Балет Большого. Искусство, покорившее мир - Евгений А. Тростин

Первый поклон, первый удар

Майя Плисецкая принадлежит к прославленной балетной и артистической династии. Ее мать – Ра Мессерер – была киноактрисой. Одна из теток – Елизавета Мессерер – характерная актриса драматического театра, другая – балетная прима Большого Суламифь Мессерер. Один дядя – известный драматический актер Азарий Азарин, другой – выдающийся танцовщик и балетмейстер Асаф Мессерер, народный артист СССР. Младший брат отца – Владимир Плисецкий – занимался в балетном училище. Зрители знали его как одного из руководителей популярного танцевально-акробатического номера «Трио Кастеллио». В первые дни войны Владимир Плисецкий ушел добровольцем на фронт, был разведчиком, сложил голову во время боевой операции в тылу врага. Посмертно ему присвоили звание Героя Советского Союза.

…Такая вот огромная артистическая семья. Неудивительно, что юная Майя чувствовала себя артисткой. Артисткой драмы и кино. Впервые в театр она попала в пятилетнем возрасте – на взрослую комедию Кальдерона «С любовью не шутят». Это было потрясение, гипноз.

Но в восемь лет ни в кино, ни в драму не отдают, а неспокойному, своенравному, порывистому ребёнку нужно было найти всепоглощающее занятие – и её отдали в балетную школу. Так вспоминает сама Майя Плисецкая: «Помню, в честь такого торжественного случая меня обрядили во все белое: белое платьице, белые носочки, пришпилили к моим рыжим косичкам отутюженный белый бант. Единственное, что несколько портило мой подвенечный вид, – коричневые сандалии». Трудновато в это поверить, но тогда она не отличалась идеальными данными. Слишком вытянутые руки, подростковая угловатость…

Много лет спустя она спросит у своего педагога Елизаветы Павловны Гердт – почему же меня все-таки взяли? И услышит в ответ: «После того, как ты что-то станцевала, мы попросили тебя сделать реверанс, поклониться». И маленькая Майя поклонилась с таким достоинством, с такой гордой грацией, что вся строгая комиссия засмеялась и единогласно решила ее принять, потому что так царственно поклониться могла только будущая звезда балета. Артистических баек не счесть, их соль не в достоверности, но в эту нам легко поверить!

В восемь лет Плисецкая пришла в балет, а в одиннадцать стала дочерью врага народа… Её отец – Михаил Эммануилович Плисецкий – был красным кавалеристом Гражданской, а потом – видным управленцем и дипломатом. Несколько лет они жили на Шпицбергене, где он служил генеральным консулом СССР. Накануне праздника, в ночь на первое мая 1937-го за ним приехал «чёрный воронок». В том же году он был расстрелян. Мать будущей балерины вскоре выслали в Казахстан, в Акмолинский лагерь жён изменников Родины (трагически знаменитый АЛЖИР). В Москву она вернётся только в 1941-м году. В 1937-м Майю удочерила Суламифь Мессерер – родная тётя, балерина Большого. Чувство трагедии, рана останется на сердце навсегда. Девочка с белым бантом из сказки однажды проснулась в страшном взрослом мире. Она принесёт в балет ярость, ощущение разорванной судьбы Кармен.

Я из лебединого племени…

С семнадцати лет и навсегда этот образ Плисецкая сохраняет в себе. Забыть его не сможем и мы. Этот танец длится три с половиной минуты. Вместе с аплодисментами – не меньше четырёх минут. Плисецкой за Лебедя аплодировали всегда дольше, чем длилось выступление… «Умирающего Лебедя» породнили с балетом Михаил Фокин и Анна Павлова. Этот номер стал легендой мирового балета. Плисецкой удалось невероятное: после Павловой создать собственную легенду «Умирающего Лебедя».

Этот шедевр Плисецкой родился в годы войны. Поставила «Умирающего» для племянницы Суламифь Мессерер. Майя Плисецкая вспоминает: «Своего «Умирающего лебедя» я подсматривала в Московском зоопарке. С натуры. Несколько раз ездила туда с единственной целью – подглядеть лебединую пластику, форму движения крыльев, посадку головы на изгибе шеи». Особенно поражают движения рук балерины – именно, что птичьи. Это были конвульсии крыльев, незабываемо выразительные. Впервые на публике она показала «Умирающего» в эвакуации, в Свердловске, в 1942-м году. Были овации, слёзы зрителей, был успех. На полвека «Умирающий» вошёл в репертуар Плисецкой.

В 1943-м году Майя Плисецкую, чьё яркое дарование уже не вызывало сомнений, зачислили в труппу Большого театра. «Умирающий» уже был в её личном репертуаре. Плисецкая никогда не умела «устраиваться», не умела просить, и потому на первых порах в Большом жалованье у неё было вполне сиротское.

Илл.26: Майя Плисецкая в своем коронном образе

Вспоминает Майя Плисецкая: «Первый раз свою фамилию на афише Большого театра я увидела в числе исполнительниц кордебалета в опере «Иван Сусанин». Я обиженно обратилась к моему дяде Асафу Мессереру, он тогда был художественным руководителем балета, что, мол, я не танцую в кордебалете. На что Асаф спокойно ответил: «А теперь будешь».

Заметные роли пришли скоро, талант своё взял, а достойной зарплаты всё не было.

Выручали концерты, в которых обязательным номером был «Умирающий лебедь». Этот танец полюбила Москва, а Плисецкая в веренице выступлений познавала свою публику…

Однажды летом 1949 года она танцевала «Умирающего» на сцене Зелёного театра ЦПКиО. И вдруг хлынул дождь – даже не дождь, а ливень. От воды в рампе лопались лампочки. Какой уж тут танец? Дёргались, ёрзали пианистка и скрипачка. А Плисецкая невозмутимо продолжала маленький спектакль, не убавляя взыскательности к движениям. Не изменила музыке, танцу, публике. Танец закончился в луже воды. Зрители сидели под зонтиками, накрывали головы газетами, пиджаками. Не расходились. Смотрели на сцену заворожено. А потом устроили Плисецкой овацию – как на премьерах в Большом.

Потом, когда к Плисецкой пришла всесоюзная слава, «Умирающий лебедь» стал гвоздём программы самых престижных концертов. Ей рукоплескали лучшие залы Советского Союза, а сцену Большого Плисецкая всегда называла лучшей в мире. Но она запомнила на всю жизнь: второстепенных площадок не существует. Везде – публика, которую нужно уважать. Везде – искусство. Искусству она служила и служит одержимо, и это не пустые слова.

Невозможно сосчитать, сколько раз Майя Плисецкая под лебединую музыку Сен-Санса выплывала на сцену. Но нет сомнений, что эта цифра должна бы заинтересовать книгу рекордов. Редкий правительственный концерт обходился без этого номера. Выступать вслед за Плисецкой не желал никто. После её «Умирающего» даже самый чопорный зал отдавал все эмоции в овациях. И несколько раз «Умирающий лебедь» завершал кремлёвские концерты. Но кто-то из идеологов вполне резонно заметил, что завершать праздничный концерт трагическим номером неправильно. Тогда Плисецкую стали ставить в финале первого отделения.

Балет – лебединое искусство. В массовом восприятии, по крайней мере, в России нет более популярных балетных сюжетов, чем «умирающий Лебедь» и «танец маленьких