Свидание по заданию - Галина Куликова

Ее раздирали неведомые чувства, о которых она не желала думать.

– Ладно. Тогда… Что ж? Тогда я сам найду верный тон. Прощай, Марьяна. Ты отличная девчонка. Надеюсь, твоя полоса невезения закончится и ты будешь счастлива.

Марьяна не ожидала, что он так быстро уйдет. Но Кайсаров сделал именно это – коротко улыбнулся и деловым шагом двинулся прочь. Она ждала, что он обернется, но напрасно. Это почему-то ее не просто рассердило, а даже разгневало.

Она стояла и смотрела ему вслед, а он в самом деле уходил, и его спина была совершенно непреклонной и удивительно чужой.

Ворвавшись в холл, посреди которого копошились вновь прибывшие постояльцы, она двинулась к лестнице, кипя, как чайник, и сердито бормоча. Сам же заманивал ее просто погулять, а в итоге разбередил душу и сбежал.

– Мы не будем целоваться! – вслух возмутилась она на ходу.

Дежурный, болтавшийся возле лифта, принял это на свой счет. Указал на себя пальцем и вопросительно задрал брови.

– Пошел к черту! – Марьяна все еще вела внутренний монолог с недавним кавалером.

– А я ничего и не говорил, – обиделся дежурный.

Вот разбери их, этих женщин. Сколько уж он их повидал за год работы. Что молодые, что старые – у всех мозги набекрень.

Тем временем Марьяна взлетела на третий этаж, рассчитывая нырнуть в номер и там уж разойтись вовсю, дав волю чувствам. Однако неожиданно увидела Угольщикова, который прогуливался по коридору, насвистывая знаменитую польку «Я жалею о любви».

«Я тоже жалею о любви, – подумала она, прикусив губу. – О всей той любви, которая так и останется во мне. Нерастраченной и никому не нужной».

– Чего надо? – воинственно спросила она у маркетолога, облаченного в теплый спортивный костюм со светоотражающими лампасами.

– Туманова, ты вообще хоть что-нибудь соображаешь? – накинулся на нее тот.

– А что случилось? – опешила Марьяна.

– У тебя телефон не работает. Я уж думал, может, ты в реке утонула.

– Зря надеялся, – ответила Марьяна. – А телефон, наверное, разрядился. Зачем я тебе так срочно понадобилась?

– Звонили тут твои подопечные. – Угольщиков смотрел на свою коллегу со смесью любопытства и неудовольствия.

– Например? – Марьяна медленно возвращалась с того света на этот.

– Например, Василина Геннадьевна. – Я сперва даже не понял, кто это.

Сердце Марьяны неожиданно ушло в пятки. Господи, она даже не узнала, приезжал ли Кайсаров в редакцию! Кажется, она сошла с ума. Да, точно, она сошла с ума.

– А… чего она хотела? – замирающим голосом спросила Марьяна.

– Сначала порола какую-то чушь про вареные яйца. Потом про Михалыча и Селин Дион. А до кучи про какие-то бархатные диваны. Я было подумал, что меня по ошибке соединили с сумасшедшим домом. Насилу разобрались. Кстати, наша миссия выполнена. Кайсаров приезжал в редакцию и остался доволен. Ты ведь даже этого не знаешь, да? Чем ты вообще занималась? Отключила телефон, куда-то скрылась…

– Тебе какое дело? Я организовала встречу? Организовала.

– Ладно, не вопи, – насмешливо сказал Угольщиков. – Вот, держи.

Он вытащил из кармана два глянцевых билета и протянул Марьяне.

– Что это такое? – удивилась та.

– Билеты на завтрашний концерт художественной самодеятельности. Твой друг Хворостинин, как выяснилось, лично договорился с Иностранцевым о том, чтобы тебе на два дня продлили командировку для проведения культурного досуга. Чтобы ты успела насладиться неслыханным пением и плясками местных талантов, которые наверняка никто не ищет.

– А тебе? – тотчас поинтересовалась Марьяна. – Тоже продлили командировку? Билетов-то два.

– Конечно, продлили, – хмыкнул Угольщиков. – Что же я, лысый, упускать оплаченные выходные? Только на концерт я с тобой не пойду, даже не надейся.

– Места в ложе, – соблазняющим тоном сказала Марьяна и потрясла билетами перед его носом. – Можно спать в тепле, подпитываясь бутербродами с икрой. Мне говорили, почетным гостям их в антракте будут раздавать.

– Нет, душенька, спасибо. – Угольщиков прижал руку к груди. – Я большой любитель оперы, и от самодеятельного пения у меня случаются приступы неконтролируемой ярости. Поэтому поищи себе в спутники кого-нибудь другого.

– Ну и черт с тобой, – проворчала Марьяна и, обойдя маркетолога, двинулась к своему номеру. – Кстати, а как же билеты на поезд?

– Я завтра поменяю. Ты только телефон заряди! – крикнул ей вслед Угольщиков. – Все-таки я твой куратор, и должен тебя контролировать.

Марьяна открыла дверь, но перед тем, как скрыться за ней, повернула голову и смерила «куратора» тем снисходительным взглядом, каким повзрослевшие дети смотрят на папу, вырядившегося Дедом Морозом.

Когда она зарядила телефон, выяснилось, что ей много раз звонил Полетика. Но ей было настолько не до него, что она отделалась какой-то невразумительной запиской, твердо решив, что разберется с ним по возвращении в Москву.

Всю ночь она не спала, кусая губы и постанывая. К утру сгрызла краешек подушки вместе с наволочкой, сто раз открыла и закрыла окно и двести раз встряхнула простыню, потому что ей все время казалось, будто она спит на сухих хлебных крошках. Ругала она себя при этом нещадно. «Дура ты набитая, Марьяна! И чего тебя понесло с каким-то мужиком ночью на реку гулять? Неужели было непонятно, что добром это не кончится? – И тут же сама себе отвечала: – Нет, но он же сногсшибательный, как я могла не пойти? Парень с такой улыбкой, с этой бездной обаяния обратил на меня внимание. Я, конечно, немножко того… с катушек съехала. А кто бы не съехал?» И опять вступала в бой ее разумная половина: «Тебе мало Финогорова?! Ты поступила сегодня точно так же, как и в прошлый раз, – встретила прекрасного принца, разнюнилась и решила, что он тебя спасет от всех прежних неудач! И чем это закончилось?!» Глупая половина Марьяны немедленно отыскала аргументы, оправдывающие такое поведение: «Но ведь я ни на что не рассчитывала! Мы даже не познакомились толком». – «Вы не познакомились, потому что он какой-то важный перец. К тому же женатый! О чем вообще ты думала?!» Поскольку романтическая часть Марьяны не думала в тот момент ровно ни о чем, а просто наслаждалась происходящим, ее доводы выглядели беспомощно: «Я думала, что мы весело проведем время и разойдемся». – «И как, понравилось?!» В ответ романтическая часть Марьяны заливалась горючими слезами: «Понра-а-ви-и-ло-ось! И что же мне теперь делать?»

К утру обе ее половины заснули мертвым сном, и уже проваливаясь в небытие, бедолага поняла, что влюбилась в незнакомца, которого ей никогда в жизни больше не суждено увидеть.

Разумеется, она ошибалась.

Кайсаров точно знал, что Марьяна стоит и смотрит ему в спину. Он шел на деревянных ногах, стараясь скрыться как можно быстрее. «Черт возьми, я что, совсем сбрендил? У меня в семейной жизни полная неразбериха. Я только-только признался себе в том, что не понимаю женщин и не умею строить отношения. И тут – нате-здрасте! – выкидываю такой фортель, о котором невозможно рассказать даже лучшим друзьям, потому что и те меня наверняка засмеют. Романтики мне захотелось! Вот, получи теперь свою романтику».