Звездный рубеж - Нил Эшер

– Голосование?

– Твой голос, с учетом твоего возраста, будет иметь силу в течение пятидесяти лет, учитывая местную среднюю продолжительность жизни.

– Я никогда не подозревала о существовании подобного голосования, – смущенно заметила девушка.

– Эти голоса запечатлены техническими средствами – через кольцо, амулет, пуговицу рубашки. Ты же понимаешь, как трудно добиться, чтобы кто-нибудь сказал то, что ты сама только что произнесла, да еще под присмотром прокторов и камер Теократии, не спускающих глаз со своих рабов. Большая часть из этих шестидесяти восьми процентов – голоса членов подполья.

– И сколько еще ждать? Старик ответил не сразу.

– Не думаю, что на Масаде это будет зависеть от голосования. Вскоре ЦСБЗ направит сюда своих людей, и все изменится.

– Расскажите мне еще… об этом, – попросила Эльдина, ей не терпелось узнать подробности. И Фетан выполнил ее просьбу.

– "И вот по воле Божьей братец Гудман пришел в страну габбльдаков. То и дело здесь попадались протоптанные в траве тропинки и россьти костей тех, кто не прошел испытания…"

– Габбльдак-баббльдак! – крикнул мальчик, и мать принялась учить его правильно произносить это слово.

Сын должен запомнить эту сказку как часть важной для него мифологии. Прокрутив текст дальше, она нашла изображение существа, припавшего к траве вроде некоего насекомого – многоглазый гибрид Будды и Кали.

– … Габбльдак, – еще раз произнес ребенок, и мать подозрительно взглянула на него, прежде чем продолжить:

– "В правой руке братец Гудман держал "Слово Божье", а в левой – "Мудрость Зельды Смита". Кроме книг и веры, у него не было другого оружия против чудовища.

– Спроси у меня, что захочешь! – воскликнул он, подняв вверх обе книги.

Тут габбльдак, скрестив многочисленные руки на трех-кильной груди, уставился всей своей батареей зеленых глаз на смиренного братца.

– Скаббл-баббл – тебе конец, – сказало чудовище, и братец Гудман не нашелся что на это ответить".

Женщина рассмеялась, когда на картинке огромное чудовище нагнулось вперед и открыло клюв, обнажив белые зубы, похожие на листья падуба.

– Догадайся, что было дальше? – спросила она.

Тоже смеясь, хотя и не вполне понимая почему, мальчик недолго думал над ответом. На картинке и так все было видно.

"Бритва Оккама" была мрачноватым и неуютным кораблем. Присутствие многочисленной команды и вспомогательного состава почти не ощущалось, коридоры всегда поражали пустотой, и нередко случалось, что какой-либо нужный в данный момент электрик или врач оказывался на расстоянии двух километров от капитанского мостика.

Каюта была просторна, комфортабельна и практически ничем не отличалась от номера шикарного отеля, но все равно походила на комнату в заброшенном особняке. Стоя перед экраном, заменявшим окно, Кормак потягивал виски с кубиками настоящего льда – не галлюциногенного, потому что Дрейден предлагал ему убийственную комбинацию, – и смотрел на "Элизиум", а также на огромную звезду-солнце, вокруг которой он вращался. Ему не терпелось заняться делом, но предстояли еще месяцы – по корабельному времени, – чтобы достичь места назначения. Не в силах унять свое нетерпение, Ян проглотил остатки напитка, поставил стакан в распределитель и направился к двери.

Хотя казалось, что на корабле царит покой, это было обманчивым впечатлением. До Кормака доносилось эхо далеких звуков: где-то шипел сварочный аппарат, с грохотом передвигали какие-то предметы, гудела лазерная дрель.

Ян посмотрел на часы и убедился, что прошел лишь час с тех пор, как они покинули "Элизиум". Пожалуй, пока не стоит беспокоить Мейку – ей едва хватило времени обустроиться в своей каюте, так как ее ждали в корабельной лаборатории судебной медицины. Ему есть о чем подумать, а это всегда лучше получалось во время прогулки.

Кормак двинулся вперед и спустя несколько минут понял, что покинул жилой отсек: палубное покрытие отсутствовало и виднелись гравитационные плиты, а прозрачные стены позволяли рассмотреть переплетения проводов и оптических кабелей, труб и металлических балок, плазмопроводов, часто сплетавшихся в своеобразные "осиные гнезда" для обеспечения работы какого-нибудь узла. Пару минут он недоуменно изучал нечто, по форме напоминавшее сиднейский оперный театр, но затем этот вид скрыла огромная плита.

Он уже десять минут бродил по кораблю, как вдруг словно из ниоткуда появился дрон со стрелоподобной головой без видимых манипуляторов, так что его назначение невозможно было определить.

– Как кратчайшим путем пройти к капитанскому мостику? – спросил Ян, когда стало ясно, что дрон не собирается замедлять движение и равнодушно пронесется мимо, не заинтересовавшись им.

Дрон завис в полуметре от палубы – его рубиновые "глаза" уставились на человека, – потом повернулся, указывая по направлению своего движения.

– Налево, примерно полкилометра.

– Спаси…

Но дрон уже умчался.

Вскоре Кормак оказался на перекрестке и повернул влево, надеясь, что выбрал правильное направление. Он оказался словно в стальной пещере среди изогнутых металлоконструкций. Впереди виднелась круглая площадка перед прямоугольным мерцающим экраном.

Как ни странно, но Ян не удивился, заметив знакомую фигуру, ожидавшую его на площадке, – темный силуэт на фоне звезд.

– Какого черта вы здесь делаете? – спросил он, подойдя поближе.

Блегг хранил молчание, пока Кормак не остановился рядом с ним, потом кивком указал на экран.

– Игры, – сказал он, глядя в темноту. – Люди играют в глупые игры и дерутся подобно детям из-за игрушек. – Он повернулся к Кормаку, и тот вздрогнул – столько удивительной силы было в глазах старого японца. Блегг продолжал: – Человечество занимает малую часть галактики, расположившись на ее задворках, оно расселилось в какой-нибудь сотне звездных систем, не более, но этого достаточно для того, чтобы с ним считались.

– Да, конечно.

Сунув руку в карман, Ян обнаружил там новокарфагенский шиллинг. Он вытянул руку и, вспомнив прошлый сеанс в виртуальной реальности, разжал пальцы и напряг всю свою волю, чтобы остановить падение монеты. Но шиллинг ударился о плиту и, вращаясь, провалился под нее, вероятно выпав из-под воздействия гравитации.

– Мы не в виртуальной реальности, – напомнил Блегг.

– Тогда позвольте мне повторить вопрос: какого черта вы здесь делаете? Вы поднялись на корабль в "Элизиуме"?

– Человеческая раса только заявляет о себе, Ян Кормак.

– С точки зрения расы творцов – да.

– Не стоит замыкаться на творцах, Ян. Их дракон, эта мерзкая биологическая машина, принесла человечеству много бед.