Осколки Иль-Яфи (СИ) - Скрипка Ирина

— Да ну тебя! Насть, будь серьезной. Помнишь, я тебе рассказывала про мальчишку из детского дома?

— Того, что с редким даром?

— Да, так вот, Владлен подослал к нему это чучело в шкуре орангутанга, таксиста. Сашка почуял и позвал Макса. Вдвоем они его уделали. Обошлось. Пока обошлось. Так, что нам есть чего бояться.

— Жалко парнишку, — задумчиво сказала девушка. — Плохо, что у Владлена опека. Опротестовать можно, конечно, но вряд ли это его остановит.

— Жалко, хороший пацан. Ему бы в семью.

Настя внимательно посмотрела на Янку.

— Владлен все равно найдет его, надо хорошо подумать, что лучше сделать.

Янка прищурилась и, немного помявшись, сказала:

— Я тут подумала…

— Да ты что?! Как интересно, ты подумала, — рассмеялась Настя.

— Настя! Слушай, может, ты меня своим знаком одаришь? Шарахнешь, так сказать, на всякий случай. Он же работает как вирус гриппа. От человека к человеку. И я буду ставить печати, всем, кто попытается покуситься на мою тушку. И Сашке тоже поставлю, и Максу.

— И Максу? Боишься, что он парень молодой, горячий, сорвется? — Настя заразительно рассмеялась.

— Он не знает про девственность, я не сказала.

— До сих пор? Ян, это безответственно.

— Ну вот, передадим печать по цепочке, и избежим неприятностей.

— Ладно, смотри сама, но это болезненно.

— Потерплю.

Янка выставила вверх ладонь и зажмурилась. Через несколько мгновений почувствовала плотное прикосновение другой ладони. И Сильное, невероятно болезненное жжение. Наверное, такую же боль испытывает корова, когда ее шкуру прожигают каленым железом, ставя тавро. Девчонка сморщилась, но выдержала, и через пару секунд Настя убрала руку.

— У-у, — тихо заскулила девчонка и затопала ногами. — О-о, ежкин пень, убиться веником! — Янка подпрыгнула и потрясла ладонью в воздухе — Уф!

— Сама захотела.

— Нормально, уже проходит. Слушай, а помнишь Ингу? Она совсем ничего не почувствовала, только покосилась на свое плечо, когда очухалась.

— Да, она странная, может у нее высокий порог чувствительности.

— Может, — согласилась Янка. Потом посмотрела на свою ладонь. Прищурилась, включая волшебный взор, и увидела знак. Он светился, будто из глубины и чуть подрагивал.

— Красивый. Спасибо.

— Не болит?

— Нет, боль прошла, нормально. Ну, враги, теперь держи… — Янка не договорила. Ее боковое зрение что-то заметило. Что-то неправильное, нехорошее. В груди кольнуло холодом. Она быстро обернулась на карту и вскричала:

— Настя, смотри!

Мерцающее пятно на участке улицы генерала Ватутина, на глазах начало блекнуть, таять, как снежинка на ладони, и исчезло, будто его и не было.

Михаил склонился над дочерью и беспомощно зажмурился. Его Марьянка лежала бледная, с черными кругами под глазами. Врач молодец. Он сосредоточен и не отходит от нее. Пусть лечит. Может и сотворит чудо… Только если земля разверзнется и поглотит Владлена. Его Марьяну уже ничего не спасет.

Три дня назад, Владлен его избил до полусмерти. А почему до полусмерти? До смерти. Таксист помнил миг, когда его сердце разорвало от боли. Помнил, как вскипела кровь, как голова поплыла в черном дыму, едва уловив последний удар сердечной мышцы.

А потом были три дня, которых он не помнил, три дня в отключке, в подвале особняка. Очнулся ночью, с трудом пошарил руками по стене и вдруг обнаружил, что дверь открыта. На кухне копошилась Василиса — старая экономка Владлена. Она услышала шорох за спиной, обернулась, а увидев его, сердито зыркнула глазами.

Ведьма. Сильная тварь. Своими глазищами собак к земле давит, мордой вниз. Ротвейлеры в дальнем сарае, при ее приближении забиваются в кучу ипоскуливают от страха.

— Чего пялишься, сядь, поешь. И домой иди. Плохо у тебя в доме, очень плохо.

Михаил помнил, как его ожившее сердце застыло и заледенело от страха.

— Что дома?

— Разозлил ты нашего хозяина. Куколку он сделал на твою дочку. Не знаю, жива ли она еще.

А дальше все как в тумане. Выбежал из кухни, в гараже завел свою машину и погнал.

Жена не спрашивала, где он был три дня. Она сидела на больничном стуле в палате дочери и раскачивалась, вперед-назад, вперед-назад. За первые сутки, как он пропал, она скинула на его смартфон двадцать смс-сообщений. «Марьяне плохо, приезжай домой», «Марьяна упала в обморок, я вызвала скорую», «Мы в больнице, Марьяна в реанимации»… Потом она перестала его беспокоить, выключив собственный телефон.

— Доча, это я, папка. Погляди на меня, доча, — шептал он без остановки и тихонько теребил ее за палец. Потом прикрыл свои глаза и поглядел на дочь уже другим зрением, проникая сквозь тяжелую черную пелену, на которой висело клеймо. Наложенный знак Владлена.

Он просидел у кровати до утра. Когда по коридорам клиники зашуршали шаги больных, бредущих на процедуры, он встал, подошел к жене, поцеловал ее в щеку. И ушел.

Плетью обуха не перешибешь. Таксист понимал, что в открытую ему не справиться с хозяином. Этот монстр под завязку накачан силой, знаниями и поддержкой страшного Факха, выпрыгивающего из заоблачного мира, как кузнечик из куста.

Когда три дня назад Михаил пришел к Владлену и рассказал ему о мальчишке, и о том, что тот пришел с подмогой, хозяин рассвирепел до бешенства. Что-то у него в тот день произошло, это было заметно по воспаленным, красным глазам, мутно бегающим по сторонам, и по тому, как он, морщась прикладывает руку к груди, точно у этого урода вдруг заболел желудок.

Михаил рассказал все как было. Не оправдывался, но и брать на себя вину не хотел. Пацаны реально были сильнее. Владлен его уже не слушал, Михаил это понял, когда хозяин подошел к нему вплотную и посмотрел глазами, полными безумия.

Он ударил его, не сказав ни слова, неожиданно, без прелюдий, окутав свой кулак тяжелым покровом, пробивающим сильнее железной перчатки средневекового рыцаря…

Выбежав из больницы, Михаил тряхнул головой, отгоняя воспоминания. Не время. Надо решить, как действовать дальше. Мысли мельтешили фрагментами будущего плана, еще не до конца понятные, не сложившиеся в стройную картину. И поэтому, сейчас нужно хорошо подумать, чтобы все сложилось. И понять для себя главное — а не пожалеет ли он потом, что сделал.

Глава 17

Янка победоносно подняла ладонь.

— Ну, что, братва? Мурза печать одобрил. Я, конечно, пойму, если вы откажетесь, но… — Девчонка потянула паузу.

— А что, правда, больно?

— Зато надежно, Сань, любое лекарство горькое, а соленые слезы прочищают глазные канальцы.

— Ну, ты загнула философию, — фыркнул Макс. Для себя он решил этот вопрос однозначно. Да. После визита Факха, его уже не надо уговаривать. — Давай с меня начнем.

— Как скажешь, — хитро повела бровью Янка.

На другом конце старого стадиона мальчишки гоняли мяч и до ребят доносились их крики. Макс бросил осторожный взгляд по сторонам, поднял ладонь.

Через несколько секунд, парень, выпучив глаза, присел на скамью. Потряс в воздухе рукой и облегченно вздохнул.

— Ух ты! Нормально.

— Что, больно? — Санька заметно побледнел.

— Ты зуб когда-нибудь дергал? Вот, примерно так.

— Максим, — укоризненно скривилась Янка. — Саш, ты же не ребенок. Знаешь такое слово — надо? Так вот, тебе как никому другому — надо.

— Надо, Саня, надо, — поддакнул Макс и вдруг сморщился, натужно простонал и тихо повалился на скамью. — Помогите.

— Ну да, я поверила, — Янка насмешливо фыркнула. — Вставай, сейчас вдвоем будем Сашку держать.

Сашка испуганно перевел глаза с одного на другого.

— Макс, ты что? Макс!

Максим зыркнул из-под прищуренных глаз и засмеялся.

— А-а, купился.

— Да ну вас!

— Ладно, пошутили, — встал со скамьи парень и серьезно посмотрел на Саню. — Все, теперь твоя очередь. Ты что, боишься?

— Так не пойдет, — покачала головой Янка. — Никакого принуждения. Если не хочет — я не настаиваю.