Любовные утехи русских цариц - Эльвира Ватала

И надо вам сказать, уважаемые читатели, что Соломония Сабурова, грозящая своему мужу божеским наказанием за насильственное пострижение, в чем-то права оказалась. Все цари или короли, которые с женами разводились или их в монастырь упрятывали, не очень счастливы бывали. У Василия Ивановича от Елены Глинской родился сын — Иван Грозный, грознее некуда, и еще неизвестно, добра он больше России принес или зла.

Когда Наполеон очутился в ссылке на безлюдном острове Эльба, от его былой славы даже «рожек и ножек» не осталось, а Людовик XII поплатился за позднюю влюбленность. Его молодая третья жена делала с ним что хотела и с кем хотела, и он, играя жалкую роль влюбленного дряхлого старичка, представлял собой препротивно-унизительное зрелище. Через год, как следует даже не побаловавшись с молодой женой, он умирает. Вот как, значит, судьба мстит за насильственность над первородными женами. А та же Соломония Сабурова и Василия Ивановича пережила, и Елену Глинскую и, примирившись и успокоившись, тихо отошла к Богу в полном согласии с миром и с собой.

Но вернемся к нашей Евдокии Лопухиной, которая тоже, как мы уже говорили, всех своих родичей переживет, а пока готовят ее в монастырь. И за что, спрашивается? «Она глупа», — говорил о ней Петр I.

Но она была совершенно не глупа, а просто была образцом русских цариц XVII века. Молилась, плакала и покорно сносила все. А царю нужна была «такая подруга, которая умела бы не плакаться, не жаловаться, а звонким смехом, нежной лаской, шутливым словом отогнать от него черную думу, смягчить гнев, разогнать досаду. Такая, которая бы не только не чуждалась его пирушек, но сама бы страстно их любила, плясала бы до упаду сил, ловко и бойко осушала бы бокалы. Статная, видная, ловкая, крепкая мышцами, высокогрудая, со страстными огненными глазами, находчивая и вечно веселая».

Ну что же, такое «чудо» царь найдет позже, а вернее, не столько найдет, сколько вырвет из объятий сначала солдат, а потом отнимет у своего соратника Алексашки Меншикова и сделает русской царицей Екатериной I и любить будет истово и никогда не попрекнет «невысоким» происхождением.

Внешне Евдокия Лопухина очень даже приятна. Вот мы рассматриваем два ее портрета — один является гравюрой английского издания, другой — немецкого, Фриденбурга. На первом она представлена в царской богатой одежде — с жемчужной короной на голове, большими серьгами в ушах, в опушенном горностаем платье. Другой портрет представляет ее в монашеском одеянии с молитвенником в руках и с четками на поясе. На обоих портретах удачно схвачен образ типично русской женщины с приятным круглым лицом, полноватой нижней губой, большими глазами, но… мертвым и апатичным взглядом. Лицо неодухотворенное, без той живости и самобытности, которая так очаровывала Петра во второй его жене — Екатерине. И мы бы сказали: да не глупа Евдокия, но действительно проста. Проста и пресна.

Воистину непостижимы пути любви, а пока же едет Евдокия по своему горестному пути в Суздаль, в Покровский девичий монастырь, в худой бричке, запряженной двумя худыми лошаденками, как простая смертная. И как простой смертной, ничего ей не полагается. Все отнято. Даже имя. Теперь она бедная монахиня Елена с одной служанкой и без всякого пособия или пенсии. Даже двум ее сестрам, тоже заключенным в монастырь, оставил Петр пенсию и домашние вещи. Евдокии же ничего. И, чтобы не умереть с голоду, пишет она своим родственникам письма о помощи. Вот образчик одного ее письма: «Мне не надо ничего особенного, но ведь надо же есть; я не пью ни вина, ни водки, но я хотела бы быть в состоянии угостить. Здесь нет ничего. Все испорченное. Пока я еще жива, из милости покормите меня, напоите меня, дайте одежонку нищенке». Так жалостливо пишет своему брату Аврааму, который будет потом казнен Петром. Евдокии двадцать лет, и еще целых двадцать проведет она в затворнической келье — ровно половину своей жизни. И только через десять лет своего затворничества встретит она свою великую любовь, и это будет не любовь к Богу, а самая что ни на есть всепоглощающая земная любовь, в которой плотское чувство растворилось в духовной страсти измученной и тонкой души, не понятой Никем и никем не оцененной. Чтобы понять, как ей удалось целых восемь лет встречаться со своим возлюбленным майором Глебовым, будучи заточенной в монастыре, надо знать нравы монастырей того времени, не исключая и западных. Не оттуда ли пошли распутные нравы и проникли в русские православные монастыри?

Боккаччо в своем бессмертном творении «Декамерон» нимало от правды не ушел, обнажая слишком свободные нравы монастырей. Масса монастырей были самыми бойкими домами терпимости. В Германии, в Испании, во Франции, в Италии были монастыри, в которых ни одна келья не оставалась без ночного посетителя. Здесь гости веселились и безобразничали больше, чем в притоне. Монахиня и проститутка часто были синонимами.

В Германии вышел документ, умаляющий вину монашенок, если они согрешили с особой духовной.

Это еще больше как бы склоняло их к грехопадению в стенах монастыря со своими же монахами. Против натуры не попрешь, не правда ли? Недаром вошли в обиход такие вот поговорки: «Стены монастырей не столько оглашаются псалмами, сколько детским криком», «Многие женщины входят в монастырь порядочными, а выходят девками».

Монахини соперничали с опытнейшими жрицами любви. Но рожать от этих греховных связей детей в монастырях считалось грехом. Поэтому процветали детоубийство и аборт. Возле одного из немецких монастырей было запрещено ловить рыбу неводом из боязни выуживания потопленных младенцев. В журнале «Неделя» за март 1877 года читаем: «Во Франции не прекращаются судебные дела по обвинению духовных лиц в изнасиловании несовершеннолетних и детей. Священник Божар, изнасиловавший двух девочек, приговорен к пятнадцатилетнему тюремному заключению».

В хронике того времени читаем: «Лестад в 1850 году законом монастырского пансиона в Тулузе приговорен к пожизненной каторге за изнасилование и убийство несовершеннолетней служанки. Начальница одной школы — монахиня уличена в наказании детей посредством сажания их на раскаленные плиты. Две монахини-учительницы в департаменте Аллье в наказание заставляли детей лизать раскаленное железо». Похоть и садизм в паре всегда ходят. Верховные чины духовенства не лучший пример подавали. О папе Иоанне XXIII ходили слухи, что он обесчестил до 200 жен, вдов и девушек, а также многих монахинь. А Бонифаций VIII сделал двух племянниц своими любовницами. Александр VI устраивал ночные балы, где царила полная разнузданность и участвовали знатные дамы. Папа Пий III имел от разных метресс не менее 12 сыновей и дочерей. Красивейшие куртизанки Италии нигде не были такими частыми гостями, как на папском дворе. Самые знаменитые папы эпохи Ренессанса страдали сифилисом. У Юлия II на всем теле не было места без «признаков разврата». Он никого не мог допустить до поцелуя ноги, так как нога его была разъедена сифилисом.

А знаете историю беременного Папы Римского? Да, да, вы не ослышались, дорогой читатель, Папа Римский забеременел самым что ни на есть человеческим, а не чудотворным способом от одного влюбленного кардинала, который из-за собственных интересов молчал, конечно, что Папа — самая что ни на есть женщина, из кости и крови и из адамова ребра сотворенная. Хитрая бестия, эта немка Гильберта — Иоанна была. То ли равноправие женщин, так сказать, эмансипацию, на шестнадцать веков раньше, чем следовало, хотела учредить, то ли собственное честолюбие удовлетворить, то ли возможности свои актерские продемонстрировать, только, переодевшись в мужское платье, уселась она на папский престол самым законным выборным образом и сидела на нем целых два года, пять месяцев и четыре дня! А как же, летописцы все точно подсчитали!

Наверно, долго еще правила бы эта Иоанна, мороча голову одним кардиналам, любя других и подставляя туфлю для поцелуя всем верноподданным. Судьба распорядилась так, что раньше времени в неподходящем для этой цели месте бременем разрешилась. И прямо стыд-то какой — в Риме, во время крестного хода, в гуще толпы молящихся, конечно, к их вящему ужасу. Конфуз, конечно, преогромный, на века. Но под инквизицию эта незадачливая папесса не попала, не успели святейшие свою оплошность исправить, вскоре после родов незадачливый Папа умер.

Но с этого времени, сказывают, в Риме такой вот обычай процветал: прежде чем в Ватикане какого Папу Римского на трон посадить, на менее престижный стульчик он должен сесть, с круглой дырочкой посередине, а дьякон снизу рукой осязает его естество. Что и говорить, метод этот оказался хорош, действенен, ведь с этой поры ни одна баба в Римские папы не пролезала.

О сладострастии высочайших служителей храма божьего, не ограничивающих себя в плотском чувстве, история наслышана немало. И их истории — одна другой похлеще. Кардинал Родриго, имеющий пятерых детей, долгое время находился в плотской связи с некоей Розой Ваноцца. В шестьдесят лет его страсть не только не утихает, но приобретает все более изощренные формы. Ему хочется кровосмешения. И вот, оставив свою любовницу, он все свое внимание и преступное желание обращает на собственную дочь Лукрецию Борджиа, вовлекая в это преступное чувство и своего сына Цезаря. И прелестница Лукреция, не особенно противясь и сама чувствуя в себе порочные наклонности, становится любовницей и отца, и брата. Потом, войдя во вкус порока, она захочет соблазнить еще и другого своего брата, Гифри, но ревнивый Цезарь хладнокровно убил брата. Конец был ужасен, из всей семьи в живых остался только брат Цезарь, вся семья была отравлена сильнейшим ядом. Цезарю удалось спастись, приняв ванну, наполненную горячей бычьей кровью. По-видимому, она вытянула яд из отравленного организма.