Хазары - Олег Ивик

Если же стоять на более рационалистических позициях, то можно отметить, что хазары проводили в своих провинциях достаточно мягкую политику и не злоупотребляли карательными операциями. Что же касается Иоанна, он не простил кагану своего изгнания и, узнав через четыре года о его кончине, сказал: «И я, братия, чрез 40 дней отхожу, чтобы судиться с моим гонителем пред Судиею и Богом».

Не простил святой и тех, кто упрекал его за поднятое восстание и пролитую кровь. Житие сообщает: «Другой кто-то, несправедливо порицавший преподобного, как будто бы он был виновником того, что укрепление Готфии было передано Хагану и некоторые несправедливо убиты, среди упреков, подняв ногу, чтобы сесть на коня, пал ниц и испустил дух».

Впрочем, борцу за свободу Готии от хазар случалось творить и чудеса иного рода. «Двое враждовавших между собою из-за кувшина вина и не примирившихся даже при посредничестве Святого, вернувшись, нашли спорное вино сгустившимся в сосуде и, разрубив его, как сыр, выбросили вон. И других много чудес сотворил Святой, и жители той стороны, рассказывая о них во всеуслышание, приводят слушающих к сокрушению сердца и обращают к Богу»{381}.

Восстание Иоанна Готского привело к тому, что позиции хазар в Готии только укрепились. Пользуясь покровительством кагана, сюда начинают еще более массово переселяться болгары, — впрочем, это лишь способствовало экономическому росту региона. Что же касается свободы вероисповедания, то даже восстание, возглавленное духовным пастырем-христианином, не смогло поколебать традиционную веротерпимость кагана. Константинопольская патриархия продолжала беспрепятственно вести работу на территории Хазарии. Здесь действовали несколько епархий, возникали монастыри, строились храмы.

Константин Философ

Надо отметить, что христиане Хазарии и, возможно, Готии, хотя и исповедовали свою религию абсолютно свободно (а может быть, именно из-за этого), порою были недостаточно крепки в вере и позволяли соблазнить себя языческими обрядами. В IX веке в Крыму, в городе Фуллы, который, возможно, был расположен неподалеку от нынешнего Бахчисарая (или Коктебеля, или Судака — мнения исследователей расходятся), с миссионерскими целями побывал знаменитый Константин Философ (позднее вместе с монашеским саном принявший имя Кирилл) — один из основателей славянской письменности. Здесь он застал местных христиан, которые, несмотря на то что были уже крещены, приносили традиционные хазарские жертвы деревьям. В Житии Константина рассказывается:

«Был же в народе фульском большой дуб, сросшийся с черешней, и под ним приносили жертвы, называя его Александр, — и женскому полу не позволяли ни подходить к нему, ни (приносить) жертвы. И когда услышал о том Философ, не пожалев трудов, направился к ним». Он потребовал, чтобы нечестивцы срубили богомерзкое дерево. Почитатели дуба пытались оправдать свое поведение древностью обычая, перенятого ими от отцов, и тем, что «благодаря ему исполняются все просьбы наши, а больше всего идут частые дожди». А тот, кто посмеет поднять руку на святыню, «тогда же и смерть узрит, а дождя уж не увидит до (самой своей) кончины».

Судя по последнему заявлению, почитатели дуба не могли похвалиться особой логикой, однако Философ сумел уговорить своих оппонентов, используя эмоциональное давление. Он напомнил принятое ими крещение и напугал судьбой эллинов, которые «пошли на вечные муки» зато, что поклонялись «небу и земле, столь большим и добрым творениям». Нечестивцы испугались «и, взяв белые свечи у Философа, с пением пошли к дереву, и, взяв топор, ударил Философ тридцать три раза, и приказал всем срубить с корнем и сжечь его. В ту же ночь пошел дождь от Бога. И с радостью великою похвалили Бога, и Бог сильно возрадовался этому».

Так христианство в очередной раз одержало победу на территории Хазарии. Впрочем, хазарского кагана святой Кирилл не сумел обратить в свою веру, хотя и имел с ним продолжительную богословскую беседу. Правда, не вполне понятно, когда могла состояться эта беседа.

Житие святого сообщает, что каган пожелал ознакомиться с основами авраамических религий и Константин Философ был направлен в Хазарию для просветления язычников. Каган и его приближенные прониклись доводами Философа, согласились с осуждением ислама и иудаизма и заявили: «…Тот из вас, кто на запад кланяется, или еврейские молитвы читает, или держится веры сарацинской, скоро смерть от нас примет». А каган написал византийскому императору следующее письмо: «Послал к нам, владыка, такого мужа, что показал нам (всю) христианскую веру и (догмат) Святой Троицы словом и делами. И познали, что это — вера истинная, и повелели, чтобы тот, кто хочет, крестился, надеясь, что и мы к тому же прийдем. Все мы — друзья и приятели твоего царства и готовы (идти) на службу твою, куда захочешь»{382}.

Однако из других источников мы знаем, что, во-первых, глава государства, познакомившись с основами трех монотеистических религий, предпочел иудаизм, а во-вторых, произошло это задолго до рождения Константина Философа, который появился на свет в 827 году.

Глава 11.

Иудаизация  Хазарии  

Конец VIII — первая треть IX века были переломным периодом в истории Хазарии. Значимых событий в этот короткий промежуток времени произошло так много, что авторы настоящей книги решили посвятить им несколько глав. Самым известным из них была смена религии.

Необходимость перехода к монотеизму рано или поздно вставала перед всеми европейскими властителями. Хазарским правителям было бы резонно выбирать между исламом и христианством по византийскому образцу (окончательного раскола между католицизмом и православием тогда еще не произошло, но он уже намечался). Однако они сделали ход, который на первый взгляд может показаться странным: выбрали религию, которая не имела за собой никакой государственной поддержки. Но в этом был глубокий смысл.

В середине VIII века во взаимоотношениях каганата с Арабским халифатом и Византией наступило некоторое равновесие, которое окончательно стабилизировалось на рубеже веков. Бесконечные войны с арабами прекратились, что же касается Константинополя, с ним у хазар всегда были союзнические отношения. Хазары впервые за всю свою историю могли вздохнуть спокойно и заняться обустройством страны. Принятие ислама, как и христианства, качнуло бы маятник весов, а хазарам не было смысла ссориться ни с кем из своих могущественных соседей.

Принятие иудаизма ввело верхушку каганата в «цивилизованное» сообщество людей, исповедующих авраамические религии (в противовес отживающему язычеству), но избавило их от необходимости делать выбор в пользу одного соседа. Мусульмане в те времена относились к иудеям значительно более терпимо, чем это случалось в более поздние эпохи, — они боролись с язычниками, но не с «людьми писания». Византия, ведя частые войны с арабами, тоже, безусловно, предпочитала иметь у себя под боком любое государство, кроме мусульманского.

Расчет хазар оправдался: после принятия ими иудаизма страна продолжала поддерживать достаточно мирные отношения и с арабами и с Византией, и реальная опасность ей стала угрожать гораздо позднее, причем от совершенно неожиданного языческого соседа, которого на рубеже VIII и IX веков еще можно было не принимать во внимание.

Кроме того, ставка на иудаизм привлекла в страну значительное количество евреев, которые оживили ее торговлю. Собственно, иудеи жили на территории Хазарии и раньше. Еврейские памятники первых веков нашей эры известны в Фанагории, на Тамани, в Крыму. Время от времени в Византии происходили гонения на иудеев, и евреи начинали переселяться: так было в 20-е годы VII века при Ираклии I и в начале VIII века при Льве III. Поселения евреев издавна имелись в Дагестане: они перебирались сюда из Сасанидского Ирана. Особенно много евреев бежало в Дагестан в 530 году при подавлении движения маздакитов. Не исключено, что некоторые из этих образованных людей, имевших широкие торговые связи, стали занимать государственные должности, сначала при мелких местных правителях, а позднее — при дворе кагана и царя{383}.

Эльдад га-Дани, авантюрист

Иудаизация Хазарии прямо или косвенно описана во многих раннесредневековых документах. Одним из древнейших свидетельств на этот счет был текст, восходящий к иудейскому путешественнику и авантюристу второй половины IX века Эльдаду Даниту (или Эльдаду га-Дани). Эльдад путешествовал по миру и собирал сведения о своих единоверцах. Прежде всего его интересовали те колена Израилевы, которые смогли добиться независимости от окружающих народов, — описывая их свободную и счастливую жизнь, Эльдад, вероятно, хотел поднять дух евреев, находящихся под властью иноверцев, и пробудить в них мессианские надежды{384}: