Изверг. На пороге исправления - Olesse Reznikova

уши руками и не могла успокоиться, ходя по кабинету. Отвернувшись к окну, я прикрыла глаза.

— Я… нет, нет, я не… я не могу опять туда… если я, то он… Это будет преследовать меня! Нет, пожалуйста, можно… я не хочу, не могу…

Николай Николаевич неслышно подошел ко мне и медленно опустил свои теплые руки мне на плечи. Я вздрогнула, но немного успокоилась.

— Постарайся расслабиться, нам не нужны срывы. Я вижу, что тебе тяжело, но как можно понять, в чем проблема, если ты боишься просто рассказать об этом. Я не заставляю тебя возвращаться туда, возьми себя в руки и только перескажи, что тогда произошло.

Я глубоко вздохнула, опустив руки.

— Хорошо, я попытаюсь.

— Давай только присядем.

Я кивнула ему.

— Я бы хотела начать с двух особенно запомнившихся мне снов, первый приснился год тому назад, сразу после этого, а второй сегодня ночью.

***

Я не заметила, как снова уснула, и теперь не могла понять, как очутилась настолько близко к Климу. Видимо, он перенес меня в постель и сам заснул опять. Я почувствовала… спокойствие и тут же подивилась: как, находясь в одной постели с парнем, я не бежала со всех ног от тревоги и страха? Может, потому что это было нечто иное, нежели просто парень?

Клим спал, повернувшись ко мне, его веки слегка подрагивали, на лице было умиротворенное выражение. Он подложил левую руку под подушку, из-за чего рукав приподнялся и были видные первые шрамы. Я ощутила волнение, приблизившись почти вплотную к его лицу, снова рассмотрела его запястье и отдалилась, почувствовав, что начинаю переходить границу, что мы между друг другом установили.

«От чего же ты сорвался?»

«Что такого испытал?»

«Есть ли моя вина в этом?»

***

— Я хотела спросить у вас по поводу… вашего бывшего пациента, — сказала я, как только мы с Николаем Николаевичем начали.

Он поднял на меня взгляд своих прозрачных глаз и нахмурился, задумываясь.

— Про какого именно?

— Про… — я остановилась, — про Клима, я не знаю, какая у него фамилия.

— Я понял, кого ты имела в виду. Если это касается наших с ним встреч, то увы, я не имею права разглашать информацию, ты ведь и сама подписывала бумаги конфиденциальности, — огорчил меня Николай Николаевич, записывая что-то.

Я помолчала.

— У него был кто-то, ведь так? — Николай Николаевич снова поднял на меня взгляд и, видимо, понял, о чем я говорила. — Какой-то человек, которого он потерял или что-то сделал такого, что не мог больше быть с ним?

Он вздохнул и посмотрел в окно.

— Может, ты сама у него и спросишь? — предложил Николай Николаевич. — Я сомневаюсь, что он сможет об этом рассказать, но, возможно, у тебя получится…

Я задумалась. Клим имел кого-то, но впоследствии потерял. Я не знала, что произошло и как именно, но была уверена, что правильно думаю.

***

Я приподнялась на локтях и рассмотрела Клима. Задумалась, как одна случайность могла свести меня с таким человеком. Как череда событий сложилась так, что я сейчас успокаивала человека колыбельной из детства, хотя время назад это меня нужно было успокаивать. Он давал мне понять, что несмотря на все трудности и ужасы жизни, можно взайти на порог исправления. Как бы плохо все не казалось, всегда можно найти выход. Даже чувствуя беспомощность и безвыходность, возможно найти того, кто сможет сопроводить тебя на этом непростом пути. А путь этот будет долгим, с множеством препятствий, падений, срывов, но он будет. Все случится, и тогда, в конце пути откроется дверь в тот мир, где все остальное, прошлое, останется позади. Закрыть дверь не представится возможным, но оставить щель маленькой, насколько это возможно, можно.

24. Непоколебимая вера

В этот раз мы с Николаем Николаевичем наконец сделали вывод о том, какие на самом деле чувства я испытывала к Кириллу, что хорошего и плохого он принес в мою жизнь. Во-первых, то хорошее, что я получила, было до того момента, пока он не поменялся, и именно это заставляло мое сердце хранить надежду и любить того старого Кирилла. Во-вторых, плохое он приносил только после того момента, но оно не заглушало старого Кирилла, а портило нового, поэтому к человеку в настоящем я ничего не испытывала. Мы разобрались во всех побочных эффектах этих чувств: почему я ничего не делала, почему не отвечала той же ненавистью, и когда мне открывался прошлый Кирилл, лишь на мгновенье, я испытывала теплое чувство внутри. Я сама удивилась всем выводам, потому что никогда не задумывалась, почему поступала именно так; теперь же все стало ясно.

***

Когда выходила из кабинета Николая Николаевича, я увидела Клима, сидящего в зале ожидания. Подойдя к нему, я молча посмотрела на него, блуждая взглядом по его озабоченному лицу в попытках разглядеть на нем то, что он чувствовал.

— Ты правильно сделал, — сказала я, усаживаясь на стул рядом с ним. — Нужно разобраться со всем. Может, осталось что-то, что вы не проработали…

— Я хотел попросить тебя, — каким-то сиплым голосом пробормотал Клим и прикрыл глаза, упершись локтями в колени. — Поезжай по этому адресу, там ты узнаешь обо всем, — он сунул мне в руку какой-то сверток и поспешно встал. Оглянувшись на меня еще раз и одарив взглядом помутневших глаз, Клим открыл дверь и зашел в кабинет психотерапевта.

Я развернула листок бумаги и прошлась по строкам содержимого. Там был написан адрес и заметка: «Перед тем, как говорить, что готова помочь мне, ты обязана узнать правду. Женщину зовут Кузнецова Варвара Петровна».

***

Сегодня утром я встала и прошлась по квартире Клима, пока тот спал. Мне немного раз доводилось разглядывать чужие жилища, но тут чего-то будто бы не хватало. Все было вроде бы хорошо, но в то же время на светлых стенах и темно-синем диване как будто что-то отсутствовало. Как будто эта квартира кого-то или что-то потеряла.

Я услышала шорох в спальне и на цыпочках прошла туда. Клим проснулся и теперь глядел по сторонам, словно не осознавая реальности происходящего. Он потрогал место рядом с собой и встал, покачиваясь. Потирая глаза ото сна, он прошел на кухню и сел за стол, я зашла туда следом за ним и сделала то же самое.

— Поэтому ты тогда спрятал все ножи после нашей первой встречи? — подала голос я и посмотрела на Клима, что теперь уперся локтями в стол и не отрывал от меня взгляда.

Он вздохнул и слегка кивнул.

— Получается, ты боялся, что