Зеркало миров - Ярослав Васильев

— Мы согласны, — загудела вьюга. — Прояви милосердие и мы выполним твою волю, когда ты этого пожелаешь. Клянёмся!

— Я принимаю клятву, — пепельная паутина над домами тут же стала таять, а жадно тянувшиеся к фейри нити — рваться одна за другой.

Ислуин и Лейтис провели в "Тёплом приюте" ещё сутки: хотя снегопад ушёл вслед за с духами зимы, нужно было проверить дорогу, а караванщикам подготовить животных… и тело виновника, которое нашли в лесу неподалёку. Но утром второго дня, щуря глаза от яркого снега и света пронзительно-голубого неба, яки один за другим резво потащили повозки, словно тоже спешили побыстрее оказаться на своей половине гор. Следом начали собираться и уходить и те, кто направлялся в долину. Манус и его помощник покидали постоялый двор последними.

— А всё-таки всё закончилось хорошо, магистр. И не отказывайтесь больше от этого титула. Вы сумели удержать и отогнать фейри, и никто в Гильдии не посмеет оспаривать, что вы сотворили деяние, равное испытанию магистра. Я первый буду свидетельствовать.

— Наверное, ты прав, Деклан. Хотя меня больше радует, что Нурмат-баши и остальные согласились признать, что виноват во всём агент падишаха, который подменил парня. Он и гнома с племянником убил, и подложил в тайник "проклятье души". Горцам это поможет сохранить лицо и убережёт от гнева имперского суда, а Старшему мастеру гномов - убедить колеблющихся. В общем, все в выигрыше. Если не считать несчастного Оулавюра…

— И архимага Уалана. Сколько усилий он приложил — но всё равно теперь вынужден будет любоваться вашим лицом на каждом заседании курии.

— Деклан, сколько раз я тебе говорил… — Манус попытался придать себе грозный вид, но не получилось. Потому что и сам он представлял свое первое заседание с немалым злорадством. — Ну да это всё равно дело будущего. А пока мы должны как можно скорее отвезти договор, он и так изрядно задержался, — после чего негромко добавил себе под нос. — Но больше мне хотелось бы знать, почему фейри ушли…

Он обязательно всё обдумает ещё раз, может даже вернётся сюда снова. Несколько минут Манус смотрел на "Тёплый приют" и горы, за которыми скрывался Шахрисабз — после чего развернулся и быстрым шагом направился по дороге в долину. Их ждут в Далхорке.

Шаг девятый. Глина Шахрисабза

Шахрисабз встретил гостей неприветливо. Едва прошли перевал, узкая дорога сразу начала петлять, обходя обрыв, осыпь или огромные камни, тысячи лет назад брошенные ледниками на склонах. С западной стороны хребта снега не было совсем — то ли каприз когда-то поигравших здесь богов древности, то ли жаркое дыхание пустыни на юге страны — потому вместо сухого мороза дул влажный ветер, и время от времени начинался ледяной дождь. Вдобавок часто набегал туман, и караван вставал, ожидая пока густое молоко осядет, и можно будет двигаться дальше. Когда добрались до границы леса, стало чуть теплее, но дорога всё равно оставалась мучением. Ислуин здешние места не любил ещё со времён жизни у ханжаров — слишком запомнилось ему поражение, которое тогда нанесли степному войску силы Южного союза эмиров. А плохая погода и то, что на спуск они потратили целых три дня, неприязнь только усилили.

Едва дорога вышла в предгорья, Ислуин и Лейтис сразу же распрощались с караваном, хотя Нурмат-баши уговаривал их остаться. Мол, разгрузятся в ауле, поменяют часть товара и двинутся в столицу провинции. Таможня на главной дороге — сплошная обираловка, лучше Ивар-баши через прикормленных худуди документ получит… Ислуин с улыбкой отказался. Расчёт старшего караванщика был вполне понятен, умение попутчиков отгонять туман уже сократило время спуска вдвое. Но деньги за подорожную магистра волновали мало, также как и налог на все ввозимые иностранцами наличные — зато каждый час задержки беспокоил сильно. Зимние шторма скоро ненадолго утихнут, и можно будет подыскать подходящий корабль, идущий на Бадахосские острова — а ему ещё нужно проверить информацию, которую Ислуин раскопал в архивах семьи Хаттан. Если же они опоздают — начнётся сезон весенних ураганов, ждать придётся до начала мая. И в империю они вернуться только к середине лета.

Лес закончился быстро, дорога начала прыгать вверх и вниз через невысокие отроги, покрытые высохшей травой. Но идти было легко, хотя опять стал накрапывать дождь: едва первый спуск укрыл их от караванщиков, Ислуин тут же сотворил небольшой воздушный щит. Этот же щит закрывал и от ветра, а каменистая дорога, несмотря на зимний сезон, не раскисла и теперь бодро хрустела под сапогами мелким щебнем. Хорошее настроение продержалось до конца предгорий, пока очередной спуск не вывел их на равнину, и земля не превратилась в грязевое болото — местами почти по щиколотку. К тому же противная морось превратилась в настоящий дождь, а щит пришлось убрать, чтобы его не почувствовал маг-наблюдатель. Парки же, рассчитанные на снегопад, влагу держали плохо — и к таможне путники подошли перемазанные глиной, умеренно подмокшие и очень злые.

При виде пограничного поста Ислуин презрительно фыркнул: и это на одном из главных торговых трактов в Империю! Два десятка то ли длинных сараев, то ли бараков кирпича-сырца, окруженные мазанным глиной забором, да непонятная двухэтажная постройка для чиновников и охраны в стороне — судя по шуму, только там сейчас кто-то и есть. Внутри картина была не лучше — в длинном зале, занимавшем весь первый этаж, десяток стражников-худуди в кожаных куртках и медных шлемах сидели за столом в дальнем углу, пили из высокого стеклянного штофа[7] мутную брагу и шумно играли в карты. Было жарко, игроки вонюче потели, но раздеваться явно не собирались, видимо старались произвести впечатление на "презренных простолюдинов" — человек пятнадцать крестьян и ремесленников испуганно жались в углу возле входа, ожидая, пока подслеповатый старичок-писарь в замызганном халате оформит им подорожные бумаги. Магистр поискал обязательного дежурного чародея и снова фыркнул, на этот раз негодующе: колдун в расшитом звёздами балахоне уже храпел под столом, обнимая ещё одну пустую бутыль. Знали бы — до самых дверей добирались с комфортом.

Зато начальник, который спустился проверять иностранных гостей самолично, вызвал оторопь. И дело было не в том, что на фоне убогого вида стражников халат дорогой парчи, шёлковая чалма и золотые перстни смотрелись неуместно — Ислуин и до этого не сомневался, что старший таможенник одного из главных сухопутных торговых трактов в Империю не бедствует. Но вот что мужчина за сорок красит ярко-алой помадой губы, румянит щёки и подводит тени, было на его взгляд ненормально. Как ненормальны и странные взгляды, томные вздохи и намёки, которые старший худуди вдруг начал бросать в сторону магистра. Некоторое время Ислуин растерянно пытался понять, зачем таможенник взялся настаивать и ещё на личном досмотре: ладно бы Лейтис — она ещё хоть и ребёнок, но всё-таки девушка. Но к чему этому толстяку сдался магистр? Разве что… отвращение Ислуин сумел скрыть не до конца. Среди детей Жизни таких противных природе наклонностей не могло возникнуть в принципе, да и среди ханжаров к любителям своего пола относились довольно брезгливо — за три десятка лет в Степи Ислуин таких не встречал ни разу.