Черный снег - Александр Конторович

- Разрешите войти, герр гауптман? - в приоткрывшейся двери появился высокий обер-лейтенант.

- Заходи, Иоганн! Рад тебя видеть! - гауптман Кранц, привстав из-за стола, указал на стул. - Присаживайся! Будешь кофе?

- Благодарю, герр гауптман, он у вас всегда превосходный.

- У нас у всех есть свои маленькие слабости, - снисходительно усмехнулся хозяин кабинета. - Я привык к нему еще во Франции, вот и стараюсь, по мере сил, баловать себя и своих друзей. Рассказывай, что там у тебя нового?

- Все как обычно. Гоняем по лесам полуодичавших русских, вылавливаем их продовольственные команды… Рутина, одним словом. Это вообще работа для полицейских батальонов, зачем держать тут моих ребят?

- Это на самом деле так скучно?

- Ну… как сказать. Выхода-то у них нет, вот поэтому и нетрудно предсказать их действия. Они все идут к жилью, к деревням. Мы и отлавливаем их на подходе. Как правило, идут небольшие группы - человек по пять-шесть. Посты зажимают их в поле, дальше подходит дежурное подразделение - и все…

- И все эти группы идут к деревням? Других маршрутов у них нет?

- Есть. Они пытаются пробиться на восток. Некоторым это удается, и они успевают покинуть нашу зону ответственности. Но большинство мы все-таки отлавливаем.

- Угу… Держи свой кофе, - гауптман пододвинул по столу чашечку. - Сахар, сливки - бери, что хочешь.

- Благодарю, герр гауптман!

- А вот скажи мне, Иоганн, группа человек в сорок… могла бы она пройти незамеченной сквозь твои посты?

- Маловероятно. Болота - они не только русским помогают. А все проходы мы контролируем.

- Все ли?

- В основном.

- Даже так? То есть, если я тебя правильно понял, твоей команде здесь делать нечего?

Обер-лейтенант внимательно посмотрел на Кранца.

- Я так полагаю, герр гауптман, что этот вопрос вы задаете не просто так?

- Да, Иоганн, у меня есть для этого основания. На, прочитай вот это, - гауптман протянул гостю несколько листов бумаги.

Наступило молчание. Обер-лейтенант внимательно просматривал текст. Гауптман налил себе еще кофе, откинулся на спинку кресла и закурил.

- Это все? - отложив в сторону бумаги, спросил обер-лейтенант.

- Нет, конечно! Мы уже не первый день знакомы, Иоганн, неужто ты думаешь, что старина Вилли встал бы в стойку только на основе фантазий русского перебежчика?

- Я так и подумал. Наверняка есть еще что-то, что не отражено в этих бумагах.

- Есть. Ты вчерашнюю сводку происшествий читал?

- Читал. Что именно должно было меня заинтересовать?

- Сообщение о нападении на подразделение двадцатого ремонтно-восстановительного батальона.

- М-м-м… сейчас вспомню… а! Там же вырезали ножами, чуть не половину этих бедолаг! Это?

- Это все, что ты знаешь?

- Ну, в сводке больше ничего не было.

- Тогда послушай меня. Такие нападения бывают часто, это ты прав. Но! Слушай меня и отгибай пальцы. Нападавшие взяли с собой палатки. Две, достаточно вместительные. Зачем?

- Понятно для чего. Для ночлега.

- Судя по следам, их было менее десяти человек. Одной палатки хватило бы за глаза. Они рассчитаны на тридцать человек каждая. Это раз!

- Учел.

- Второе. Неисправные машины оказались заминированы. Все и очень грамотно. Во всяком случае, при попытке открыть люк одного из танков произошел взрыв! Да такой, что мы в результате получили три кучи закопченного железа и еще с десяток могил. И это - три!

- Так.

- Более того, единственный исправный танк был угнан в лес нападавшими. И вот тут есть одна любопытная деталь! Наши солдаты видели одного из угонщиков и разговаривали с ним!

- То есть?

- У танка порвалась гусеница, и сидевший за рычагами диверсант, остановив проходящую колонну солдат, попросил у них помощи!

- Он выжил из ума? Или у солдат случилось помутнение рассудка?

- Ни то ни другое. Он был одет в нашу форму и неплохо говорил по-немецки. Офицеру он представился ефрейтором ремонтного подразделения. Даже фамилию назвал правильную.

- Так… интересно!

- Только в реальности этому ефрейтору всего двадцать один год! А тот человек, что разговаривал с офицером, был уже явно старше сорока!

- Русский диверсант, знающий немецкий язык? Бывало и такое.

- Погибший ефрейтор, чьим именем воспользовался неизвестный, родом из Гамбурга. Диверсант говорил на очень хорошем языке. Офицер, командовавший солдатами, в прошлом преподавал в университете. Так вот, по его словам, собеседник из Мекленбурга. В его речи присутствовало несколько характерных для этой местности оборотов. Это уже четвертый палец, Иоганн! Каковы будут твои выводы?

- Попробую подытожить. Палатки - они необходимы для организации лагеря. Два взвода.

Профессиональное минирование - сомнительно, чтобы это могли осуществить окруженные русские. Им-то уж точно не до этого. Сорокалетний диверсант, с хорошим знанием немецкого языка. Наконец - танк. В лесу он явно не нужен. Да еще и этот склад…

- Итого?

- Они готовят группу прорыва. Сведения, указанные в этом документе, подтверждаются…

- Хорошо! - старший лейтенант Хворостинин на секунду прикрыл воспаленные от постоянного недосыпания глаза. Потер лицо ладонями. - Продолжайте, Гришанков, я вас внимательно слушаю. Что еще показалось вам необычным?

- Вот я и говорю, товарищ старший лейтенант, сначала-то мы особенно внимания никто и не обратили. Да приемы необычные и то, что командир нам говорил, уж больно не похоже было на все, что нам раньше показывали. Демин сказал, мол, всякое бывает. Он разок видел бойцов из этого… как его…ос…ос… не помню.

- Осназа?

- Во! Точно, товарищ старший лейтенант, и командир так говорил! Так Демин сказал, что и они что-то похожее вытворяли.

- А что еще привлекло ваше внимание?

- Как командир по лесу идет. Он ног от земли и не отрывает почти, разве когда через дерево или корягу перешагнуть надо. А когда перебегает куда, так вообще смотреть смешно.

- Отчего же?

- Так и тогда, ноги, словно по земле волочит и весь как-то из стороны в сторону вихляется.

- Зачем это?

- Мы тоже сразу не поняли. Опять Демин сказал - так его ж и не слышно почти! А тут уж и я заметил. Когда смотришь на него, все видно хорошо. А взгляд отводишь - нет его на месте. И только потом замечаешь, да вот же он! Уже метров на десять отбежал и дальше спешит. Не цепляет глаз такую манеру бегать-то!

- Интересно… Что же он вам про это сказал?

- Мол, учили его сотрудники НКВД…

- Кто?!

- НКВД… там учили, на Колыме.

- Не обращайте внимания, Гришанков, это я с усталости так… продолжайте.

- Да в общем все… Потом уж мы к дороге вышли. А там - голоса!

- Чьи?

- Так непонятно же! Далеко они были. Вот Котов и сказал: 'Тут меня ждите'. И ушел.

- Один?

- Один. И даже винтовку оставил.

- Как же он так, без оружия-то пошел?

- А у него пистолет есть! Маленький такой! И носит Котов его хитро - под гимнастеркой он висит, почти под мышкой. Пистолет и не видно вовсе. Я так только когда телегу грузили, его разглядел.

- Чей пистолет? Наш?

- Не видел я…

- Ладно, это неважно. Что дальше было?

- А вернулся командир, винтовку взял и нас зовет. Вышли мы на дорогу - а там телега! И два немца. Один холодный уже, а второй связанный, на телеге лежит. Сели мы на телегу и поехали. В дороге Котов объяснил, мол, там фашистские ремонтники стоят, надо их задавить.

- Как?

- Задавить… так и сказал. Объяснил, кому и что делать, куда идти. С собой Плиева взял, да Шифрина. Вот. Мы с Асановичем ушли в лес и стали ждать.

- Долго ждали?

- Ну… час почти. Потом вдруг выстрелы захлопали. Мишка пулемет вскинул. Все, говорит, попались наши, надо прикрывать! Но стихло все, а тут и сигнал - фонарем в воздухе помахали. Значит, все в порядке, идти можно в лагерь.

- А кто сигналил?

- Я не знаю, товарищ старший лейтенант.

- Хорошо, продолжайте.

- Ну вот, пришли мы в лагерь, а там… Кровишша! В первую палатку так и войти страшно! А во второй - немец на немце лежит и все мертвые.

- Кто ж это их так?

- Котов и Плиев. Шифрин на посту стоял. Дорогу он охранял, вдруг поедет кто?

- И что же вам сказал тогда командир?

- Ничего не сказал, приказал оружие собрать и патроны. Начали мы все это на телегу грузить. Снаряды из танка вытаскивали. Демин с Котовым полезли танки минировать, сказали, чтоб не совался никто. Палатки мы разобрали и тоже на телегу свалили. Их сейчас медики ставят, я видел. Вот. А потом уже, когда перекур был, Плиев и говорит нам, мол, не знаю, кто там нашего командира учил и чему, но на узкой дорожке я с ним повстречаться бы не хотел. В том смысле, говорит, что я и сам-то не подарок, а уж супротив него - так и вовсе щенок!

- Так и сказал?

- Так. Мы еще удивились все. Плиев-то мужик серьезный, даром, что нерусский. С ним ругаться - упаси бог!