Санаторий - Феликс Дымов

— Не падайте духом, Карлик, — поддержал его Корень. — Все образуется. Не сегодня завтра нас освободят. Им придется это сделать. Иначе и быть не может.

До семи часов вечера оставалось несколько минут, когда из отеля вышли двое — мужчина и женщина. Он — пришелец из других, неведомых ей миров. Она — жительница здешнего мира, называемого странным и неуместным для планеты именем Санаторий. Внешне они совершенно не соответствовали друг другу. Отдыхающие, проходящие мимо, оглядывались на них. Женщины и люди в униформе оглядывались на него. Мужчины оглядывались на нее. На нем был легкомысленный свитер, свидетельствующий о полном невежестве его обладателя в вопросах современной моды. Она — полная противоположность. Шикарное платье с глубоким вырезом находилось в вопиющем противоречии с одеждой ее спутника и с ее положением в здешнем обществе. “На какие шиши, спрашивается?” — хмыкнул про себя Варгин и просил:

— Ты считаешь, что нам непременно нужно сходить в театр?

— Конечно. Вам обязательно нужно побывать там.

— Кэтрин, перестань говорить мне “вы”. Это смешно, — возмутился Варгин.

— Если смешно, смейтесь. У вас хорошо получается.

— Скрипучая Жаркомба. Поверь, я очень хочу побыть с тобой, но идти в театр… Понимаешь, я сегодня такой театр видел, что мне теперь надолго хватит.

— Я понимаю. Изолятор — это ужасно, — сказала Кэтрин Гвалта.

— И это еще не все. Во вторник будет рейс на Землю, — не глядя ей в глаза, сказал Варгин.

— Вы летите этим рейсом? — спросила она и, видя, что Варгин не решается ей ответить, сказала: — Боитесь меня расстроить? Не бойтесь, я же знаю, что вам нужно будет улететь. Говорите же.

— Это последний рейс, — сказал он. — Осталось два дня. — Он посмотрел на часы и уточнил: — Два дня и пятнадцать минут.

— Два дня, — задумчиво повторила она.

Кэтрин нагнулась и подняла с асфальта оранжевый лист.

— А как ты познакомилась с Эфже? — спросил Варгин.

Словно была не одна, а две Кэтрин. Одна — ужасно деловая и сосредоточенная. Другая — наивная и отзывчивая. Эти две Кэтрин совершенно не уживались друг с другом. Когда появлялась одна, исчезала другая. В тот момент, когда что-либо начинало угрожать непререкаемому божеству — нетривиальному прогрессу, появлялась сухая и холодная, как вобла на морозе, личность.

— Это деловое знакомство, — ощетинилась колючими плавниками Кэтрин.

— Кто бы сомневался, — сказал Варгин. — Но все же, согласись, парадоксально: простая школьная учительница и, можно сказать, — он стал подбирать такое слово, которое действительно можно было бы сказать без последствий, — этакий столп нации, — выкрутился Варгин.

— Да, удивительная история. Однажды, это было четыре года назад, меня пригласили на заседание комиссии УНП по реорганизации системы обучения. Я сама не понимаю, почему именно меня. Это так и осталось для меня загадкой. Ведь я тогда понятия не имела, что такое УНП. Вообще, был отвратительный период. Мать умерла, от ужасной болезни, которой она заболела еще в молодости, когда работала на резиновой фабрике. Брат куда-то исчез. Он даже не был на похоронах. — Кэтрин сама удивилась тому, что сказала. — Странно, почему его не было на похоронах? Каким бы он ни был, он должен был прийти, правда?

— Конечно. Но, может быть, он не знал? — высказал предположение Варгин.

— Нет, тут что-то не так, — Кэтрин стала совсем серьезной, — здесь определенно что-то не так. Ведь Ремо приходил за несколько недель до того, как мама… — она на мгновение замолчала. — Да, именно тогда он и принес свои бумаги. Кстати, что же вы в них нашли?

Варгин, словно провинившийся школьник, потупил взор.

— Ну, говорите же, — настаивала Кэтрин. — А то в угол поставлю, троечник.

Варгин молчал.

— Та-а-а-ак, не выучил урок, — прокомментировала Кэтрин.

— Я учил, — промямлил Варгин.

— Нет, серьезно. Вы что, потеряли пакет? — спросила Кэтрин.

— Да-да, потерял, — подхватил Варгин.

— Хватит врать. Вы — несчастный лгун. Споткнулся он о ступеньку. Еле ходит, калека. Говорите все, как было, или я ухожу. — Таков был ее ультиматум.

— Понимаешь, тогда ночью, когда я возвращался пешком, на меня наехал автомобиль. Небольшой такой, серый или черный…

— Ночью все автомобили серые или черные, — перебила его Кэтрин.

— Да, черный, серия САМ, номер шестнадцать ноль три. Двое впереди, один, в кепочке, сзади. У водителя родимое пятно на правой щеке.

В глазах у Варгина появился бесовский огонек. Кэтрин удивленно посмотрела на него.

— И вы все это успели разглядеть? — удивление перешло в восхищение.

— Я пошутил. Ничего я не разглядел, — разочаровал ее Варгин. — В общем, переехала она меня. Через три дня я вернулся на то место. Естественно, пакет исчез, одни сухие листья.

— Значит, все действительно так плохо, — сказала Кэтрин.

— Что плохо?

— Сначала кто-то рылся у меня дома. А потом они напали на вас. Бедный Варгин…

Они подошли к большому зданию с колоннами. Здание напоминало ларец. Вверху на фасаде было написано: “Главный Театр Санаториума”.

— Без пяти семь, — сказала Кэтрин. — Может быть, не пойдем?

— А что, хорошая идея, — поддержал Варгин. — Давай не пойдем. Как это я сам не догадался предложить?

Кэтрин погрозила ему пальцем. В этот момент к ним подошел отдыхающий с воспаленными глазами и спросил:

— Лишнего нету?

— Нету, — ответил Варгин.

Отдыхающий отошел, а Варгин спросил:

— Какой такой лишний?

Она рассмеялась.

— Лишний билет в театр.

— Что, так много желающих?

— Да, конечно. У нас очень высокий уровень культуры.

— Ну, так пусть идет в другой театр.

— А в другом то же самое, — возразила Кэтрин.

— А сколько же у вас театров? — спросил ничего не понимающий землянин.

— Больше десяти, — гордо сказала Кэтрин.

— Больше десяти? — удивленно переспросил Варгин. — У-у-у…

— Что, много?

— Много, — соврал Варгин и спросил: — Больше у тебя дома никто не роется?

— Кажется, нет. Ко мне вообще теперь никто не ходит и не звонит.

— Странно, — не заметив намека, сказал Варгин.

— Почему странно? Вы как будто даже расстроились, узнав, что мне ничего не угрожает. Боже, до чего я докатилась! Сама пришла к нему в отель. Выгуливаю его тут, в театр чуть не сводила. А у меня, может быть, тетрадки непроверенные. Быстро давайте выкладывайте, что такое “странно” и вообще, что говорит Глоб? Вы ведь говорили с ним об этом.