы, и близко посаженные жёлтые глаза. Он был одет схоже с Ломброзо, — костюм цвета песочного хаки с нашивными карманами и тёмными пятнами пота, коротковатые шорты, массивные ботинки, подбитые металлом, и огромный пробковый шлем, державшийся только на оттопыренных ушах. Через впалую грудь крест-накрест висели две сумки, а в правом глазу каким-то чудом держался монокль. «Ангус Гринботтом, археолог 44 уровня, гоблин (НИП)».

— Мэдлин? — позвал я через внутренний канал связи.

«Антон?»

— Я его нашёл.

«Это точно он?»

— Маленький пахучий тип. Ты не говорила, что он рыжий и зелёный.

«Не думала, что придётся разделиться. А потом… мы с Елизаветой немного увлеклись».

— Это хорошо, говорят, игра должна приносить удовольствие.

«Где он?»

— Тычет мне в морду допотопным огнестрелом.

«Твоя Удача меня поражает. Передай ему, пожалуйста, что, если этот мелкий прыщ не явится добровольно, я прокляну его и заставлю вернуть всё, что он утащил тогда из сейфа, чего бы то ему ни стоило. Он поймёт. А если будет паинькой, прощу долг».

— Гринботтом, убери пожалуйста эту хлопушку, не позорься. Мэдлин Пентеграм передаёт привет и хочет поговорить.

— Мэдлин? — прогундосил археолог. — Да я лучше пойду и найду Кши, предпочитаю быть раздавленным, чем иметь дела с ведьмой…

— Не хотел опускаться до примитивных угроз, но опущусь. Твоё мнение никому здесь неинтересно, и, если я хоть на секунду решу, что ты пытаешься сбежать, Гринботтом, раздавливание покажется тебе нежным массажем. Я выслежу тебя, потому что этот запах нельзя потерять, а затем откушу тебе ноги ниже коленей, и заставлю ползти через весь оазис.

Он громко сглотнул.

— Ты… ты же выше… ты выше этого…

— Нет, — я рассмеялся, — о, нет! Будь ты настоящим, я бы даже не стал угрожать, но ты — алгоритм, и сделать с тобой я могу всё, что угодно.

Гоблин дрожащими руками спрятал пистолет в кобуру, оттянул мокрый от пота воротник и пошёл рядом.

«Мы будем ждать тебя у топтера, Антон, не медли».

— В пути.

По дороге я свернул к озеру, схватил археолога и бросил в воду. Никогда ещё не слышал таких воплей и не видел такого количества брызг.

— Да что с тобой не так?!

— Простая зависть, обычно ведь это я пахну хуже всех. Не вылезай, пока вода вокруг не перестанет быть мутной.

Не мне было жаловаться на чужой запах, но после той зловонной кучи, где он прятался, не хотелось подпускать Гринботтома к Мэдлин и Лиззи.

— С самых первых шагов становится ясно, что это сотрудничество не принесёт никакого удовольствия! — всплеснул руками гоблин. — Ненавижу воду! У меня гидрофобия!

— У тебя гигиенофобия. Зачерпни воду шлемом и полей себя как следует. Пожалуйста, больше старания. Будь у меня здесь мыло, уже кидался бы им в тебя, но у меня здесь только камни.

— Не надо камней! Моюсь я, моюсь! — закричал гоблин. — До чего дошло! Уже чудовища ходят по городам и нападают на честных гоблинов! И всем вокруг безразлично! Люди! Не будьте безразличными!

— Закрой пасть, вонючка! — донеслось откуда-то с соседней улочки.

Солнце палило жестоко, свет отражался от воды и бил в глаза, настроение портилось.

После мытья запах гоблина изменился, стал сырым и прелым как от старой тряпки, но, парадоксально, не то чтобы ослаб. Я провёл его по оазису к скалам, и мы начали подниматься, когда внизу, на улицах, раздался громкий рёв. Обернувшись, я увидел массивную фигуру Мормада Кши, людозавр указывал на нас.

— Странно, у трицератопсов не то чтобы очень хорошее зрение, — произнёс Гринботтом.

— Ты ещё и офтальмолог? Невероятно.

Схватив его, я побежал наверх, перепрыгивая через три-четыре ступени. Когда мы появились, Лиззи сидела на краю скалы и рисовала, — Мэдлин пряталась от солнца в топтере.

— Антон, смотри! — Мумия поднялась и показала обновки: прикреплённые к богатому поясу четыре канопы и две статуэтки ушебти; также теперь у неё был сверкающий драгоценностями кинжал в ярких ножнах, новое оплечье и несколько широких браслетов с синими камнями-скарабеями. — Нравится?