Дорогами илархов. Книга первая. Великая степь - Сергей Анатольевич Шаповалов

права отнять у побежденного. Я так и сделал. У тебя теперь будет свой конь. Настоящий, боевой. Доволен?

– Фидар, – попросил Исмен. – Можно я Цырда себе оставлю? А ты моего коня возьми, того, что я выиграл в поединке.

– Ох, погубит тебя Цырд, – недовольно покачал головой Фидар.

– Почему?

– Уж больно конь хороший. Мне вчера за него целую кучу золотых монет предлагали. Многие его купить хотели.

– А ты?

– Я не продал, – успокоил его Фидар. Он отложил точильный камень, загнал меч в ножны и серьезно сказал: – Давай так: можешь ездить на Цырде, но кто спросит – конь не твой.

Несмотря на затянувшийся до глубокой ночи праздник, кочевники вставали бодрыми. Выпив сыворотки, размяв кости, они отправились к священному кургану, совершать жертвоприношение богам.

Вождь вновь расположился все на том же бугре. Слуги расстелили пестрый ковер, поставили низенький ассирийский столик и подали бульон. К бульону свежий сыр и холодное мясо. Рядом на козьей шкуре расположился жрец, все с тем же безучастным видом теребя ивовые прутики для гадания. Напротив, на войлочном чепраке с орнаментом по краям уселся Спитамен, и что-то жарко объяснял вождю сколотов. Исмен проходил мимо. После купания в студеной воде, недуг похмелья, как рукой сняло. Тело горело. Дышать стало легче. И голова не кружилась. Вождь поманил его и заставил сесть рядом на ковер. Велел слуге накормить Исмена.

Между тем посланник вещал о мощи Персии, о скорых победах над мятежной Македонией. Вождь внимательно слушал, не перебивал, иногда кивал. Когда Спитамен закончил, он сказал:

– Ты складно рассказываешь. Да только я не по ту сторону Дона живу. Пять дней назад мое кочевье стояло рядом с Ольвией. Я привел туда рабов на продажу. Но говорящий скот сильно упал в цене. Знаешь почему? Из Фив62 поступил отличный товар.

– Из Фив? – удивился Спитамен. – С кем воюют Фивы?

– Уже – ни с кем. Города больше нет. Он разрушен, сожжен, вырезан, продан в рабство.

– Это невозможно. По мощи Фивы не уступают Афинам. Даже Дараявуш относится с уважением к этому городу.

– Для Искандера, против которого ты собрался воевать, – оказалось возможным. Теперь вся Эллада дрожит от одного его имени. Ты говоришь Искандер – безусый мальчишка, горячий и глупый. Как же ему удалось успокоить соседей, которые докучали еще его отцу Филиппу. Иллирийцы63, фракийцы64, фессалийцы65 – все трусливо примолкли. Эпир66, Пеония67 в родство ему набиваются. Почему не слышно вождей Линкестиды, Орестиды, Элимонтиды? Разве ты об этом не знал? – Заратата покачал головой. – Не Персия собирается напасть на Македонию, а наоборот – Искандер грозит Персии. А о твоем господине Дараявуше доходят слухи, что он труслив. Один из вождей сколотов делал набеги на Урарту68, когда сатрапом там служил нынешний кшатра Персии. Никчемный из него полководец.

– Все совсем не так, – уверял Спитамен. – В Персии огромное войско. Чего стоят одни всадники из Баккартии. Массагеты примкнут к Дараявушу. Из Инда придут отряды…Неужели сколоты не хотят отомстить за смерть своего великого вождя – Атея69? Он погиб в битве с Филиппом.

– Атей был великим воином, – согласился Заратата. – Только он проиграл войну одноглазому македоняниину. Из-за его упрямства и жадности погиб мой брат и еще много славных ксаев. Я не хочу повторять его ошибку. Эй, жрец, – обратился вождь к энарею. – Что советует Великая Мать Табити?

– Не взывай к Великой Матери по пустякам, – тихо ответил жрец, перебирая в руках ивовые прутики для гадания.

– Разве это – пустяк? Должен я или не должен отправлять своих воинов к Дараявушу? Ты можешь спросить у Гайтасира или Аргинпасы? Один из богов должен мне дать ответ.

– Вот, сам и поговори с ними. Я прикажу развернуть шатер Фагимасада.

Слуги поставили небольшой круглый шатер, полог которого был сшит из кожи и расписан магическими рунами. Вождь потащил с собой Исмена. Внутри бок о бок расселись старшие воины. В тесный круг пригласили и Спитамена. Исмена усадили у выхода.

– Сейчас будут происходить необъяснимые вещи, – предупредил мальчика жрец. – Если станет страшно, сразу покинь шатер. Не каждый сможет выдержать присутствие Фагимасада.

В центр поставили медную чашу с тлеющими углями. Жрец развязал небольшой холщевый мешочек. Извлек из него семена конопли и кинул в чашу. Ароматный дурманящий дым тут же наполнил шатер.

Исмену стало легко. Показалось, что тело совсем ничего не весит и вот-вот оторвется от земли, взлетит.

– О, морской повелитель лошадей, – заунывно пропел энарей, подыгрывая себе на странном деревянном инструменте с тремя струнами из жил животных. – Осчастливь нас своим появлением. Рассуди спор, просвети разум.

Исмен вдохнул полной грудью, и шатер начал медленно вращаться. Лица сидевших перед ним людей с красными бликами от тлеющего угля расплылись, сделались большими, плоскими. Глаза, как бездонные пропасти. Рты, как пещеры. Бороды – дремучие леса. Струны дребезжали, разносясь эхом, словно в пещере.

Земля содрогнулась под копытами могучего коня бога Фагимасада. Из ноздрей валил дым, и вырывались языки пламени. Исмен не видел коня, но чувствовал, что именно так он выглядит: большой, черный, с горящими глазами. Когда несется над степью, вдоль тела его проблескивают молнии. Стало жутко.

Но не конь так пугал, как сам всадник – грозный повелитель рек, озер и даже морей. Борода его кишит змеями, а от взгляда люди каменеют. Тело его покрыто чешуей, а вместо ушей – жабры.

– Кто меня звал? – прогремел голос бога, словно небо раскололось.

Исмен не смог больше выносить этого ужаса. Он вывалился из шатра, жадно хватая ртом холодный воздух. Никакого грозного всадника и огнедышащего коня не было. Видение потихоньку испарилось. Он приходил в себя, все еще дрожа от страха.

Нашел Фидара. Тот готовился в дорогу. Сразу не узнал аорса. Новенькая одежда из мягкой кожи с длинными полами сзади, удобная для верховой езды. Широкие кожаные анаксириды. На ногах добротные сапоги до колен со шнуровкой спереди. Широченный боевой пояс. По поясу шли круглые медные бляхи. Заметив изумленный взгляд Исмена, объяснил:

– Сменял на доспехи языгов. Панцирь мне узок, грудь давит. Да и не люблю я тяжелые доспехи. Без них и самому легче, и коню. Одежду языгов я носить не буду. Уж лучше одеваться, как сколот. Я и тебе раздобыл. Скидывай свое тряпье и сожги. Вот, – он указал на стопку новенькой кожаной одежды, расшитой по краям птицами и конями.

– Ты и мой панцирь сменял? – спросил Исмен.

– Панцирь – дрянь, одна красота.

– Но стрелу выдержал, – вспомнил Исмен, как он на поединке попал в