Графский венец (СИ) - Ренсинк Татьяна

– Эй ты! – окликнули где-то далеко позади грозные мужские и женские голоса.

Мария наполнилась страхом быть схваченной. Предчувствие вечного плена и мук... Она оглянулась и убедилась в догадках: толпа людей бежала к ней через поле, а среди них видно было грозно кричащих ей Бьорна, Ингрид, старуху-ведьму и Иду. Ида была среди них! Она так же кричала, но вдруг будто оступилась и упала. Она просто исчезла из вида: больше не поднялась.

К действиям Марию побудил крик пролетевшего над головой воронья. Сорвавшись с места, Мария бросилась убегать прочь в надежде, что не нагонят, но толпа преследователей была всё ближе,... ближе,... ближе... Ноги не слушаются, Мария пытается убежать, но нет, она теряет чувствительность в ногах. Они почти волочатся, и... нет под ногами земли. Нет!

Закрыть

В воздух! В небо! Какая сила заставила устремиться вверх?! Откуда взялись эти крылья?! Мария смотрела по сторонам, на себя, и еле удерживалась в воздухе, улетая куда-то высоко. Она не видела больше мчавшихся за нею. Ничего вокруг не было видно, кроме звёзд, луны и чёрных, светящихся, как смоль, крыльев. Они были очень похожи на крылья того ворона, с кем в последнее время общается и кого невольно ищет и сейчас, находясь в небе птицей.

Да! Она стала птицей — понимала Мария, но восторг снова смешался со страхом. Хотелось видеть Виллиама, но где он?! Она очень хотела быть с ним рядом, как ворон. Быть ему дорогой, нужной, помогать ему и всё делать так, чтобы его глаза больше не были полны никакой печали! Большего-то и не просит!

– Люблю... Люблю... Вот она, любовь, какая... Как я могла ошибиться?! Вот она! Она такая! – всё громче и громче повторяла Мария.

Душа будто возвышалась. Дышать стало легче...

Ночь. Нет сна. Дождь на душе.

Ты не снишься больше мне.

Страшно. Холод. Одинока.

Душит воздух. Жизнь жестока.

Поняла, кого искала.

Поняла, что потеряла.

Но силы есть тебя спасти.

Пусть без меня... Только живи.

Вороном лечу к тебе я

Словно жизни галатея,

Чтоб дарить тебе добро,

Чтоб в глазах было светло.

Ворон — птица непростая,

Силой, верой обладая,

Она как верный друг всегда

Врагов укажет и где друзья.

Пусть прежней мне не стать, увы,

И от судьбы сей не уйти.

Я вороном к тебе лечу.

Ты будешь жить! Тебя спасу!

Вороном обратившись, не понимая, как такое возможно, Мария искала в этой ночи, где же тот замок, где ждёт её возвращения Виллиам. Только раздавшийся выстрел прекратил полёт... Она не чувствовала больше тела. Крылья не слушались, а под ногами ещё не было земли, но всё отчётливее вновь слышались крики злых людей.

Посмотрев вниз, Мария ужасалась, как она медленно теряет высоту, а с крыла, капля за каплей, стекает кровь... Вдруг всё закружилось с невыносимой силой. Мария не понимала какое-то время, что происходит. Только когда уже лежала на земле в высокой траве луга, увидела солнце, что только выглянуло из-за горизонта и стало нежно согревать утренними лучами.

– Где я?... Виллиам?...

– Виллиам ждёт, тебя ждёт, ждёт, дождётся, – перечислял скорее сидевший рядом ворон.

Мария узнала его и, ещё не повернув в его сторону голову, расплылась в улыбке. Увидев ворона, верно сидевшего рядом и своим крылом прикрывающего рану её крыла, Мария ласково произнесла:

– Я узнала любовь... Это он...

– Любовь, любовь, – кивал ворон. – Виллиам любит тебя.

– Ты стал лучше говорить, – радостно заметила Мария.

Закрыть

Душа пела и от слов ворона, которым верила, и от того, что боли совсем не чувствовала. Наоборот: было много сил и хотелось вспорхнуть вновь в небо, а там — улететь к милому Виллиаму и уже не расставаться. Может быть, и он обернётся вороном... Или он и есть ворон?!...

Мария смотрела мечтательно на птицу, а всё вокруг покрывалось блестящим свечением, туманной дымкой и скрывалось. Наступившая вдруг темнота так же быстро растворилась, а с нею тело стало ощущать боль... Боль затёкших рук, привязанных кровати...

Это было первым, что чувствовала просыпающаяся Мария...

Глава 43 (ворон напал,... где камни...)

Закрыть

Потирая руки в местах, где всю ночь сжимала верёвка, Мария шла следом за Ингрид, покидая этот ужасный дом и двор, чтобы вновь продолжить путь. Раны на руках... Кожа стёрта до крови...

«Как во сне... подбиты крылья... Но нет ни капли надежды на спасение для меня. Хотя бы Виллиаму», – размышления Марии пришлось прервать. Вылетевшее из леса рядом вороньё закричало, заставив вздрогнуть и застыть на месте.

И Мария, и Ингрид уставились на птиц. В тот момент прилетевший с другой стороны ворон, тот самый ворон Виллиама, вцепился острыми когтями своих лап в волосы Ингрид. Это произошло настолько стремительно, что Мария застыла в шоке, уставившись на то, как кричащая в панике Ингрид пытается отбиться от птицы: ворон щиплет её клювом, словно за что наказывает; а выбежавшие на двор старик со старухой в ужасе орут...

– Нет, – прошептала Мария, возвращаясь в реальность.

Она медленно стала приближаться к Ингрид, к ворону. Она протянула руки и стала громче говорить, всё больше умоляя:

– Нет, остановись,... прошу,... остановись! Нельзя! – воскликнула она в тревоге громче и стала махать руками на ворона.

Закрыть

Тот сразу отлетел в сторону и сел на землю, недовольно встряхиваясь.

– А ты молодец, – усмехнулась Ингрид.

Она стала поправлять волосы, одежду, тяжело дыша и удаляясь скорее в карету:

– Уезжаем!

Мария поспешила за нею следом, чтобы не спровоцировать ничего, и оглянулась ещё несколько раз на оставшегося позади ворона. Только он встряхнулся и немедленно улетел в сторону леса. Сразу печаль вернулась в душу Марии.

Как только сели в карету, Ингрид, севшая напротив, взглянула свысока и усмехнулась:

– С птицами умеешь управляться... Может, ты ещё чем владеешь? Или ведьма, а дурнушкой притворяешься?! – она засмеялась и крикнула в окно в сторону кучера. – Поехали!

Что ответить — Мария растерялась. Пока была погружена в свои чувства, тоску и растерянность, уже было и поздно что говорить. Решив просто молчать, она тихо сидела и смотрела за окно.

Карета мчалась быстро. Пейзажи сменялись один за другим. Места виделись знакомые... Здесь, по этим дорогам, Мария проезжала не раз, когда посещала замок бабушки и дедушки. Теперь, впервые в жизни, она едет в чужой карете, с чужой женщиной, которая являлась врагом и ничего хорошего не могла дать.