Вперед в прошлое 3 (СИ) - Ратманов Денис

Как бы подобраться поближе, чтобы убедиться наверняка? Сейчас это делать опасно. Лучше ночью. Надеюсь, освещения тут нет, и в безлунье подобраться незамеченным будет несложно

Охранники переместились под жестяной козырек, раскурили по сигарете, выпили бутылку пива, передавая ее друг другу, а потом поставили ее на дороге и принялись сбивать камешками. Питекантроп победил со четом пять-три. Рыжий склонился и принял щелбан. Обматерил питекантропа, что тот сильно бил.

— Ну шо — смотреть телек? — спросил Рыжий. — Пора уже. Гы-ы-ы, заработали, — он сделал движение задом вперед-назад, — на сеанс.

Охранники ушли внутрь здания. У них там что, свет есть? Ну а почему бы и нет? Телевизор, вон смотрят.

Пока они исчезли, я рванул к распахнутой двери в столовую. Здание деформировалось, и она уперлась во вздыбившийся асфальт. Стекло пошло трещинами, но не рассыпалось. Ненадолго я замешкался. Может, рвануть на разведку, пока охранники смотрят телек? Нет, там есть питекантроп, а он видел меня возле телефонной будки и мог запомнить.

Пол столовой накренился, и часть столов и стульев сползла к стене, где танцевали пятнадцать выцветших девушек, символизирующих республики. Голова грузинки отвалилась вместе со штукатуркой, а уничтожившие ее дождевые потоки, будто щупальца осьминога, потянулись к узбечке.

Под моими ногами хрустела битая плитка, стены пестрели названиями групп и презентациями юных Вась, Коль и Андрюх, которые тут побывали. Даже сердце имелось, в котором: «Оксана + Олег = любовь».

Все ценное отсюда вынесли, остались битые тарелки, обрывки газет, ржавые ложки и вилки с гнутыми зубьями. И стулья. Несметное множество корявых деревянных стульев и столов, похожих на школьные.

Бетонную лестницу на второй этаж покорежило, плитка отвалилась. Но конструкция все еще выглядела надежной и, придерживаясь за перила, я начал подниматься.

Наверху был такой же зал. Гигантские окна, от пола до потолка потеряли стекла; выдавленные внутрь здания, они разлетелись на тысячи осколков, усыпавших лестницу и пол мелкой хрустящей крошкой.

Меня заинтересовал выход на балкон, окольцовывающий всю столовую, куда я и направился. Мне повезло, он частично разрушился, а в образовавшуюся прореху отлично просматривались окрестности. Расчистив часть балкона от бетонной крошки, я залег, вытащив обрез и расположившись на рюкзаке.

Солнце готовилось ко сну, и прогретый бетон не обжигал, а, отдавая тепло, убаюкивал, так что я даже ненадолго вырубился, а когда открыл глаза, увидел, что рыжий куда-то ведет девочку с осветленными волосами. Лица пленницы отсюда, сверху, было не разглядеть.

Сердце, казалось, замерло и сделало сальто. Есть! Девочки здесь! Я чуть сместился, чтобы видеть, куда ведут пленницу. Оказалось, что — к летнему душ, который соорудили из пленки и досок. Воду на себя выливали из ведра. Будто ощутив мой взгляд, рыжий затолкал девочку в кабинку и, пока она мылась, принялся оглядываться.

— Ты там скоро? — прикрикнул он на девочку. — У тебя осталась минута.

Для интереса я принялся считать. На шестидесяти охранник выволок девочку, застегивающую штаны на ходу, и повел к зданию. Спустя минуту питекантроп вывел вторую пленницу, она быстро помылась.

Всего на помывку вывели четырех девочек, и мне очень не понравилось, что Алисы среди них не было. Может, ее уже куда-то отправили? Вдруг на нее в России любитель нашелся?

Но искать прямо сейчас ее нельзя. Потому мне остается лишь мучительно ждать утро. И надеяться, что Илья справится со своей ролью.

А задумал я глобальную подставу для отца, очень надеясь, что он поведется. Но для этого пришлось посвятил друга в детали, которые следует держать в тайне всю оставшуюся жизнь. Умолчал я разве что об отцовском обрезе.

Если девочек в лагере не окажется, я должен был заскочить к Илье вечером, что означало бы: отбой тревога. Если же они в лагере, я планировал остаться там до утра. И тут ответственность ложилась на Илью. Он должен был якобы вскрыть то самое мое письмо, узнать о том, что я отправился выручать девочек, и рвануть к отцу: смотрите, вот, он не вернулся, он в опасности, помогите-спасите!

Насколько изучил отца, он не бросит меня на растерзание бандитам, потому что кинуть своего — это огромный минус к репутации. Не знаю, какая мотивация им движет, но тут дело не только в том, что он честный мент. Отказавшись меня вызволять, он выставит себя конченым уродом, которому потом никто руку не пожмет.

Сумеет ли Илья сыграть в обеспокоенность и соврать, достоверно изобразить панику: а-а-а, помогите-спасите, наших бьют, друг погибает!

Выходит, успех моей операции полностью зависит от человека, которому я не доверил бы и крокодила выгуливать, не то что человеческую жизнь. По сути, как бы ни сложилось, я подставлю отца, потому что выезд группы захвата — сложная операция, нуждающаяся в согласовании. Если правильно помню алгоритм, нужно выписать задание, отнести эту бумажку на подпись к руководству. И тут два пути в зависимости от того, подпишут или не подпишут. Угроза отцу поступила из областного центра, потому, возможно, наши менты и подпишут. Дальше следует вручить задание в СОБРе, и только тогда дадут группу. Это наиболее благоприятный путь.

Если не подпишут, есть еще вариант, незаконный. Если пораскинуть мозгами, то и не один. Отец вряд ли на такое пойдет, но если вдруг, тогда ему останется лишь вздернуть меня, когда все будет кончено.

Получается, я повожу под монастырь своего, спасая чужих. Или нет? Кто более чужой: отец, который всем нам чуть жизни не сломал, или Алиса?

Долбанная совесть, какая же ты у меня ненасытная! Посмотрим. Может, отец вообще не захочет ввязываться, тогда придется мне самому отдуваться.

Сгущались сумерки, в щели между фанерой, закрывшей окна, просачивался электрический свет. Я напрягал слух, но посторонних звуков не слышал, это наводило на мысль, что девочек хотя бы не обижают.

Сколько их там? Шесть? Больше? И сколько денег пообещали за каждую? Надо полагать, девственниц рассчитывали продать вдвое дороже — они редкий товар по нынешним временам — а потому я надеялся, что Алису не тронули.

Цикады смолкли, протяжные песни затянули сверчки.

Когда совсем стемнело, и на безлунное небо высыпали звезды, я услышал крик:

— А ну затихли! А ну спать, сучки!

Спустя где-то полчаса охранники сели на корточки у порога, прихлебывая, видимо, коньячок из фляги.

— Задолбало тут сидеть, — пожаловался питекантроп. — Хорошо, что завтра все.

Рыжий что-то просипел и толкнул напарника в бок, оба заржали — как грифы заклекотали, дергая шеями.

Что завтра — все? Просто закончится дежурство, или живой товар увезут на продажу? Давайте, скажите еще что-нибудь! Но парочка разговаривала вполголоса, я разбирал лишь отдельные слова — мужики обсуждали достоинства баб и что наша футбольная команда опять продула.

— Я бы Олю купил, — мечтательно протянул рыжий. — Вот уж горячая штучка! А волчонка бы пристрелил.

Я навострил уши — девочек обсуждают? Волчонок — уж не Алиса ли? Рука сама потянулась к обрезу. Стоп! Утром, все решится утром, возможно — и в мою пользу. А нет… Утром и подумаю.

— Бабла не хватит на Олю, — урезонил рыжего питекантроп. — Иди лучше поиграйся на халяву, вдруг в последний раз?

Все-таки их увозят завтра? Похоже на то. Но не утром же! Давай, урод, раскрой планы! Но больше ничего интересного не прозвучало.

И снова проблема выбора: попытаться их перестрелять спящими или ждать отца, который может и не приехать? Мужики, вон, расслабляются коньячком и вряд ли ждут сюрпризов. Или нахрен риск?

Это только кажется, что ты такой герой, пришел — бдыщ-бдыщ-бдыщ! И враги, выстроившиеся в очередь, попадали, сраженные картечью в глаз. И плевать, что обрез бдыщ может сделать дважды, а потом требует перезарядки, и вообще это ненадежное оружие, из которого стреляют практически в упор. Так что единственный мой шанс — поступить подло и перебить спящих.