Игра по чужим правилам - Елена Усачева

– Сама просила фотку! Я даже распечатала, чтобы тебе удобней было. Рамку только не купила. Но с этим сама разберешься.

Вторую фотографию смотреть не хотелось. Там, где он стоит с черненькой Лизой. Слишком близко. Ее рука то ли обнимает его за плечо, то ли легла на талию – плохо видно. И стоят они как-то уж слишком непринужденно. Ира почувствовала ревность. Обещал встретиться и не выполнил. А с кем-то – пожалуйста. Катя еще пожалеть его просила, мол, бедненький, несчастненький. А какой же он несчастненький? Все при нем. Девушки кругом. Не скучает. У Саши где-то там, далеко, за морями, за лесами, своя жизнь. Он встречается с друзьями, кому-то нравится, отвечает кому-то взаимностью. Кто-то может стоять рядом с ним, положить руку на плечо, слышать его, видеть. Стоит окликнуть, Саша обернется, посмотрит, как на этой фотографии, улыбнется.

Ире показалось, что она уменьшается. Что огромный мир несется на нее, заполняя все вокруг, а она превращается в крошечную песчинку, атом, одну из миллиарда таких же атомов. Ветра ́, ураганы, мировой океан – мироздание шумит, движется, заставляя шевелиться все вокруг. С чего Ира решила, что она центр вселенной, что мир подчиняется ее желаниям, что для нее светит солнце, для нее текут реки? Все это было до нее и будет после. Что она со своей жалкой любовью? Ходит по маршруту дом – школа – дом. Даже если она и нравилась Саше, то это чувство не заполняло всю его жизнь. Его жизнь больше, там есть Екатеринбург и Толкиен, друзья, увлечения. Есть и эта черноволосая Лиза. Как же хочется, чтобы и ее мир стал таким же большим, чтобы в нем тоже что-то начало происходить. Взрывались бы вулканы, цунами сносили бы пальмы на побережье, ветер рвал облака. Чтобы слова «Екатеринбург» и «Казань» перестали быть точками на карте. Чтобы они стали городами.

Ира провела ладонью по фотографии, вгляделась в отпечатанное лицо. На самом деле его, конечно, нет. Это Ире хочется, чтобы он был. Потому что надо же куда-то деть всю ту любовь, что успела скопиться в душе. Иначе потребуется кровопускание. Чтобы стало легче.

– Приходи сегодня на день рождения.

Ира отложила себе две фотографии. Достаточно. Остальные не нужны.

– А кого ты зовешь?

– Тебя. Лешку с Митькой. Лену. Аню – вот.

Ходасян смотрела на них преданными глазами. Она, как всегда, любила весь мир.

– Хорошо, я приду часам к пяти. Саше передам.

Катя медленно собирала фотографии, зацепилась взглядом за карточку с Ником. Ира сдержалась, чтобы не откомментировать снимок – на общем фоне Никодим смотрелся потрепанно.

– Если он и соберется, то поздно вечером. Ты сможешь выйти на улицу?

Вопрос вновь заставил ее вырасти до размеров вселенной. Человек с такими проблемами, как у нее, не может быть микробом. Микробы живут беспроблемно. А для нее выйти вечером на улицу – уже подвиг.

– Смогу.

Сегодня ее день. И пусть отец дырку в двери проест от ярости, она выйдет на улицу. Никакого Саши там, конечно, не будет. А будет очередная отговорка. Интересно, какая.

– Подарка у меня нет, – Катя сунула фотографии обратно в рюкзак. – В субботу. Ты не передумала идти с нами в Полушкино?

– Не передумала. Но я без рюкзака.

– Мы у Ника возьмем. Он с дачи пойдет, ему не нужен.

Ира снова задумчиво посмотрела на фотографии.

– По-твоему, Саша нормально себя ведет? Ну, что обещает и не приходит?

– Они все такие. – Катя ни секунды не думала. – Никита вечно все путает и забывает.

Дожили – Саша похож на Полуэкта. Этого только не хватало. Может, они близнецы-братья? Или вообще одно лицо?

– Сашка и вправду влюбился, – вдруг зашептала Катя, перегибаясь через спинку стула. – Верный признак – боится встречаться.

– А ты что, со своим парнем боялась встречаться? – Аргумент был странный.

– Чем чаще люди встречаются, тем меньше у них остается любви. Мы с Ником расставались на время. Специально, чтобы он почувствовал, что любит. А то уже в собственность записал и расслабился. Нет, в таком деле надо быть настороже, тогда любовь становится вечной.

Для полноты образа не хватало Кате повязать платок на голову – будет Старухой Изергиль, вещающей нетленное. Но все это Ире было не нужно. Ее любовь норовила превратиться в братскую могилу ожиданий и фантазий. С вечным огнем на плите.

– Ладно, давай к пяти. И пускай мне Саша хотя бы позвонит.

Катя отвернулась. Разговор ее удовлетворил.

– Это он? – прошелестело за плечом.

Незаметная Анечка, как всегда, все хотела знать.

– Двоюродный брат из Кишинева приезжает, – буркнула Ира, пряча снимок. Правильно говорят, что влюбленные – дураки. Чего это она расслабилась? Кругом одни враги!

Аня Ходасян понимающе улыбнулась. У нее братьев был вагон и маленькая тележка. И все из Кишинева.

В классе поздравляли. Ира терпеливо выслушивала дежурные слова. Щукин подтвердил, что придет. Равнодушно принял сообщение о том, что будет Курбанова. Он последнее время все больше молчал и на жизнь класса никак не реагировал. Или это Ира стала внимательней к людям приглядываться? Потому что ждет.

Митька несколько раз уточнил, во сколько собираются гости. Обещал быть. Что-то записал в свой ежедневник. Ленка довольно хихикнула. Она, как пришла с каникул, являла собой пример довольного жизнью человека. Наверное, ее капустой все праздники кормили. Или морковкой. Что еще так сильно повышает настроение?

Пять часов всё не наступали. В два Ира начала накрывать на стол. С родственниками договорилась – придут попозже. Для матери это была не проблема, она и так вечно задерживалась в своем институте. Сестра многозначительно хмыкнула, дернула бровью и согласилась посидеть у подружки.

– Ты можешь завтра прийти часов в девять? – остановила Ира отца в коридоре.

– Зачем? – Глаз не поднял.

– У меня будут гости. День рождения.

– Куда ж я пойду? – Вопрос прозвучал наивно и искренне.

– Погуляй. – Вникать в проблемы отца не хотелось.

– Ну, ладно.

Если он не выполнит обещание, между ними вообще все закончится. Никаких отношений! Все слышали? Он согласился.

– Помирились? – незаметно подошла к ней мать.

– И не думала! – раздраженно ответила Ира. – Хочу, чтобы вас завтра не было.

Мать грустно посмотрела на нее, покачала головой.

– Он же не со зла. Переживал очень. Сам в молодости гулял много, знает, что может случиться вечером на улице.

Ире все это было неинтересно. А главное – не нужны ей были ничьи объяснения. Все, что могло, уже свершилось.

Вернувшись домой после школы, она застала пустую убранную квартиру, в двух кастрюлях салаты, чищеная картошка отлеживалась в воде. Оставалось купить хлеб и тортики.

На все это ушло еще полчаса.