Половинка - Наталья Брониславовна Медведская

Полина бросила взгляд на кисти рук, покрытые цыпками. Как мама не старалась, оттереть за один раз отшелушившуюся кожу не получилось. Летом девочка с братьями часто строила плотины из веток и грязи, вот кожа и обветрилась.

– Это незаразно, – пролепетала Полина, показывая руки учительнице. – Понюхав рукав кофточки, она смущённо пробормотала: – Я телёночка гладила, он молоком пахнет.

Ядвига Карловна мельком оглядела шероховатую кожу на пальцах первоклассницы, тяжко вздохнула.

– Девочки не надо ссориться по пустякам. Как тебя там зовут, Поля? Не стоит гладить телят перед школой. А ты, Венера, сядь на своё место. Я сейчас расскажу…

Венера сердито поджала губы: не привыкла к тому, что её игнорируют.

– Я не буду с ней сидеть, – перебила девочка учительницу. – Она мне неприятна.

Ядвига Карловна нахмурилась. За двадцать пять лет преподавательской работы перевидала всякое, и с такими избалованными детками, как Венера сталкивалась не раз. Эти ангелочки здорово умели трепать нервы и портить кровь. Начинать с разборок первый урок, не хотелось, поэтому попросила Полину пересесть на свободную парту, благо таковых в классе имелось три штуки. С каждым годом всё меньше детей появлялось в хуторской школе, и не только падение рождаемости тому виной, некоторых родители отдавали учиться в большое соседнее село, считая, что там образование лучше. Вот и сейчас в первый класс едва набрали пятнадцать человек. Если так и дальше дело пойдёт, то эту школу просто закроют.

Сдерживая слёзы, Полина перебралась на парту у окна. От обиды она почти не слышала, о чём говорила высокая, худая как жердь, учительница с серьёзным, непроницаемым лицом.

На следующий день на учёбу её подвёз отец. Мама не могла каждый день провожать её до школы, кроме Регины дома оставался годовалый Серёжа, да и дел у многодетной Марии немерено. А Ваня, перешедший в третий класс, ухитрился к первому сентябрю подхватить ангину, иначе бы ему, как старшему брату доверили сопровождение Полины. Ловко спрыгнув с высокой ступеньки трактора, девочка помчалась к входной двери.

– А вот и наша Вонючка появилась, – с ехидцей встретили её одноклассницы.

С лёгкой руки Венеры неприятная кличка Вонючка прилепилась к Полине и продержалась за ней до пятого класса. Не помогали ни жалобы родителям, ни ссоры и даже драки Полины с Венерой и её компанией. Дети, когда учителей поблизости не наблюдалось, продолжали дразнить Вонючкой. Полина злилась и ненавидела школу, ощущала себя изгоем, даже двоюродные сёстры общались с ней сквозь зубы. Близняшки Алла и Света ходили во второй класс и считали себя старше и умнее. Полина попыталась донести свои обиды до отца, но он, занятый с раннего утра и до позднего вечера в поле, посчитал, что неприятности дочери не стоят выеденного яйца.

– Не обращай на них внимания, не показывай, что это тебя цепляет, и они оставят в покое, – посоветовал Олег дочери. Ему было не до огорчений Полины, имея в тридцать два года восемь детей, думал лишь об одном: как обуть, одеть и прокормить их всех.

Став взрослой, читая о счастливых многодетных семьях, Полина только усмехалась. Она же помнила очереди по утрам в ванную комнату и туалет, невозможность уединения и полное отсутствие тишины и покоя. Полина не умела, как старшие братья и сёстры отключаться, не обращать внимания на шум, не могла сосредоточиться на уроках. Приходилось запираться в кладовке, чтобы выполнять школьные задания. Из-за того, что в спальне по вечерам долго шушукались Олеся и Рая, а иногда приходилось успокаивать маленькую Регину, Полина плохо высыпалась. Она завидовала сёстрам, которые вдоволь наболтавшись, мгновенно проваливались в сон. В юности её главным и преобладающим над всеми остальными чувствами было постоянное раздражение, которое терпкой горечью саднило в горле и на языке, вызывало изжогу. Полина знала: родня считает её вечно недовольной ворчуньей, и за глаза нарекли Ехидной. Она удивлялась тому, что остальные в семье спокойно воспринимают вечную толкотню на кухне, шутят над нереальностью быстро попасть в туалет, их веселят, а не злят трудности, забавляет обязательный для старших детей присмотр за малышнёй. Полина же до зубовного скрежета ненавидела сидеть с братом Серёжей, шустрый годовалый малыш вечно куда-то лез и тащил в рот всё подряд, а ей потом доставалось за то, что не доглядела за ним. Как-то Полина, посмотрев фильм, в котором чуткая добрая мама, тоже имеющая много детей, успевала вникнуть во все их проблемы и со всеми поговорить по душам, засмеялась. Режиссёр точно не понимал, что снял сказку: если даже полчаса тратить на беседу с ребёнком, то матери придётся беспрерывно болтать пять часов в сутки. А кто тогда приготовит еду и выполнит другую домашнюю работу? Конечно, у них в семье обязанности тоже распределены, кто-то пылесосит, убирает, моет посуду и полы, а кто-то пропалывает грядки на огороде, чистит хоздвор, но это после школы. Маме же надо рано утром накормить всех завтраком, завести ежедневную стирку, приготовить обед и всё делается с висящим на руках Серёжей, приглядывая при этом за Региной. Кто-нибудь из тех прекраснодушных режиссёров пробовал каждый день сварить десятилитровую кастрюлю первого блюда, нажарить несколько сковородок котлет или напечь таз пирожков? Сколько времени это занимает? Останется ли время на разговоры по душам? Полина видела: мама по вечерам еле добредала до спальни. Она не понимала собственных родителей. Зачем они завели столько детей? Неужели это и есть их заветная мечта? Находясь сутками в поле, без выходных, то сажая, то убирая урожай, чтобы обеспечить семью, папа счастлив? Или мама, стоя у плиты часами, не имея ни одной свободной минуты для себя, довольна этим? И пусть бы родители желали продлить в детях знаменитый выдающийся род, или многократно повторить одарённость и красоту, но нет и мама, и папа самые обычные люди. Братья и сёстры Полины даже на её предвзятый взгляд выглядели средненько и походили друг на друга, словно патроны в патронташе. У всех тёмные, разного оттенка глаза, тонкий нос, треугольный подбородок, небольшой рот и волосы цвета горячего шоколада. Хотя и эти одинаковые черты природа распределила удивительным образом. Старший брат Павел, год назад ушедший в армию, очень симпатичный, а вот шестнадцатилетний Кирилл из-за глаз, расположенных близко к носу, слишком худого лица и излишне вытянутого подбородка выглядел невзрачно, у Ивана карие глаза главное украшение лица, но всё портил узкий, словно щель рот. Из женской части семьи самая красивая Олеся. Рая уступала сестре по привлекательности, Полина