Неприкрытая жестокость - Колин Маккалоу

— Значит, они снобы? — спросил Ник.

— Причем непримиримые, — без колебаний ответила Хелен. — С известной родословной, идущей от прусских дворян. Они очень озабочены чистотой крови. Фалендорфы — католические социал-демократы и потому не поддержали Гитлера.

— А Дагмар замужем? — поинтересовался Кармайн.

— Да. Барон и баронесса не любят ее мужа из-за низкого происхождения. К тому же он ненадежная опора, когда дело доходит до химических инноваций на «Фалендорф фарбен». А иначе концерн не сможет главенствовать в своем секторе производства: инсектициды, удобрения, новые виды пластика, заменители масел. Он познакомился с Дагмар в университете в Бонне. Через год после знакомства, в пятьдесят втором году, они поженились: Джозеф заключил сделку с бароном, который тогда еще руководил делами, и сменил фамилию на фон Фалендорф. В обмен на смену фамилии он получил крупные ежемесячные выплаты и отсутствие всякого контроля. Курт ненавидит Джозефа, потому что тот сильно мучает Дагмар. Никаких любовниц — он слишком трусоват. Она поймала Джозефа на продаже еще не запатентованных формул «Фалендорф фарбен» главному конкуренту концерна. К счастью, все раскрылось еще до передачи бумаг. Джозефа отослали на дальнее предприятие концерна — некий эквивалент Сибири. У него по-прежнему есть личный офис и большой оклад, но только потому, что он теперь фон Фалендорф и старый барон защищает его ради благополучия внуков.

— И сколько у Дагмар и Джозефа детей? — спросил Кармайн.

— Четверо. Двое мальчиков и две девочки. От семи до пятнадцати лет. Самая младшая проявляет недюжинный интеллект. Детей научили презирать собственного отца, — пояснила Хелен.

— Какая фамилия была у Джозефа, прежде чем он сменил ее на фон Фалендорф? — спросила Делия.

— Этого я не выяснила. Семья успешно занимается самообманом — они хотят, чтобы все окружающие поверили, будто Джозеф на самом деле является каким-то их дальним родственником.

— Сможешь все выяснить, Дилс? — спросил Кармайн.

— Если бы дело происходило в Англии, то да. Но не в Германии. К чему вы клоните?

— Это может оказаться семейными разборками.

— Меня не удивило бы, — холодно заметила Хелен.

— Десять миллионов долларов! — воскликнула Делия. — Они смогут собрать такую сумму?

— Честно — не знаю! Как я им все скажу?

— Как обычно делают полицейские, — ответил Кармайн. — Мягко, с сочувствием и одновременно бесстрастно.

— Но смогут ли они собрать такую сумму, капитан?

— Какая безупречная схема, — заметила Делия. — Похищение неизменно раскрывается во время передачи выкупа — очень трудно уйти незамеченным с назначенного места. Здесь же у нас нет никакого места, только номер в швейцарском банке. Деньги никогда не попадут в США, а Швейцария никогда не разглашает информацию о своих клиентах.

— И едва деньги попадут на счет, мы уже никого не сможем схватить, — добавил Ник. — Вот хреново.

Кармайн вышел из-за стола и вытащил свой бумажник:

— На сей раз я плачу.

До самого кабинета Кармайна Хелен не проронила ни слова.

— Я приняла решение, капитан, — сказала она на месте. — Я поговорю с Дагмар, но не буду намекать на то, что похищение может быть спланировано кем-то из семьи. Она сама в ладах с логикой.

— Хорошее решение, — заметил Кармайн присаживаясь.

Следом за ними в кабинет вошел Ник.

— Это палец Курта фон Фалендорфа, — оповестил он. — Перепроверили дважды.

Зазвонил телефон, это был Пол Бэчмен. Кармайн включил громкую связь.

— На упаковке только твои отпечатки и Хелен, — сообщил Пол. — Патрик сказал, что палец был отрезан восемь — девять часов назад. В крови не обнаружено никаких препаратов, значит, отрезали наживую. Также ничем не прижигали. Курт должен был потерять некоторое количество крови, но не смертельное для жизни. Патрик предположил, что руку потом сразу же перевязали.

— Они не шутят, — заключил Кармайн. — Если мы его не найдем, он — покойник. Выкуп ничего не изменит. Они схватили зрелого, чрезвычайно умного мужчину, привыкшего замечать мельчайшие детали. Они не рискнут его освободить. — Янтарного цвета глаза капитана, казалось, смотрели Хелен прямо в душу. — Ты не можешь рассказать этого, когда будешь говорить с Дагмар. Семья должна принять решение о выкупе, веря, что есть шанс вернуть Курта живым. У тебя нет прав разглашать все наши данные. На этой стадии ничто нельзя считать единственно верным.

— Понимаю, — ответила Хелен, глядя на настенные часы. — Сейчас у нас девять утра, а значит, в Мюнхене три часа дня.

Девушка открыла свою большую сумку и вытащила оттуда личную записную книжку черного цвета.

— У меня есть и рабочий, и домашний телефоны Дагмар. Курт дал их мне на случай, если с ним что-нибудь случится. — Она издала горький смешок. — Он имел в виду аварию или травму во время катания на лыжах, но никак не похищение.

— Фред подсоединил этот красный телефон к ленточному магнитофону, — сказал Кармайн. — Через громкоговоритель мы будем слышать каждое сказанное слово. Запись разговора включается автоматически, когда снимают трубку. Давай, Хелен. И не отвлекайся на нас. Нам придется побыть здесь.

Капитан протянул ей красную трубку.

Дагмар оказалась на работе и сама ответила на звонок; на номер, указанный Куртом, поступали только личные звонки.

Первой реакцией дочери фон Фалендорфа было недоверие и прочие составляющие, когда человек думает, будто его разыгрывают. Только когда первая реакция сошла на нет, Дагмар начала подозревать, что все совершенно серьезно. Но к этому моменту Хелен уже была на грани.

— Послушайте, мадам, — сказала она. — Я передам трубку нашему шефу, капитану Кармайну Дельмонико. Возможно, ему вы поверите, ведь он — мужчина!

Хелен замолкла, только когда Делия успокаивающе похлопала ее по плечу. Кармайн взял трубку и стал разговаривать с Дагмар, которая уже вполне начала понимать сложившуюся ситуацию и грозящую Курту опасность.

— Всех нас в Холломене беспокоит размер выкупа, — говорил ей Кармайн. — У вас есть возможность собрать такую сумму?

— О да, — четко ответил женский голос с немецким акцентом. — Она уже собрана.

— Вы не шутите? Как это возможно?

— Десять миллионов лежат на трастовом счете для моих детей, — ответила Дагмар. — Когда моя мама вышла из правления компании, десять миллионов составили ее капитал и были по ее настоянию переведены в американские доллары. Конечно, они пойдут на выкуп Курта. Позже мы всегда сможем основать новый трастовый фонд для детей.

— Понимаю. — Кармайн лихорадочно думал. — Перво-наперво, мадам, я подтверждаю, — ваш брат действительно похищен. Похитители знали, что мы сможем идентифицировать его отпечатки. Должен вас предупредить: шансы вернуть Курта живым не очень велики, но они есть. Силы полиции Холломена будут направлены на поиски самого Курта. У нас есть определенные сомнения в том, что инициаторы похищения находятся в Америке. Мы полагаем, они — немцы и им не важно, кто именно выполнял американскую часть плана, потому что это никак не отразится на выкупе. Деньги ведь поступят напрямую из Мюнхена в Цюрих.

— Как по-американски! — прозвучал в ответ холодный голос. — Обвинять всех вокруг, но только не себя.

— Нашей вины в произошедшем нет, фрау фон Фалендорф! — не менее холодно ответил Кармайн. — Мы лишь стали мальчиками для битья. Какая настоящая фамилия вашего мужа?

— Фон Фалендорф.

— Нет, которая была до женитьбы.

— Это касается только его лично, и никого больше.

— Для человека, у которого родной брат находится в смертельной опасности, вы очень странно расставляете приоритеты, мадам.

— Не называйте меня мадам! — выкрикнула она со злостью. — Хелен, продиктуй мне номер счета и название банка.

Кармайн помотал головой:

— О нет, мадам, вы не получите никакой информации, пока не придет время платить выкуп.

Она повесила трубку.

— Дело дрянь! — воскликнул Ник. — Додо начал убивать, а днем позже похищают иностранца, являющегося профессором физики Университета Чабба. Из нас вытянут жилы, босс.

— Причем все, — мрачно ответил Кармайн. — Сейчас мне придется встретиться с комиссаром. Но сначала расставим приоритеты. Продолжаем прорабатывать Додо. Мы не знаем, жив ли еще фон Фалендорф, но будем отталкиваться от того, что жив. Такое вполне возможно, так как многие похитители убивают свою жертву, пряча ее в недоступном месте и не давая еды и питья. Три дня без воды, три недели без еды. Если место заключения изолировано, имеет крышу и свободный доступ кислорода, то жертва сможет прожить без воды около недели. Следовательно, в первую очередь мы занимаемся Куртом.

Он ссутулился и, опустив голову на грудь, задумался, как показалось, на целую вечность, хотя прошло всего три или четыре минуты.