Леннар. Сквозь Тьму и… Тьму - Роман Злотников

— В Храме Благолепия, источнике чистоты и изобилии веры, не может быть ничего нехорошего! — провозгласил Ревнитель Гаар.

Впрочем, его бравурно-торжественный тон ни в чем Леннара не убедил. Скорее наоборот. Этот жирный тип с низким обезьяньим лбом, мутными глазками и слюнявым ртом просто не мог вызывать доверие. Леннар старался даже не смотреть в его сторону, потому что омм-Гаар вызывал у него просто-таки физическое отвращение.

Глава Храма, Стерегущий Скверну, заговорил тихим, чуть хрипловатым голосом (Леннар тотчас понял, кому подражал в своей кротости жрец Алсамаар):

— Мы ждали тебя. Наверное, ты не так замысловат, как тебя представили эти заблудившиеся глупцы. — Судя по всему, он имел в виду младшего Ревнителя Моолнара и всю его теплую компанию. — Но все равно интересно было бы с тобой поговорить.

— Мне это… тоже, — не слишком утруждая себя любезным тоном, буркнул Леннар.

Тут на первый план выдвинулся старший Ревнитель Гаар. Он содрогнулся всем своим могучим корпусом так, что игра жировых складок на его брюхе стала заметна даже под одеянием, и выговорил монументальным басом:

— В уме ли ты, ничтожный? Ты хоть понимаешь, пред чьи очи ты предстал? Перед тобой владыка Храма Благолепия великого Ланкарнака, величайшего города во всем Арламдоре! Мало кто из смертных может похвастаться тем, что имел честь видеть Стерегущего Скверну! Даже послушники нашего Храма, вплоть до третьей степени посвящения, недостойны слышать его голос, не то что видеть! А ты до сих пор не осознал, какому таинству сопричастен!

— Довольно, омм-Гаар, — прервал его Стерегущий Скверну. — Ты не прав. Твои слова продиктованы недоверием и сомнением, а ты должен нести чистоту и успокоение.

Толстый омм-Гаар отвернулся и, кажется, проворчал что-то не особенно вежливое. Стерегущий Скверну не мог его видеть, и Леннар подумал, что, верно, толстяк Гаар не очень-то любит своего непосредственного духовного руководителя. Стерегущий Скверну продолжал:

— Хотелось бы знать твое имя.

— В твоих интересах говорить правду, и ничего, кроме правды, — не замедлил вставить омм-Гаар, облизывая слюнявые губы.

— Честно говоря, я и сам толком не помню, но все-таки мне кажется, что меня зовут Леннар. Однако же я не могу утверждать, что это мое имя. Может, я присвоил себе чужое. Вы просили говорить только правду, — добавил он, поймав гневно-недоумевающий взгляд старшего Ревнителя Гаара и печальный, осуждающий — главы Храма. — Вот я ее и говорю. Кстати, я не совсем понимаю, почему меня сюда привезли. Разве я сделал что-то такое, что противоречит вашим законам или… — он кинул быстрый взгляд на побагровевшего старшего Ревнителя, — оскорбляет ваших богов?

Омм-Гаар скривил губы и отвернулся. Стерегущий Скверну помолчал, как бы давая прочувствовать, что на такой вопрос быстро не отвечают. Потом медленно, выдерживая каждое слово, произнес:

— Ты слишком ничтожен, чтобы оскорблять богов. Наши боги могут не заметить такую мелочь, как ты. Но если боги молчат, медля с карой, то наказании едолжны привести в исполнение служители богов — мы, обитатели Храма!

Леннар едва заметно вздрогнул. Как объяснить этим надменным людям, что он ни о чем подобном и не помышлял?.. Просто хотел помочь Ингеру по хозяйству. Помог, называется… Он медленно стал поднимать глаза на старшего Ревнителя Гаара, стараясь угадать по выражению его лица, что еще готовят они ему, Леннару. Чуть далее, в голубоватом храмовом полумраке, плавало скульптурное лицо Стерегущего Скверну. И Леннар вдруг со всей отчетливостью осознал: все, что бы он ни сказал и ни сделал, будет обращено против него. За этим его сюда и привели. За этим и расспрашивают. «Нет никакого смысла оправдываться, — подумал он, — потому что я в любом случае окажусь виновным, причем без вины… Я для них — никто, безвестный простолюдин, которого подобрал презренный крестьянин, да еще где — на краю пресловутого Проклятого леса. Потом меня понесло к Поющей расщелине… Задавал вопросы о Язвах Илдыза, знать бы, что это такое… Странно только, что меня привели аж к самому главному жрецу. Значит, зачем-то я им понадобился. Впрочем, хуже уже не будет. Буду отвечать как есть…» Верховный жрец произнес:

— Ты не должен бояться. Наш удел — справедливость. Справедливость, не различающая чинов и званий. Для нас все равны — и знатный дворянин, и малый простолюдин. Поэтому ты должен открыться нам, чтобы мы смогли помочь тебе.

«Нужен, нужен!.. — мелькнуло в голове у Леннара. — Иначе стали бы они проводить со мной душеспасительные беседы!»

— Я готов, — сказал он. — Спрашивайте.

Старший Ревнитель Гаар поспешил вмешаться с очередной свирепой инструкцией:

— Когда обращаешься к жрецу Храма, ты должен прибавлять «отец мой», ибо если родитель дал тебе жизнь в теле, то мы поддерживаем твою жизнь в духе и чистоте сего духа! А уж обращаясь к самому Стерегущему Скверну!..

— Довольно, омм-Гаар, — неспешно прервал его Стерегущий. — Не расточай понапрасну слов. И не вынуждай меня напоминать, что служитель Храма должен вкладывать в меньшее количество слов большее количество смысла, а не наоборот, как это делают иные словоблуды, обрядившиеся в одежды Храма.

Омм-Гаар обнажил зубы и отвернулся; его лицо искривилось короткой гримасой, более чем далекой от почтения и смирения.

— Итак, мм… Леннар, — Стерегущий повернулся к невольному гостю ланкарнакского Храма, — ты помог простолюдину… мм…

— Ингеру, — подсказал старший Ревнитель.

— Вот именно. Ты научил его сакральному знанию, которое вручили тебе посвященные люди с благословения богов…

— Да я… выделать кожу и кроить из нее изделия — чего ж тут… сарка… сакрального…

— Не перебивай Стерегущего!!! — рыкнул старший Ревнитель, неистово брызнув слюной.

— Крестьянин Ингер научился искусству выделывать кожу и изделия из нее так, как не умеют даже в Храме, разве что в верхнем ганахидском, Первом, — неторопливо продолжал Стерегущий. — Разве это мыслимо? Разве свинью кормят изысканными яствами? Каждый достоин того, чего достоин. Ты разгласил малый секрет, ты создал угрозу Благолепию. Ни больше ни меньше. Где малое, там может последовать и большое. Повторяю, каждый должен заниматься своим делом, занимать свою нишу, и если пахарь будет строить дома, жрец пасти овец, а солдат нянчить детей, то рухнет порядок, за которым мы, служители Храма, поставлены следить благоволением Ааааму, чье истинное Имя неназываемо. Я помогу тебе. Я вижу, ты совершенно невежествен в том, что касается устройства нашей земли. Ты — чужеземец.

— Что совершенно не спасает его от ритуального умерщвления во славу всех богов, — вставил неисправимый старший Ревнитель Гаар.