Звёздный дар - Александр Абердин

В конечном итоге всё получилось совсем не так, как он планировал и генерал Медведь благополучно вернулся на аэродром из тренировочного полёта. Более того, во время полёта произошло самое настоящее чудо. Самолёт не загорелся и не взорвался, хотя именно это должно было произойти. Сын генерала Медведя сумел за каких-то полчаса сделать в воздухе то, на что и в нормальных условиях потребовалось бы минимум трое суток работы для нескольких специалистов. Вот уже трое суток мысль о чуде не выходила из головы полковника и он подъехал к дому отца Феоктиста пребывая в полном смятении. Остановив машину метрах в десяти от дома он вышел из неё, огляделся, и, не заметив за собой никакой слежки, направился к дому. Перекрестившись перед дверью, он вошел в дом и чуть ли не с порога спросил:

— Отец Феоктист, может быть вы ошиблись? Понимаете, не могли они спастись в той ситуации, а всё же вернулись из полёта целыми и невредимыми. А что если их сам Господь хранит? Что если это действительно Дар Небес? Вы ведь сами видите, что происходит вокруг, народ, словно очнулся от наваждения. Люди работают, порядок вокруг, водку и ту пить перестали, как раньше и даже в вашей Тарасовке пить перестали. Видно всё происходит не одними только вашими молитвами.

Иерей Феоктист спокойно выслушал его, осенил крестным знамением и мягким, добрым голосом ответил:

— И такое может быть, Сергей. Пути Господни неисповедимы. Как знать, может быть таким образом Господь послал таким образом испытание и нам с тобой, и генералу тому, который поведёт «Благовест» к Дару Небес. Как знать. О том же, на что я тебя нацелил, я могу сказать только одно, — видение было мне дано, когда молился я о благе всеобщем. Сияние передо мной возникло и голос из него сказал мне, чтобы я направил тебя тем путём, по которому ты прошел. Ну, что же, если так Господь испытывал веру нашу в себя, значит так тому и быть, а потому примем смиренно и то, что последует за этим. Пойдём, Сергей, чаю попьём с мёдом и посидим напоследок.

Полковник Рязанцев прошел в горницу, перекрестился на образа и сел за стол. Отец Феоктист налил две больших чашки чая и поставил перед ним мёд в блюдечке и вазочку с сушками. Он жил бобылём, работал в Тарасовке почтальоном и вёл тихую, незаметную жизнь и только в своём лесном храме преображался. Там он, словно сбрасывал с себя оболочку ничтожности, и становился такими, каким Сергей Васильевич впервые увидел его на кладбище. Если бы кто спросил его о том, чем отличается иерей Феоктист от всех остальных его знакомых, он не задумываясь сказал бы, что добротой и потому ему было очень странно услышать от него, что он должен испортить самолёт генерала.

Они сидели и молча пили чай с гречишным мёдом. Лицо отца Феоктиста было спокойным и умиротворённым, отчего полковник Рязанцев, которые последние дни провёл в постоянной тревоге, тоже успокоился. Из-за его диверсии были приостановлены все полёты. Охрану на аэродроме утроили и на нём было не протолкнуться от особистов. Он знал, что уже очень скоро за ним придут и приехал только для того, чтобы предупредить отца Феоктиста и сказать ему, чтобы тот уезжал из Тарасовки. Сергей Васильевич, сжевав сушку, хотел было сказать об этом, как иерей улыбнулся ему и сам сказал:

— Не нужно, Сергей, я никуда отсюда не уеду. Мне не привыкать к узилищу. Смирись и ты. Давай посидим и попьём чайку. За нами скоро приедут. Недолго ждать осталось.

Полковник опешил и воскликнул:

— Но ведь за мной никто не следил, отец Феоктист!

Настоятель лесного храма сказал с улыбкой:

— Следили, Серёжа. Прости меня Христа ради за то, что подверг я тебя такой опасности. Прости и верь, Господь не оставит тебя. — Не прошло и десяти минут, как на улице заскрипели тормоза автомобиля и он, перекрестившись, промолвил — Нам пора, Сергей, это за нами приехали. Пойдём, не будем создавать служивым людям проблемы.

Сергей вслед за отцом Феоктистом перекрестился на образа и пошел за ним, ощущая, как в к нему приходит какое-то облегчение. Внучку он уже отправил к сестре и теперь после разговора со своим духовным наставником его уже ничто не страшило, подойдя к двери, отец Феоктист легонько толкнул её и сразу же заложил руки за голову. Сергей последовал его примеру. В небольшом дворике уже находилось человек пять спецназовцев и трое офицеров контрразведки, один из которых, майор, покрутив головой с удивлением сказал:

— Ты только посмотри, какие сознательные подозреваемые пошли. Даже никаких попыток к бегству не предпринимают.

Полковник Рязанцев пожал плечами, сам подал руки спецназовцу, чтобы тот надел на него наручники, и спросил:

— А какой в этом смысл? Всё равно ведь догонят.

— Ну, а что же ты тогда с повинной не пришел и не сознался, полковник, раз ты такой сознательный? — Язвительно поинтересовался майор и натянуто улыбнулся — Так было бы ещё проще.

Полковник Рязанцев усмехнулся и сказал, шагая к микроавтобусу, в который уже посадили отца Феоктиста:

— Добровольное признание смягчает вину, но не освобождает от наказания, майор, так что поехали, допросишь меня, как полагается и дело с концом. В тюрьму, так в тюрьму, к стенке, так к стенке. В общем, как Господь распорядится, так оно и будет.

— Ну, ну, посмотрим, что ты начнёшь плести на допросе, верующий ты наш. — Угрюмо проворчал капитан с широкими плечами и шрамом над правой бровью — Ты хоть понимаешь, что ты натворил, полковник? Ты же против всего человечества пошел.

— Всё в руках Господних, капитан. — Спокойно ответил ему полковник Рязанцев — Если бы не воля Господня, то генерал Медведь погиб бы через три секунды после того, как сработала моя схема, а раз он не погиб, то стало быть суждено ему теперь долететь до Дара Небес и привести его на Землю. Ну, поехали что ли?

Генерал Медведь сидел в кабинете маршала Свирского и пытался тихо и мирно договориться с ним на счёт хотя бы ещё нескольких тренировочных полётов, но тот не хотел ничего слышать и всё время старался свести всё к шутке. Он уже хотел было пустить в ход последний свой козырь, якобы имеющуюся у него недоработку по части пилотажа на вертикалях, как на столе маршала зазвенел телефон. Тот взял трубку и поскольку у неё была громкая мембрана, услышал, как секретарь доложил:

— Товарищ маршал, с вами хочет срочно встретиться полковник Медведь, говорит, что это очень важно.

— Ну, так впусти его! — Сердито отозвался маршал Свирский и проворчал — Беда просто с этой семейкой. Всё у них важное.

Данила-мастер вошел в просторный, старомодно обставленный кабинет строевым шагом, но у стола, сняв фуражку, поздоровался совсем не по уставному: