Практикум по выживанию (СИ) - Альшер Белая Лилия

— Истина в том, — проговорил Датур, глядя на сияющие формулы крови, — что маги не заключали с демонами сделок. Они их съели.

— Что?.. — растеряно донеслось с разных концов амфитеатра, когда профессор замолчал.

Адалин сидела, как громом пораженная. Это переворачивало с ног на голову совершенно все, что она знала о магии, о Империи, даже о своей семье. Но при этом и будоражило кровь. Теперь она смотрела на демонолога неотрывно, жалея, что физически не может обладать всеми его знаниями прямо сейчас.

— Съели, — повторил он, поворачиваясь и убирая руки в карманы брюк. — Расчленили и съели. Не все, конечно, некоторые части тел кристаллизировали в артефакты — глаза, пальцы… У каждой семьи свой набор. Так мы стали почти демонами. К сожалению, смертное тело теряет Силу из поколения в поколение, именно поэтому так важно сохранять семейные реликвии и заключать правильные союзы, тьма резонирует и усиливается.

— И этот ритуал можно повторить? — спросила Адалин прежде, чем осознала, что произнесла вслух. Лоран повернулся к ней, аквамариновые глаза резанули ее лезвием, даже дыхание чуть сбилось.

— Да. Обладая определенными знаниями, можно.

— Но как вообще можно съесть… демона?

Датур уклончиво повел головой:

— Все, что способно материализоваться, можно съесть. Просто некоторые вещи лишь однажды.

Адель хмыкнула и нервно постучала ручкой по тетради:

— И каковы демоны на вкус?

Лоран усмехнулся, в радужках ярче расплескался аквамариновый оттенок:

— Как расплавленное олово.

Она прищурилась, раздумывая, насколько это буквальный ответ. Датур окинул ее еще одним оценивающе-позабавленным взглядом и вернулся к лекции. О том, как изменилась кровь магов под влиянием съеденного. Адалин слушала вполуха. Кажется, она нашла для себя новую цель.

Правда, для приближения к ней нужен как минимум диплом.

— Но ведь демоны сильнее любого мага, — подал голос кто-то выше, переключая внимание преподавателя на себя.

— Разумеется. Но магия всегда подчиняется определенным законам, — ответил Лоран. — Правильно начертанная пентаграмма призыва в круге становится для демона связующей ловушкой. Вне зависимости от того, насколько он силен, заклинания и формулы, вложенные в нее, запечатают сущность внутри. Стоит учесть еще то, что семьи использовали объединенные силы. И конечно, используя заклинания подчинения, призывающий может приказывать демону. Например, не двигаться…

После недолгого молчания и осмысления, вверх поднялась еще одна рука, и Лоран кивнул, позволяя спросить.

— И они их убивали? Демонов?

Датур снисходительно склонил голову набок:

— Разве я что-то говорил об убийстве? Сила демона материализуется в жилы, кости и кровь. По аналогии с нашими родами — магия рода исчезает со смертью последнего из рода. У демона рода нет. Чтобы забрать его магию, нужно впитать ее свежей, живой. Оставляя сущность живой до конца.

Вопрошающий побледнел, как и многие другие, и демонолог иронично хмыкнул. Зрелище и ритуал действительно не для слабонервных. Свежая блестящая черная кровь, пахнущая сероводородом и железом — то еще угощение. Лоран вздохнул, отгоняя брезгливость.

— И демон… спокойно терпит… такое? Неужели они не боялись мести?

— Безумно, — кивнул Датур поощрительно. — Поэтому все, что уцелело от сущности, было заключено в артефакты. Сила демона продолжает жить в носителях, заточенная уже в нашей крови и семейные реликвии. Вместе с их Тьмой, яростью, жаждой мести и прочими национальными особенностями жителей Темной империи.

Адалин опять припомнила злополучных разноцветных падальщиков и покрутила в пальцах ручку:

— Но ведь получается, что не все… вкусили плоти демонов? Почему же вся Империя так изменилась?

Лоран обернулся к ней, сбивая мысли, и спокойно пояснил, даже не догадываясь, какое влияние оказывал:

— Тьма есть в каждом, семьи Букета за столетия усилили ее и в остальных. Это наша религия, наша основная Стихия, мы используем колоссальное количество темной и черной магии ежедневно, она окружает нас во всем. Разумеется, этот магический фон влияет и на все остальное, даже на природу. Многие виды нежити чувствуют себя комфортно на наших территориях именно из-за благоприятного для них фона и вытесняют, а иногда и уничтожают, более… дружелюбную флору и фауну. Не забывайте, мы говорим сейчас о сотнях лет темной эволюции.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Спасибо, — пробормотала Адалин, опуская голову. В свете новых знаний все выглядело еще более впечатляющим.

— А вы? — вдруг запальчиво и кокетливо спросила девушка, сидевшая позади Солан. — Магистр Датур, а вы смогли бы призвать демона для… такого?

Лоран улыбнулся, но невесело, даже слегка опасно:

— Если бы мне понадобилось.

Студентка довольно хмыкнула, и Адалин закатила глаза: теперь Лоран стал еще более желанной добычей для романтического интереса своего факультета. Маленькая слабость темных — Сила, как бы парадоксально это ни звучало. Пожалуй, магу даже повезло, что Николь не дожила до этой лекции, иначе невинным поцелуем в каморке не отделался бы. А может, все-таки не отделался? Она задумчиво склонила набок голову, демонолог скользнул по ней взглядом и вернулся к Стеклу, чтобы объяснить начертанные формулы и различия в крови.

Пообедав и отсидев, как повинность, Некромантию, Защитные чары и Руны, Адалин зашла в библиотеку, чтобы составить конкуренцию Артону и поискать что-нибудь сенсационное о сделках семей Букета с демонами. Книги, разрешенные для первого курса, разнообразием не радовали, как и той самой сенсационностью.

Полистав фолианты на стойке библиотекаря, она выбрала три книги, где подробнее расшифровывались сигны, и заперлась в спальне с чашкой чая и решимостью узнать больше, какие возможности передались магам после ритуала. Об истинных способностях все молчали, фамилии вели закрытый образ жизни, но, ведь можно разузнать больше о демонах, которые породили их магию. Адалин разложила на покрывале книги и чистую тетрадь, куда записывала символы из сигн и значение. На третьем часу записей и напряженного чтения стало понятно, что ничего не понятно. Одни и те же руны и символы в разных абзацах могли значить совершенно противоположное, как и сами сигны. Демонические гербы строились по иным правилам, чем аристократические. Или книги не те. А может, ответы.

Чтобы убедиться в догадке, она открыла в каждой книге знак, который видела на дверях реликвария. Первая книга уверяла, что их прародитель обладал магией огня, вторая — что Соланы повелевали временем, третья — что, перерождаясь, обретали власть над смертью. Чушь, конечно. Всех способностей она и сама, наверное, еще не знала, но им Тьма дарила иллюзии, ключи от чужих снов и потрясающую возможность питаться чужой Силой. Книги врали.

Сдавшись, Адель зарычала и бросила агатовую ручку на исписанную тетрадь. Как раз, когда отворилась дверь, впуская Анжели, тоже нагруженную очередной стопкой книг.

— Прекрасно тебя понимаю, — прокомментировала она, захлопывая створку ногой.

Адель щелкнула пальцем по опустевшей чашке, и та до краев наполнилась ароматным чаем с черной смородиной.

— Что ты знаешь о сделках Букета?

Анжели присвистнула, скидывая книги на свою кровать:

— Не рановато для аспирантуры?

Адалин размяла затекшую шею и сделала глоток чая. Книги захлопнулись, перелетели вместе с тетрадью на стол и застыли аккуратной стопкой, девушка оперлась спиной на подушку.

— Датур сегодня рассказал про ритуал.

— Мммм… — понимающе протянула полуэльфийка, выуживая из сумки меню из столовой и тыкая в графу с латте. — Похоже, он всерьез решил сделать из вас демонологов. Из нас, впрочем, тоже, — добавила она ворчливо. — Задал такую тему, что я выклянчила у Нарин неиссякаемый запас кофе. Ну, и бутербродов. Меню, конечно, разрешено забирать только преподавателям, но аспирант-полукровка — звучит жалко, так что, мне не отказали. Будешь?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Адель качнула головой, отказываясь. Анжели пожала плечами, заказала гору бутербродов и забралась с ногами на кровать. Тарелка и кофе материализовались прямо на покрывале, так что, она едва успела ухватить большую чашку, чтобы не перевернулась. Куснув кусок хлеба с бужениной, она вздохнула с облегчением голодного студента.