Рон - Елена Венгерова

И хотя трое (все из «учителей») так и не смогли за вечер освоить блокировку, разведчиков, по мнению Рона, уже было вполне достаточно.

На следующее утро, 16мая Рон с несколькими сопровождающими покинул Друскен. При желании до Вильне можно было доскакать за один день, но Рон тщательно обследовал границу и обнаружил две точки.

18-го утром, перед последним переходом, Рон узнавал новости.

Тэбор и новый разведчик с запада сообщали, что пока найдено только три точки (все их определил Тэбор), но до Пгаллана еще оставалось двести миль, и пограничники утверждали, что обнаружили там два подозрительных места. В итоге, от Пгаллана до Вильне получалось восемь точек.

На востоке, кроме известных Рону трех, нашли всего одну, но там разведчики только приступили к работе.

В общем, Рон был вполне доволен. Юноша ехал не спеша, словно оттягивая встречу с родными. Он немного боялся своих чувств.

Но вот и Вильне. Форт ничуть не изменился. Этте уже сообщил Элем и Льорке, что Ронис жив. Какова была их реакция, Рон не спросил. «Льрке теперь должно быть девятнадцать. Как она меня встретит?»

От Этте юноша узнал, что его мать теперь живет в большом форте — ведь в семье нет мужчины, чтобы прокормиться самим.

Как только маленькая кавалькада вьехала в форт, кто-то побежал за Элем. Женщина шла медленно, словно тоже боялась встречи. Четырнадцать лет, конечно, состарили ее, но не столько внешне, сколько изнутри. Сказались и исчезновение сына, и гибель мужа.

Рон спешился. Мать сделала еще несколько шагов и протянула руки. Сын тоже подошел поближе, взволнованно теребя ворот.

— Роне, малыш, неужели это и впрямь ты? — из горла Элем раздался не то стон, не то всхлип. — О звезды, мой мальчик, что мы без тебя пережили! Ну, конечно, это ты, мой сынок! — продолжала она, чуть повернувшись к Этте. «Опять проверка. Какая гнусность!» — подумал Рон. — «Хотя, я, наверное вел бы себя точно так же.»

— Вот и шрам на плече, это когда ты свалился с яблони. Помнишь? — Рон кивнул. — Ты изменился, Роне, у тебя взгляд стал другой. — («Заметила» — с теплотой подумал Рон.) — но какая же мать не узнает своего сына? Роне, звездочка моя, мой правый глаз!

Элем заплакала на плече у юноши. У Рона дрожали губы. Ротени поспешно отошли. Обнявшись, Рон с матерью побрели к дому. В двадцати шагах в пол-оборота стояла девушка. Она была чуть выше Рона, ее волосы были заметно светлей и почти прямые. В отличии от большинства ротени, они отливали не сталью, а золотом осенних листьев. Однако, ее упрямый подбородок и слегка курносый нос очень напоминали Рона. Глаза у брата и сестры тоже были одинаковы, но чувствовалось, что твердый взгляд юноша приобрел лишь с возрастом с помощью тренировок, а смелый и уверенный взгляд девушки был свойственен ей с самого детства.

В памяти Рона осталась смешная пятилетняя девчушка, слишком часто, по мнению мальчика, путавшаяся под ногами. Ее трудно было узнать, но Рон узнал.

Льорка подошла и протянула руку. Брат сжал ее запястье. Лицо девушки было таким приветливым, что Рон радостно расплылся в улыбке в ответ.

— Ну, здравствуй, — сказал он.

— Здравствуй. — тихо ответила сестренка. Больше, пожалуй, слов не требовалось, и семья направилась к дому.

Глава 4. 18-21 мая 968 г. п. и. Форты Вильне и Файрон, Ротонна.

Рон сидел за столом и осматривался, а мать, поставив перед ним кувшин молока, хлопотала над обедом.

— Рилленя нет, он ушел с ребятами в лес. Мы не знали, когда ты приедешь. Помолчав, Элем добавила: — Был еще мальчик, через четыре года после твоего исчезновения. Хотели назвать Ронисом, но он умер через три дня после рождения. Видно, двум Ронисам в мире было бы неуютно.

— Жаль! — сказал Рон. — Тяжело тебе с нами приходится.

— Да что ты говоришь! Но как мы беспокоились, когда ты исчез! Митльсон говорил, что видели какого-то мальчика в Трис-Броке. Мы подумали, что это ты.

— Это и был я.

Мать резко обернулась.

— Но тебя же похитили и увезли на корабле!

— Не совсем так. Я был рабом, потом сбежал и снова попался. — пояснил Рон. — Тогда-то я и попал на корабль.

Рон не хотел вдаваться в подробности, справедливо полагая, что его за них мало убить.

После обеда зашел Этте Норинсон, высокий загорелый весельчак. Потягивая с Роном вино (юноша никак не мог освоиться с обилием ротийского, считавшегося во всем мире чрезвычайно дорогой редкостью), Этте осведомился:

— Что ты собираешься делать в ближайшие дни, Ронис?

— "Дни" — это преувеличение, Этте. С двадцатого начнется. Завтра я собирался посмотреть границу от Вильне до Тино.

— Но туда уже отправлены разведчики. Шесть точек на подозрении, и одну уже точно определили. Думаю, тебе достаточно съездить к двум ближайшим, это будет меньше сотни миль в один конец. Тебе ведь хватит двенадцати часов? Все равно работать ночью.

— Может и хватит, если лошадей подменять. Вообще-то я не так уж часто езжу верхом! — рассмеялся Рон.

— Да, я и забыл, ты у нас теперь городской житель! — поддержал его Этте. Рон задумался.

— Что такое?

— Если я кого-нибудь обучу, то, может быть, смогу вернуться быстрее.

— Вот-вот. Я затем к тебе и пришел. Может, ты сегодня и завтра обучишь парочку моих оболтусов? В форте детворы много, способные найдутся.

«Да, это так. Просто удивительно, как много оказалось талантов среди ротени. Пожалуй, процент больше, чем в Мэгиене. Для твен это будет ударом по самолюбию. И не не только по самолюбию…»

— Это можно. Своей особой я все-таки, пожалуй, рисковать не буду. Принимать, конечно, научить можно, но вот передать… Разве что, совсем уж гений за день научится.

— Ты о чем?

— Да о переносе!

— А-а, вот что ты имел в виду!

— Именно это. И рисковать я не намерен. Лучше уж верхом… Кстати, выспаться я по-твоему должен?

— А как же. Но ведь буча, как я понял начнется только во второй половине дня двадцатого.

— Настоящая буча началась бы двадцать первого, но маги будут прибывать накануне, ты прав.

— Так ты все равно успеешь выспаться! Сделай милость, удружи!

— Ну, хорошо. Только у меня с собой всего три кубка. Засади кузнецов за работу.

И опять занятия. Рон из вредности устроил школу в доме у

предводителя. На этот раз он не торопился, больше налегал на

самостоятельные тренировки. Кубков было мало, и он пока учил детей и юношей распознавать детонаторы. Он слабо надеялся, что к утру он все-таки сможет направить кого-нибудь в дальнюю точку, а до второй было всего двадцать пять миль. Его надежды оправдались, и к вечеру он, усталый и довольный пришел домой.

Во дворе возился маленький мальчуган. Рон присел на корточки и некоторое время наблюдал за работой малыша. Тот сосредоточенно, с завидным упорством, пытался проделать дыру в плетне и успешно продвигался в выполнении своего замысла. Он бы продвинулся еще дальше, если бы не был беззастенчиво прерван криком:

— Что ты делаешь, разбойник!

Малыша оттащили от места преступления и отобрали орудие труда. Рон сконфуженно поднялся. Мать, улыбаясь, подтолкнула к нему Рилленя.

— Это твой брат, сынок. Ну-ка, поздоровайся! Рон подкинул мальчишку в воздух, пробормотав:

— Привет, кроха! — и сжал ему плечо, как мужчина мужчине. Мальчик залился смехом и потребовал «покатать еще».

— В другой раз. Пошли-ка в дом. Нет, сначала умойся!

— Он у нас такой грязнуля! — сказал Льорка, выходя во двор. Риллень воспринял критику совершенно беспристрастно.

«Надо же» — удивился Рон, лежа в кровати, — «я впервые за четырнадцать лет ночую в своем собственном доме!»

Учеба шла как по маслу. Рона восхитило, что среди его учеников уже были две девочки. В Кэрол Тивендале можно было встретить трех, от силы четырех женщин-магов на все страну, и не так уж много волшебниц. Новые же ученицы были вполне понятливы.

С утра пришла и Льорка с Рилленем, но заниматься пока не стала. Внезапно из-за окна, под которым шла тренировка, послышался шум. Рон выглянул за дверь. Шумела детвора, окружив юношу постарше, которого звали Ластень.

— В чем дело, господа? — поинтересовался Рон.

— Он взял… Он один… И не отдает… Отними у него!… Он нам не дает! — наперебой кричали дети.

— Что такое? Говорите по одному!

— Да ничего не случилось, — Ластень встал. — Я взял у этой малышни два кристалла, хочу поглядеть повнимательней.

— Не стоит срывать тренировку из-за любопытства. У них столько же прав, что и у тебя.

— Да чему они могут научиться?

— Хотя бы тому, чего ты пока не умеешь. Отдай кристаллы.

— Молод еще мне приказывать, — Ластень явно нарывался на драку. Рон ответил, холодно чеканя слова:

— Да, я твой ровесник. Но я знаю и повидал в пять раз больше, чем ты. Слабоумный же всегда останется слабоумным, сколько бы ему не было лет.

— Эй, ты на кого намекаешь?