Под стеклянным колпаком(Избранные сочинения. Т. I) - Соломин Сергей

Здесь кстати сказать, что находилось немало женщин, относившихся к Оскару Дайбну даже с поклонением, причем они были вовсе не прочь, чтобы он их похитил. Сочувствием Дайбн пользовался и среди анархистов духа, некоторых писателей, художников, а также среди тех, которые под анархизмом разумеют полную свободу совершать преступления и удовлетворять свои разнузданные инстинкты.

Но значительная часть людей ударилась в другую сторону. Неуверенность в завтрашнем дне и близость страшной катастрофы толкали многих на путь прожигания жизни: «Хоть день, да мой!»

Образовались целые клубы веселящихся, объявивших, что отныне все дозволено, и все условные перегородки рушились. Эти проводили время в беспрерывном пире веселья, в кутежах, оргиях. Иные, растратив все состояние, эффектно кончали самоубийством.

Никогда еще не зарабатывали такие огромные деньги театры, увеселительные заведения, рестораны, приюты наслаждения.

Именно этим настроением в значительной степени объясняется головокружительный успех Розы. Красавица-босоножка сводила всех с ума. Бесчисленные поклонники тщетно добивались благосклонности, кладя к ногам ее целые состояния. За выход ей предлагали отовсюду баснословную плату.

Роза разъезжала по Европе, пользуясь неизменно огромным, неслыханным успехом.

Последняя гастроль ее была в Монако. Здесь она получила приглашение от итальянских антрепренеров.

Подписав контракты, Роза взяла экспресс и вместе с горничной заняла купе. Танцовщице устроили восторженные проводы.

Поезд отошел, а толпа долго еще неистово кричала вслед, махая платками, зонтиками, бросая шляпы в воздух.

Уже совсем стемнело, когда экспресс нырнул в мрачный коридор туннеля.

Путешествие пока происходило безо всяких приключений. Роза стала дремать и, как всегда в эти полусознательные минуты перед сном, встал в глазах ее образ погибшего любимого человека. Невеселый смотрел на нее печально, бледные губы его будто силились сказать что-то. И Роза мысленно отвечала призраку:

— Знаю, знаю, милый! Знаю и сделаю!..

Поезд перевалил на итальянскую сторону. Внезапно он остановился на середине пути. Послышалась беготня, крики, замелькали фонари во мраке. Дверь купе распахнулась и на пороге явилось пять замаскированных человек. В то же время вся долина осветилась ярким светом.

Замаскированные бросились к Розе и после недолгого сопротивления связали и унесли. Никто из выбежавших пассажиров и поездной прислуги не решился вступиться за танцовщицу. Все, окаменев от ужаса, стояли, смотря вверх, где на близком расстоянии от земли висело в воздухе, грозно сияя разноцветными огнями, чудовищное пиратское судно…

XII

Пленница

Оскар Дайбн угадал истину: Европа лихорадочно готовилась, пользуясь данной отсрочкой, к последней отчаянной борьбе. Не было, конечно, и речи о том, чтобы выполнить повеления воздушного пирата. Да и какими средствами удовлетворить ультиматум безумца, не желающего считаться ни с историей, ни со стремлениями целых народов?

Международный комитет государственной обороны пришел к следующему выводу, который, однако, решено было сохранять в тайне:

«Ввиду могущественных технических средств, которыми обладает воздушный пират, борьба с ним почти не имеет шансов на победу при современных научных знаниях. Но если мы не можем надеяться на превосходство в качественном отношении, возможно уничтожить „Дракон“, так сказать, превосходством количественным.

Нас много, шайка Дайбна состоит всего из десятка-другого человек. Конечно, при массовом нападении на „Дракон“ погибнет огромное число людей, будут разрушены целые города, уничтожены армии и флоты, но достаточно ведь одного удачного выстрела разрывным снарядом, чтобы низвергнуть на землю воздушное судно. Шансов мало, но все же есть хоть один. Нет жертвы, которая была бы слишком велика, когда дело идет об освобождении всего мира от гнусного чудовища, от общего врага, в котором как бы воплотился сам дьявол».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Как в древности разгневанного Бога зла умилостивляли человеческими жертвоприношениями, так Европа решилась ценою сотен тысяч человеческих жизней добиться освобождения от невыносимого ига воздушного пирата.

Военных, от генерала до рядового солдата, охватило чрезвычайное возбуждение. Все в каком-то восторженном экстазе готовились идти на верную смерть.

Многочисленные забастовки рабочих, волновавшие мир капиталистов и предпринимателей своими размерами и упорством, внезапно прекратились. На орудийных и других заводах рабочие трудились круглые сутки всего в две смены.

Особенно деятельно шла постройка аэропланов и дирижаблей, которым предстояло сыграть видную роль в предстоящей войне.

Люди шли драться до последней капли крови не ради национальных преимуществ, не для завоевания новых земель и рынков сбыта, — люди готовились жертвовать собою для спасения всего человечества. Это был новый лозунг, объединивший народы и классы. Это был лозунг истинного братства.

Но никто из ополчившихся на воздушного пирата не знал ужасной, потрясающей истины, которая отнимала всякую надежду на успех.

Оскар Дайбн использовал роковое наследство, оставленное несчастным Кондратием Невеселым. «Дракон» получил новое преимущество над людьми земли, над всеми их жалкими усилиями. Стоило Дайбну пожелать, и воздушное судно могло быть окружено вибрирующей зоной, делающей его не только неуязвимым, но даже невидимым.

Международный комитет допускал «хоть один шанс». В действительности, не было ни одного. И море пролитой крови, и груды растерзанных тел, и города, обращенные в развалины — все это было бесполезной жертвой. Только случай мог спасти человечество от погибели или позорного унижения перед тем, кто кичливо называл себя самого «владыкой стихий», «господином пресмыкающихся червей земли».

Через своих агентов Оскар Дайбн был отлично осведомлен о всех приготовлениях, но они вызывали лишь насмешку уверенного в своих силах пирата:

— Жалкие пигмеи! Все их орудия разрушения и смерти для меня страшны менее, чем комариные укусы. Я дал им время подумать и покорно подчиниться моей воле. Теперь умываю руки. Им еще мало доказательств моего могущества. Что же? — пусть попробуют! Tu l'a voulu, ma belle Europe![5]

И он решил спокойно ожидать конца назначенного им срока.

Кроме того, в жизни воздушного пирата неожиданно явился новый интерес. Роза, красавица-босоножка, прославившаяся так быстро своими танцами, упорно не уступала его желаниям, даже не говорила с ним.

Какое-то новое чувство мешало Оскару Дайбну употребить насилие или отдать девушку во власть шайки, как он иногда поступал с сопротивляющимися пленницами.

Роза не плакала, не звала на помощь, не бросалась перед ним на колени, умоляя о пощаде, не падала в обморок. Это была совсем другая женщина, чем ее предшественницы, попадавшие в изолированную комнату «Дракона».

Величественно-гордо, с явно выраженным презрением в больших черных глазах, сжатых губах, в каждом движении прекрасного тела, встречала Роза своего похитителя, и он невольно проникался уважением к этой гордой красоте, замирали на устах грубые слова нескрываемой похоти, опускались руки, страстно тянувшиеся к пленнице.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Так шли дни, и Оскар Дайбн, чего раньше никогда не было, скрывал от шайки тайну изолированной комнаты, и никто не знал, пользуется ли он там успехом или до сих пор не добился ответной страсти.

В шайке по этому поводу шли разговоры, высказывались всевозможные предположения.

— Кажется, начальник совсем сдрейфил, — злобно говорил рыжий Джек. — Никогда еще этого не было, чтобы он пользовался так долго женщиной земли. Уж не влюбился ли этот анархист из анархистов, воздушный разбойник, спокойно убивавший сотни и тысячи людей?

— Вот глупости! — отвечали в один голос две постоянные спутницы Дайбна. — Он любит только нас.