Шерлок Холмс против Марса - Мэнли Уэллман

— Что теперь? — сказала она. — Здесь так мирно.

— Еще в четверг в Энмор-парке также было относительно мирно. В путь, дорогая!

Он запряг Даппла и повозка вновь выехала на проселочную дорогу.

— Хорошая лошадка, — сказала миссис Челленджер.

— Даппл… имя вполне обычное, но в необычной ситуации наш друг показал себя самым необычным конем, — ответил Челленджер. — Он силен, старателен и послушен. По правде говоря, здесь и в самом деле много необычного.

— Что может быть необычного в коне, Джордж?

— Хороший вопрос, дорогая, — начал Челленджер очередную лекцию. — Способ мышления марсиан давно меня занимает. Пожалуй, я соглашусь с Холмсом в том, что человечество представляется им всего лишь расой животных. Так вот, лошади могут показаться им равной человечеству расой — конечно же, в пределах широкой категории низших созданий. Кстати, если наш Даппл так же выделяется среди лошадей, как я или, скажем, Холмс среди людей, он сослужит нам хорошую службу. Надеюсь, что до наступления темноты мы окажемся на берегу пролива.

На дороге появились экипажи; многие беженцы торопливо шли пешком, неся свои пожитки. Громадный серый фургон с грохотом пронесся мимо, заставив двуколку резко вильнуть, избегая столкновения. Глаза Челленджера грозно блеснули, но он взял себя в руки. Так они ехали несколько часов. По временам вдалеке открывалась главная дорога, проходившая севернее и заполненная людьми и экипажами.

— Как мудро ты поступил, Джордж, выбрав проселок, — сказала миссис Челленджер.

— Подобная мысль посещала и меня, — ответил он.

Около полудня они остановились во дворе опустевшей придорожной гостиницы и торопливо перекусили. Челленджер обошел гостиницу в поисках еды, но не обнаружил ничего, кроме двух бутылок эля, которые отнес в повозку. Он позволил Дапплу часок отдохнуть и снова взялся за поводья.

В послеобеденные часы движение на дороге поредело; теперь они приближались к скоплению домов, которые, как рассудил Челленджер, представляли собой северную оконечность Челмсфорда. Наперерез им выбежала кучка людей — они размахивали руками, будто пытались остановить двуколку. Челленджер придержал поводья.

— В чем дело? — прорычал он. — Что вам угодно?

Четверо мужчин сгрудились вокруг Даппла. Трое из них, широкоплечие и крепкие, своим видом и грубой одеждой напоминали рабочих. Четвертый, жилистый маленький человечек в сапогах и кепке, походил на жокея или конюха. Его остренькое лицо зубасто усмехалось.

— Комитет общественного питания города Челмсфорда, — объявил человечек. — Мы реквизируем эту лошадь, сэр.

Челленджер склонил к ним свое громадное тело.

— В самом деле? — угрожающе осведомился он. — И по какому праву вы предполагаете это сделать?

— По праву заготовки провизии, — сказал маленький, держа Даппла за уздечку. — Есть-то хочется. Но раз это ваш жеребец, так и быть, можете рассчитывать на кусочек.

— От французов мне доводилось слышать, что конское мясо является сочным и питательным, — сказал Челленджер. — К этому я мало что могу добавить, так как мой рацион до сих пор не включал конину. Тем не менее, милейшие, прекратите тешить себя иллюзиями: мы не откажемся от этого славного жеребца.

— А ну-ка стойте, как вас там, — процедил самый рослый из незнакомцев, подвигаясь поближе. — Мы серьезно говорим.

— Вот именно, — зловеще и весело отозвался Челленджер. — Я предложил бы вам, господа, заняться серьезными разговорами в другом месте.

С неожиданной быстротой профессор соскочил на землю и бросился на них.

— Пошли вон!

Челленджер ткнул маленького человечка в грудь, и тот отлетел на несколько шагов. Другие, нахмурившись, также отступили и сбились в кучу. Челленджер напряг плечи и согнул свои мощные ноги в коленях, словно готовясь к прыжку. Затем профессор медленно расставил руки и выставил вперед пальцы, изогнув их наподобие когтей.

— Чего с ним разговаривать? Бей его! — заорал маленький, который, похоже, был у них главарем. — Он только болтает — он-то один, а нас много.

С этими словами он чуть отступил назад. Трое остальных двинулись на Челленджера.

В бороде Челленджера сверкнули белые клыки. Он снова сделал быстрое, резкое движение. Скользнув между нападавшими, он схватил громадными руками их главаря. Маленький человечек завопил от ужаса. Челленджер, ухватив главаря за пояс и за плечо, поднял его, закружил над головой и отшвырнул. Маленький, молотя руками и ногами в воздухе, врезался в двух своих товарищей и подкосил их на корню.

Челленджер развернулся к последнему из нападавших, еще остававшемуся на ногах. Это был грубый, будто сколоченный из досок детина, чье лицо щетинилось жесткими чалыми бакенбардами.

— Ах, так, — пробормотал щетинистый. Он вытащил из кармана огромный складной нож и со щелчком раскрыл его.

Миссис Челленджер вскрикнула, когда он бросился вперед. Челленджер поймал руку с ножом своей левой рукой, а раскрытой ладонью правой ударил нападавшего в лицо. Удар прозвучал громом револьверного выстрела. Щетинистый упал и покатился на траву у обочины. Челленджер наклонился и поднял нож. Он держал раскрытый нож в руке, обернувшись к остальным, которые как раз вставали на ноги.

Но все трое только таращились на него широко раскрытыми, испуганными глазами. Челленджер стоял неподвижно, точно грозный, приземистый, бородатый и смертельно опасный языческий божок. Как по команде, нападавшие бросились бежать и скрылись среди домов.

Челленджер проводил их взглядом, сложил нож и положил его в карман. Он поднял соломенную шляпу, упавшую в драке, и снова нахлобучил ее на голову, затем вскарабкался на повозку и взялся за поводья. Жена пристально, с неимоверным удивлением глядела на него.

— О, как ужасно, — выдохнула она.

— Ужас — именно то чувство, что я старался им внушить, дорогая, — довольно заявил профессор. — Но-о, Даппл.

Он оглянулся. Человек, которого он ударил, недвижно лежал на обочине.

— Надеюсь, Джесси, этот щетинистый джентльмен станет вести себя более осмотрительно, когда очнется, — сказал Челленджер. — Мне редко доводится пускать в действие те особые способности к физическому бою, которыми одарила меня природа. Но мальчишкой, в Ларгсе, и позднее, в Эдинбургском университете, я недурно показал себя в борьбе. Однажды мне также пришлось боксировать.

— Однажды? — по-прежнему тихо и робко спросила она.

— Да, моя дорогая, однажды. После того единственного случая никто из студентов больше не желал испытывать мое терпение.

Но его самодовольное настроение быстро улетучилось, когда правое колесо двуколки начало вилять и скрипеть. Челленджер спустился с повозки и осмотрел колесо.