Большая четверка - Агата Кристи

Смерть Большой Четверке! Приветствую вас, друг мой, с того света!

Я читал и перечитывал это удивительное послание. Одно было мне совершенно ясно. Этот потрясающий человек был настолько предусмотрителен, что даже собственная смерть не могла нарушить его планы! Я всегда был исполнителем – он был созидающим гением. Можно не сомневаться, за морем меня ждут подробные инструкции к действию. А тем временем мои враги, убежденные в том, что я послушался их приказа, и думать обо мне забудут. Я смогу вернуться, не вызвав ни малейших подозрений, и произвести опустошение в их рядах.

Ничто не препятствовало моему немедленному отъезду. Я отправил несколько телеграмм, собрал вещи и через неделю уже плыл в Буэнос-Айрес на «Ансонии».

Как только судно вышло из залива, стюард принес мне записку. Он пояснил, что конверт передал ему высокий джентльмен в меховом пальто, сошедший на берег как раз перед тем, как подняли трап.

Я вскрыл конверт. В нем лежала краткая записка:

«Вы поступили мудро».

Вместо подписи стояла большая цифра 4.

Теперь я мог позволить себе язвительную улыбку!

Море было почти спокойным. Я вполне удовлетворительно поужинал, отбросив все заботы, как и большинство пассажиров, и сыграл пару партий в бридж. Потом я отправился в свою каюту и уснул мертвым сном, как всегда сплю во время морских путешествий.

Я проснулся от того, что кто-то настойчиво тряс меня. Удивленный и недоумевающий, я сел на постели и увидел перед собой одного из штурманов. Когда я проснулся, он вздохнул с облегчением.

– Слава богу, наконец-то я вас разбудил! Надо признать, нелегкая это работенка! Вы всегда так спите?

– В чем дело? – спросил я, все еще ничего не понимая и даже не до конца проснувшись. – Что-то случилось?

– Я думаю, вы должны это знать лучше меня, – сухо ответил офицер. – Мы получили секретный приказ Адмиралтейства. Вы должны перейти на эсминец, он ждет вас.

– Что?! – воскликнул я. – Посреди океана?!

– Да, это выглядит загадочно, но меня это не касается. Они специально прислали какого-то молодого человека, он займет ваше место, а мы все поклялись соблюдать тайну. Может, все-таки встанете и оденетесь?

Не в силах скрыть изумление, я выполнил его просьбу. Шлюпка уже ждала, и меня доставили на эсминец. Там меня встретили весьма обходительно, однако никаких объяснений я не услышал. У командира был приказ: доставить меня в определенную точку на побережье Бельгии. Больше он ничего не знал.

Все это выглядело как странный сон. Лишь одна мысль твердо угнездилась в моей голове: то, что происходит, является частью плана Пуаро. Я решил довериться судьбе, положившись на его волю. На берегу меня ждал автомобиль, и вскоре я уже мчался по широким фламандским долинам. Ночь я провел в маленькой гостинице в Брюсселе. На следующий день путешествие продолжилось. Теперь окрестности стали лесистыми, вокруг поднялись холмы. Я понял, что мы направляемся к Арденнам, и вдруг вспомнил, что Пуаро говорил как-то: в Спа живет его брат.

Но мы ехали не в Спа. Мы свернули с шоссе, углубились в горные леса и наконец добрались до маленькой деревушки, неподалеку от которой, высоко на склоне, покрытом лесом, стояла уединенная белая вилла. Автомобиль остановился перед зеленой дверью виллы.

Дверь распахнулась, едва я вышел из машины. Пожилой слуга поклонился мне.

– Мсье капитан Гастингс? – спросил он по-французски. – Мсье ожидают. Не соизволите ли последовать за мной?

Он провел меня через холл и распахнул дальнюю дверь, отступая в сторону, чтобы пропустить меня.

Я слегка зажмурился, поскольку окна комнаты выходили на запад, и ее заливало послеполуденное солнце. Наконец мои глаза освоились с ярким светом, и я увидел человека, распахнувшего объятия мне навстречу.

Это был… нет, это невозможно… но… да!

– Пуаро! – закричал я и на этот раз не стал уклоняться от его рук. Мы обнялись.

– Ну да, это я, это действительно я! Не так-то просто убить великого Эркюля Пуаро!

– Но, Пуаро…

– A ruse de guerre[19], друг мой, a ruse de guerre. Все готово для решительного шага!

– Но вы могли бы сказать мне!

– Нет, Гастингс, не мог. Никогда, ни за что вы не смогли бы хорошо сыграть роль на моих похоронах. А так – все было великолепно. У Большой Четверки не осталось ни малейших сомнений.

– Но что мне пришлось пережить…

– Не думайте, что я такой уж бесчувственный. Я предпринял все это лишь ради вашей же безопасности. Я был готов рискнуть собственной жизнью, но я не мог позволить себе постоянно рисковать вашей. И после взрыва меня осенила блестящая идея. Добрый Риджвэй помог мне осуществить ее. Я мертв, вы возвращаетесь в Южную Америку… Но, друг мой, вы могли не захотеть вернуться домой! И потому я оставил письмо у своих адвокатов… Ну, это все пустая болтовня. Вы здесь, несмотря ни на что, и это великолепно. И мы с вами затаимся до тех пор, пока не настанет момент – момент победы над Большой Четверкой!

Глава 17

Номер Четвертый проделывает фокус

Из нашего тихого убежища в Арденнах мы наблюдали за событиями в мире. Мы получали множество газет, и еще для Пуаро каждый день доставляли пухлый конверт, явно содержащий в себе нечто вроде отчета по делу. Пуаро никогда не показывал мне этих бумаг, но по его настроению и поведению нетрудно было догадаться, содержались в них хорошие новости или наоборот. Впрочем, он ни на секунду не усомнился в том, что наш план должен увенчаться только успехом и никак иначе.

– В недавнем прошлом меня постоянно пугала возможность вашей гибели прямо на пороге моего дома, Гастингс, – сказал он как-то. – И это заставляло меня нервничать – как кошку перед прыжком, так ведь у вас говорят? Но теперь я всем доволен. Даже если они обнаружат, что прибывший в Южную Америку капитан Гастингс – самозванец (а я не думаю, что это обнаружат – ведь едва ли они станут посылать агента, знающего вас лично), – они всего лишь подумают, что вы пытаетесь обмануть их с присущей вам изобретательностью, и не станут предпринимать серьезных усилий для ваших поисков. В самом главном – в моей смерти – они полностью убеждены. И они двинутся вперед и начнут реализовывать свои планы.

– А потом? – пылко спросил я.

– А потом, mon ami, произойдет великое воскрешение Эркюля Пуаро! В одиннадцатом часу я воскресну, повергну их в смятение и одержу победу в моей неподражаемой манере!

Я понял, что тщеславие Пуаро – нечто такое, что выдержит без ущерба для себя любые испытания. Я напомнил, что раз-другой победа доставалась нашему противнику. Но мне бы следовало знать, что невозможно притушить восхищение Эркюля Пуаро его собственным методом.

– Видите ли, Гастингс, это вроде маленького карточного фокуса. У вас четыре валета, вы их разделяете – один наверху колоды, второй внизу, и так далее. Потом вы снимаете карты, тасуете – и оп! – валеты снова лежат все вместе. Это и есть моя цель. Так я и действую – то против одного члена Большой Четверки, то против другого. Но дайте только мне собрать их всех вместе, как валетов в колоде карт, и я прихлопну их одним удачным ходом!

– А как вы предполагаете собрать их вместе? – спросил я.

– Я просто выжду подходящий момент. Я буду лежать, затаившись, пока они не сочтут себя готовыми нанести удар.

– Может понадобиться много времени, – пробормотал я.

– Он, как всегда, нетерпелив, мой добрый Гастингс! Но – нет, это будет недолго. Тот единственный человек, которого они боялись, то есть я, убрался с их пути. Я даю им самое большее два месяца.

Его слова «убрался с их пути» вдруг заставили меня вспомнить об Инглзе и его трагической гибели, и я сообразил, что до сих пор не рассказал Пуаро о китайце, умершем в госпитале Святого Юлиана.

Пуаро выслушал мою историю с предельным вниманием.

– Значит, слуга Инглза? И те несколько слов, что он произнес, были итальянскими? Интересно…

– Именно поэтому я заподозрил, что китаец мог быть подослан Большой Четверкой.

– Ваше рассуждение ошибочно, Гастингс. Заставьте работать свои маленькие серые клеточки! Если бы ваши враги хотели обмануть вас, они обязательно учли бы то, что китаец должен говорить по-английски, хотя и плохо. Нет, послание было настоящим. Повторите-ка еще раз, что вы слышали?

– Сначала он упомянул о Ларго Генделя, а потом сказал что-то вроде «карроза» – это ведь экипаж, карета, правильно?

– И больше ничего?

– Ну, в самом конце он пробормотал нечто похожее на «кара», но на кого он ее призывал, я не понял… и какое-то женское имя. Зия, думаю. Но вряд ли это может иметь значение.

– Ошибаетесь, Гастингс. Кара Зия – это очень важно, действительно очень важно!

– Я не понимаю…

– Мой дорогой друг, вы никогда не поймете… просто потому, что англичане не знают географии.

– Географии? – воскликнул я. – При чем тут география?!