Черный ксеноархеолог - Юрий Валерьевич Максимов

Герби считает, что можно использовать повязку, сделанную из волос. К сожалению, и у меня, и у Келли короткая стрижка, так что я подумал…

Взгляд Лиры стал меняться по мере того, как она осознавала куда я клоню.

– В общем, может быть, вы могли бы помочь с этим?

Она резко встала и бросила:

– Ты совсем больной? Извращенец!

И, развернувшись, ушла. Если бы в медблоке была обычная дверь, госпожа Недич наверняка бы ей хлопнула.

«Я же говорил, что это нелепо», – бесстрастно прокомментировал Гемелл.

Сидя у себя на койке, я ощущал неприятный осадок из-за последнего разговора с ксенобиологом. Вот же больная. Что она себе вообразила? Назвать меня извращенцем…

Раздался писк дверного звонка. Пришлось вставать, засовывать ноги в тапки и идти к выходу.

– Ну что тебе, Герби? – нетерпеливо спросил я, пока дверь отходила в сторону.

В коридоре никого не было. Только целлофановый пакет на полу. Подойдя к нему и подобрав, я увидел внутри каштанового цвета волосы.

Волосы Лиры.

«Все-таки она решила тебе помочь, несмотря на отвращение, которое у нее вызвала твоя просьба», – заметил Гемелл.

Меня это смутило. Я уже настроился на то, что она не даст мне волосы, а тут вдруг такое… И что теперь все это значит?

Вернувшись в каюту, я какое-то время стоял с растерянным видом, а потом, вздохнув, принялся создавать набедренную повязку. Это, к слову, оказался довольно долгий и муторный процесс.

День сто сорок третий

На другой день мы с Герби тренировались. Он – как бросать высокотехнологичный артефакт инопланетной цивилизации ровно на двести семь метров, а я – как ползать на четвереньках, изображая животное. До сих пор стыдно об этом вспоминать, так что перейду сразу к следующему дню.

День сто сорок четвертый

Выйдя наружу, я сказал ближайшему таэду, видимо, тому же Оаэа:

– Позови генерала Иуэ. Скажи, что мы готовы начать.

Их нелепые имена, как я понял, были связаны с особенностями речевого аппарата, не позволявшего произносить твердые согласные.

Генерал прилетел минут через двадцать. Мы с Герби уже были снаружи. Я без скафандра – животные его, как известно, не носят. За прошедшие дни не проявилось никаких заболеваний, и я надеялся, что ничего не подцепил. Лира осталась на «Отчаянном». Сегодня и вчера она избегала меня. Может, оно и к лучшему. Хотя нет. В первые дни меня очень поддерживал ее позитивный настрой. Жаль, что я иду на дело без этой поддержки. Не знаю, стоила ли того набедренная повязка.

День выдался еще жарче, чем в прошлый раз. Было тяжело дышать, вокруг колыхалось дремотное марево раскаленного воздуха, сквозь которое ствол расположенной поодаль зенитки казался дрожащим. Я то и дело вытирал пот со лба, рубашка намокла и прилипла к спине, пока мы под палящим солнцем ждали Иуэ.

Когда воздухолет генерала приземлился, мы с Герби вошли внутрь. Здесь не было кондиционера, но все же в тени оказалось прохладнее. Я уселся напротив генерала и кратко рассказал о нашем плане.

– Что ж, делай то, что нужно, а мы обеспечим защиту, – сказал Иуэ. – Враг усилил натиск и прорвался к подножью горы. Надеюсь, вы успеете закончить все быстро.

Какое-то время мы летели молча. Потом генерал вдруг чуть заметно наклонил голову, будто прислушиваясь к чему-то. И сообщил:

– Плохие новости. Враг прорвал оборону у подножья. Скоро поднимется на плато и нам придется сдерживать его непосредственно перед Белым Объектом. Там не очень выгодная позиция для обороны. Но мы сделаем все необходимое с нашей стороны. Занимайтесь своим делом и не отвлекайтесь на нас.

Война. Для меня всегда это было чем-то очень далеким. Война с Землей окончилась задолго до моего рождения. Даже зная, что на Фомальгауте-2 идут боевые действия, я все равно воспринимал это как что-то далекое. Надеялся, что смогу проникнуть на базу Хозяев и покинуть планету, так и не увидев войны. Увы…

Вздохнув, я сказал генералу:

– Мне нужно выйти из летательного аппарата в том месте, где система обороны Белого Объекта не сможет это видеть. Иначе она поймет, что я разумное существо, и уничтожит меня.

– Там есть скала. Мы опустимся за ней.

Чем ближе мы подлетали, тем сильнее я нервничал. Воздухолет пошел на посадку и аккуратно опустился на грунт за большой скалой. Генерал встал и сказал:

– Ксеноархеолог, я уверен в своих бойцах. Но если вдруг все-таки враги захватят окрестности Белого Объекта, не отдавай им доступ внутрь. Дождись подхода наших сил. Мы обязательно отобьем его.

Гемелл предложил пафосный ответ, и я его озвучил. Пообещал не отдавать доступ врагам. Как оно выйдет на самом деле, я понятия не имел.

– Благодарю. Поверь, весь наш народ ценит твою жертву! То, что здесь происходит, видит сейчас каждый истинный таэд на планете. Мы снимаем это для них и для потомков. Наши умы с тобой.

Генерал качнул головой и вышел. Грохот взрывов стал громче, когда он открыл дверь.

– А мне казалось, хуже уже быть не может, – подавленно пробормотал я.

Мало того, что придется почти голышом ползти, так еще и на виду у всех «истинных таэдов»! Кажется, Бог и впрямь есть, и Он смеется надо мной…

«Не богохульствуй! – одернул Гемелл. – Уж сейчас точно не следует гневить Бога, когда тебе очень скоро понадобится Его помощь!»

Я хотел огрызнуться, но сдержался. Наверное, во мне опять заговорил страх, как тогда, в бункере, но я решил, что если Бог есть, то и впрямь гневить Его с моей стороны было бы сейчас опрометчиво. Ну а если Его нет, то я в любом случае ничего не потеряю, если сдержусь. Кажется, это называется аргументом Паскаля.

Меня бил мандраж, а я ведь еще даже не вышел наружу! Судорожно вздохнув, я начал раздеваться. Герби тактично отвернулся. Видимо, этому его тоже научил Василий Сергеевич. С каждым движением страх все глубже запускал в меня свои холодные щупальца.

И чего же не сиделось мне на Мигори? Ведь все у меня было хорошо. Но дернула нелегкая, приключений захотелось идиоту!

Раздевшись и опоясавшись набедренной повязкой из каштановых волос Лиры, я проговорил:

– Герби, прости, что не послушал тебя тогда, на астероиде. Надо было лететь на Морогоро и сделать, как ты сказал.

Хотелось услышать что-то саркастичное, в привычной для него манере. Но андроид просто ответил:

– Я прощаю вас, капитан.

Пора было выходить, но я все никак не мог решиться. Снаружи грохотали взрывы.

«Стоящий на земле воздухолет для противника будет приоритетной